---

Системe клиник «Эдкар» – 30 лет. Её учредитель Эдуард Карлецкий рассказал, как маленький частный стоматологический кабинет превратился в систему, которая три десятка лет держит высокую планку качества оказания медицинских услуг, внедряет передовые технологии и привлекает классных врачей.

---

– Эдуард Артурович, вы открыли свой первый кабинет в 1992 году – в сложное время, когда одна эпоха в стране завершилась, а другая лишь начиналась. С какими мыслями вы это делали? Хотели поймать удачу за хвост в правильный момент или поняли, что государственная стоматология не справляется?

– Мне было 35. В этом возрасте хотелось и людям что-то дать, и о себе подумать: семью обеспечить, машину купить, жене – дублёнку и сапоги. И, наверное, чувство авантюризма направило меня в новое по тем временам направление. Я начинал в кооперативе при государственной поликлинике, в которой работал. Врачам дали возможность после работы арендовать отдельный кабинетик и вести в нем частный приём. Я помню первую свою зарплату, она превышала основную в четыре–пять раз! И хотя цены на наши услуги были уже коммерческими, спрос оказался такой, что в работе можно было утонуть – государственная поликлиника оставила нам огромное наследие невылеченных, непротезированных пациентов. В то время на рынке не было большого потребительского предложения, а деньги были. Многие вкладывали их в решение насущных проблем здоровья. Пациенты были счастливы! Я до сих пор не могу забыть их восторг: вложили деньги в шикарный товар в виде зубов и улыбки. Приносили подарки, продукты, всё, что у нас принято нести врачам.

Спустя время у меня появился собственный маленький кабинет в конце Московского проспекта. Правда, общественный транспорт ходил туда нерегулярно и лишь до улицы Ялтинской. Дальше нужно было идти пешком, без освещения, темень стояла кромешная. Мне пришлось договориться с Горсветом, заказать вышку, купить огромные уличные лампы, чтобы осветить участок дороги для пациентов и троих сотрудников.

– Уже наработали клиентскую базу?

– Клиентская база нужна, когда есть конкуренция. А конкуренции ещё не было. Мы дали первую рекламу, и очередь из пациентов выстроилась чуть не до Закхаймских ворот. Запись на полгода вперед, даже во сне продолжал работать. Помню, ехал в автобусе, попросили передать на билет. Постучал женщину по плечу и вместо «Передайте за проезд!» сказал «Отройте рот!»

– То есть когда стали появляться другие клиники, вы уже не боялись конкуренции?

– Мы очень долгие годы её не боялись и сейчас относительно не боимся. Потому что клиентская база и доброе имя работают на нас. Как говорят студенты: первые два года работаешь на зачётку, потом зачётка работает на тебя. В прошлые годы, когда покупал какой-то аппарат, которого ни у кого нет, или, например, импортные имплантаты, делал рывок, был лидером. У нас появилась первая итальянская стоматологическая установка, ортопантомограф. В 1996 году купили первый цифровой рентген – вот это были прорывы. Сейчас передовая техника вполне доступна. Кредиты или лизинг дают с удовольствием, потому что стоматологический бизнес очень рентабельный, есть возможность взять оборудование и комфортно за него расплатиться. Уровень стоматологии сегодня высокий, и явных лидеров в этой сфере нет.

– Какие выходы вам удалось найти в нынешние непростые времена в плане закупки импортного оборудования и расходных материалов?

 

– Клиник «Эдкар» много, они разбросаны по городу, и потому ещё много лет назад мы создали собственный торговый отдел, погрузились в этот бизнес. Поэтому ситуация с поставками расходников нас врасплох не застала. По законам бизнеса мы должны иметь на складе минимум трёхмесячный запас материалов. Когда грянул гром, мы поняли, что можем продержаться на старых запасах.

Сейчас, конечно, приходится закупать материалы дороже, поставщики подняли цены и не опускают. Но катастрофы нет. Цемент для стоматологии и для стройки – это разные материалы, наши расходники не под санкциями. Но мы вынуждены были отменить скидки и подняли цены на 15%, хотя материалы подорожали более чем на 50%. Мы пожертвовали своей прибылью. Огорчает логистика и сроки поставок оборудования. Если раньше установка или аппарат КТ шёл месяц, то теперь мы уже четыре месяца ждём. Спасибо, что хоть приходит. У коллег, я знаю, просто застревает где-то на границах дорогущее высокотехнологичное оборудование.

– Какие технологии и аппаратура применяются в системе клиник «Эдкар»?

– Мы с первого дня нацелены на повышение квалификации всех сотрудников и внедрение инноваций. Занимаемся этим все 30 лет. Сегодня во всех наших маленьких клиниках есть микроскопы, помогающие качественно вылечить каналы, цифровые ортопантомографы. В крупных клиниках – компьютерные томографы. Мы активно внедряем цифровизацию. В каждой клинике, где есть ортопеды и ортодонты, сканируем зубы и передаём изображения в зуботехническую лабораторию, которая моделирует протезы и отправляет на фрезерный станок.

– Сегодня «Эдкар» – это одиннадцать клиник. Где вы находите врачей? По каким критериям ведёте отбор специалистов?

– Я смотрю на женщин. Хорошеньких берём сразу! Но если серьёзно, поначалу я сам выбирал людей, полагаясь на интуицию. Ведь у каждого человека есть своё биополе, и в беседе всё равно чувствуешь, родственная ли это душа или вражина. Первое впечатление о человеке всегда самое правильное и надёжное. Понравились взгляд, улыбка, манера говорить… сканируешь всё это и принимаешь решение – это человек твоей команды или нет.

Но когда нанимаешь 40, 50-го сотрудника, появляется отдел кадров, а затем и целый отдел по управлению персоналом. Теперь мы делаем всё по науке. Получаем резюме, проводим телефонное интервью, потом происходит выстроенная специальным образом беседа, тестирование, просим специалиста предоставить фотографии выполненных им работ. Затем человек проходит стажировку в клинике, где демонстрирует свои профессиональные знания, получает возможность проявить себя, решая небольшие кейсы. Увольнять приходится редко, за 30 лет мы уволили лишь двух врачей.

Конечно, теперь я уже не знаю всех врачей в лицо. Однажды пошёл делать себе панорамный снимок челюсти. А у рентгенолога накануне была ситуация, когда кто-то из пациентов не заплатил. Меня в лицо она или не видела, или подзабыла, и после процедуры взяла меня за руку и повела в регистратуру, чтобы я уж точно заплатил и не убежал. В регистратуре улыбнулись и успокоили, мол, что знают этого пациента.

– Врачу недостаточно однажды окончить институт, он ведь всю жизнь учится?

– Конечно! Всеми новыми технологиями, которые осваивают наши врачи, они делятся с коллегами. У нас каждую неделю проходят обязательные внутриклинические занятия, где каждый врач может поделиться своими успехами или рассказать о сложных ситуациях в лечении пациентов. Можно ли было сохранить зуб? Правильную ли стратегию лечения я выбрал? У пациента обнаружилась физиологическая аномалия. В этом случае положено назначить такой препарат, но есть уже более эффективный – мне необходимо мнение коллег. Кураторы общаются со своими вновь принятыми подопечными, новыми врачами. Все наши медики, как положено, ежегодно повышают квалификацию, они должны пройти аккредитацию. Чтобы замотивировать сотрудников, внутри будем проводить аттестацию, для чего разрабатываем компетенции, которые описывают, каких показателей должен достичь сотрудник. Вся эта работа не видна, но без неё медицина не может.

– Почему вы решили не останавливаться на стоматологии, а открыть ещё и клиники общей медицины?

– Мы все люди, болеющие и смертные, и подумали, почему бы не попробовать. Но это очень сложный бизнес, финансово более затратный, он не похож на стоматологию. В общей медицине сложнее с кадрами. Поэтому мы остановились на одной клинике. В стоматологии 89 врачей, работающих на постоянной основе, они практикуют внутреннее совместительство. А в общей медицине так не получится, загрузка меньше: у человека в идеале 32 зуба, но всего два глаза, один нос, одно сердце, и такого большого потока пациентов, конечно, нет.

Наша клиника работает в тандеме со стоматологией. Постоянные врачи «Эдкар», которые работают в общей медицине у нас на постоянной основе, очень тесно по взаимодействуют со стоматологами. Те знают проявление некоторых заболеваний в полости рта и направляют людей с выявленными проблемами в общую медицину. В свою очередь специалисты тех областей медицинских знаний, которые связаны со стоматологией – гастроэнтерологи, лоры, также могут направить пациентов решить проблемы в стоматологии, а потом уже разобраться с более глобальными вопросами здоровья. Сегодня в общей медицине на постоянной основе и по совместительству трудятся 75 специалистов. А всего более 400 сотрудников врачей, медицинских сестер, младшего медицинского персонала, инженеров трудятся во благо нашего здоровья.

– Детское направление – ещё одно направление развития системы клиник. Работа с детьми – это ведь всегда очень хлопотно и затратно. Вас это не остановило?

– Детьми вообще мало, кто хочет заниматься. Маленькие пациенты кричат, пальцы кусают, сказать ничего не могут. Когда у нас первый доктор повысила квалификацию в Москве именно по детской стоматологии и получила сертификат, без которого вообще к детям нельзя приближаться, вот тогда у нас родилась целая философия. Чем раньше родители будут обращать внимание на состояние молочных зубов, тем лучше. Молочные зубы надо лечить, ведь кариес может перейти на постоянные зубы. Их нельзя удалять раньше времени, они должны сохранить место для постоянных, чтобы потом не надо было обращаться к ортодонтам. Всё это потребовало больших усилий от нашего первого детского стоматолога. Надо было расположить родителей к тому, чтобы они приводили малышей, а детей – успокоить и заинтересовать.

Сейчас работают две детских клиники «Эдкарик», 23 детских стоматолога и ортодонта. К нам пришёл неравнодушный детский доктор Сергей Рубанов, который первым в городе внедрил лечение под закисью азота – это веселящий газ, который расслабляет детей. Он же был пионером в организации лечения детей под общим наркозом, это касается деток до трёх лет и старше.

На проблемы с зубами нанизываются болезни лор-органов – не дышит нос, аденоиды, заложены ушки. Поэтому рядом со стоматологией у нас формируется и общий детский приём. Мы купили эндоскопы, исследуем и лечим носы, горло и уши. Появились ультразвуковые приборы, принудительно впрыскивающие в гланды необходимые препараты. Очень востребованы сейчас детские ортопеды, ведь от нарушений позвоночника страдает и зубочелюстная система: десять ортодонтов очень загружены.

– А ваши дети: пошли по вашим стопам или они нашли себя в другой сфере?

– У меня очень творческая семья. Сын Александр проучился два года на стоматологическом факультете в Питере и решил, что хочет быть… поваром. Ему понравилось кондитерское дело, он получил высшее образование во Франции, работал в Париже, затем в Питере в пятизвездочном отеле Seasons. А теперь они с сестрой, моей дочерью Ксенией, живут на Бали. Дочь окончила Санкт-Петербургскую государственную художественно-промышленную академию имени Штиглица, она дизайнер одежды. На Бали она отшивает свою коллекцию, там есть доступ к эксклюзивным тканям.

– Эдуард Артурович, вы сами-то сейчас практикуете?

– Я уже лет 15 в рот не заглядывал. Конечно, вначале скучал… Профессия стоматолога очень интересная, творческая. Ты понимаешь проблему, начинаешь её решать, видишь плоды своего труда. Пациент берёт зеркало и оценивает картинку «было – стало», улыбается, и всё преображается! Эта эмоция охватывает и пациента, и врача. Конечно, это очень приятные ощущения, но нельзя усидеть на двух стульях: половину дня работать возле кресла, а другую половину заниматься поставками, менеджментом, финансами. Но бывших стоматологов не бывает. Я всегда, когда общаюсь с людьми, первым делом смотрю на улыбку, вижу недостатки и плюсы. Профессиональный взгляд остался. Однако теперь мне уже хочется других впечатлений и эмоций, хочется восторгаться не улыбками, а красивой природой.

– Ваша мечта – пожить в Непале, побывать в кругосветке, объехать всю Россию. Что из этого уже осуществилось, а что ещё предстоит?

– В кругосветке я не был. Но участвовал в гонке под парусами на «Крузенштерне», мы шли четыре дня от Стокгольма до Свиноустья. Тогда понял, что это не моё: ты в замкнутом пространстве и если не участвуешь в парусной движухе, скучновато. Лучше по земле: горы, реки, леса, водопады – это более притягательно для меня. Я был в Антарктиде и дважды – в Гренландии, в Непале, наверное, раза четыре. Мечтаю посетить остров Пасхи – самый отдалённый от цивилизации остров в Тихом океане. Довелось совершить кору, то есть трехдневный обход вокруг горы Кайлас. Эта вершина считается энергетическим центром всей планеты. Познавая природу, познаёшь себя. А горные путешествия – это преодоление. Когда каждая клеточка организма говорит тебе: «Остановись! Спустись вниз! Там внизу пиво, тёплое море», а разум говорит: «Нет, тебе нужно дойти, подняться на вершину!». Это даёт возможность и в бизнесе доходить до совершенства и добиваться результата.

 

Генеральный директор U_MED Нина Стешич рассказывает о своём пути в бизнесе, о возможностях клиники и об ответственности перед пациентами.

– Вашим первым проектом в бьюти-сфере была студия шугаринга Epil39, известная не только в Калининграде, но и за его пределами. Расскажите, как вы начинали бизнес.  

– Я начала работать в восемнадцать лет, в двадцать один год открыла первый бизнес – небольшой продуктовый магазин за городом. Долгое время была наёмным сотрудником в компании, занимающейся импортом товаров. У меня экономическое образование и развитая интуиция: хорошо чувствую людей, умею с ними работать – это стало хорошим подспорьем. Когда подрос сын, снова захотелось чем-то заняться – я не отношусь к тем женщинам, кому нескучно сидеть дома. Но возвращаться в прежние проекты было уже неинтересно, хотелось найти дело для души. Тогда я решила попробовать силы в бьюти-сфере. У меня две дочери, одна из них к тому времени уже была взрослой – это тоже повлияло на выбор.

– Почему занялись шугарингом?

– Потому что процедура безопасна, я точно знала, что никому не наврежу. Новое дело довольно быстро меня затянуло: буквально через четыре месяца начала преподавать, а через полгода стала одним из самых востребованных преподавателей в России. Я обладала знаниями и понимала, как их правильно донести до аудитории. На обучение ко мне прилетали специалисты из стран СНГ и Европы. В 2016 году мы открыли студию. Параллельно запустили ютуб-канал, он быстро набирал обороты. В то время индустрия эпиляции, особенно шугаринга, активно развивалась, но всё ещё находилась на низком уровне. Я старалась научить мастеров работать не только качественно, но и красиво.  

– Студия предлагала только услуги эпиляции?

– Первое время да, мы работали как моностудия. Впоследствии перечень услуг стал шире. В какой-то момент моя старшая дочь захотела найти подработку. А кем может подрабатывать студент? Опыт работы официантом она получила ещё в девятом классе во время каникул. Поэтому она отучилась на визажиста, а мы ввели дополнительные услуги – макияж и архитектуру бровей. Затем внедрили ногтевой сервис, это направление довольно долго просуществовало. Так студия начала вырастать в салон.  

Постепенно пришло понимание, что одного шугаринга недостаточно. Появились новые идеи, встал вопрос о покупке оборудования для электро- и лазерной эпиляции – эти услуги решили бы большое количество проблем, с которыми сталкиваются наши пациенты. Я сразу понимала, что будем работать только на дорогих, сертифицированных аппаратах, прошедших соответствующие клинические исследования. Тогда мы начали формировать команду, потому что на аппаратах такого высокого уровня могут работать только специалисты с медицинским образованием.

– Клиника красоты U_MED начала работать в октябре 2020-го, когда никто не понимал, надолго ли эпидемиологические ограничения, как они изменят экономику и какие ценности останутся у потребителей. Вам было страшно?

– Открытие клиники, оснащённой ультрасовременным оборудованием, было такой идеей, которая не даёт спать по ночам. Поэтому страха не было. К тому времени, когда мы решились на открытие, уже работал минимальный штат врачей, был найден замечательный врач-косметолог Юлия Григорьевна Яровая – это добавляло уверенности. Мне, как и многим женщинам, требуется спектр косметологических услуг, и чем дальше, тем шире. Хотелось быть на сто процентов уверенной в квалификации специалиста, которому я доверяю своё здоровье, поэтому легче было самой набрать команду и обучить. Мне так спокойнее.

– Ошибусь, если предположу, что вы из тех, кто следует принципу: если хочешь сделать хорошо, сделай это сам?

– Скорее, я считаю, что лучше не делать совсем, чем сделать плохо. Когда берусь за какую-то задачу, прилагаю все усилия для того, чтобы выполнить её максимально хорошо. Или сразу делегирую тем, кто справится лучше. Поэтому у U_MED такое стремительное развитие. У нашей команды получилось сделать за два года то, к чему другие идут на протяжении десяти лет. Единственная сложность была связана с тем, что мне хотелось самое эффективное и безопасное оборудование, которое только есть на мировом рынке, а это требовало внушительных инвестиций. Но муж дал согласие.   

– В какой момент супруг начал участвовать в ваших проектах?

– С самого начала, с того момента, когда я поделилась с ним идеей пойти учиться на мастера по шугарингу. Помню, что он улыбнулся и сказал: «Идея так себе, но если тебе хочется, почему бы и нет». Тогда мы ещё не понимали, во что это выльется (улыбается). К тому же в то время в Калининграде не было профессиональной продукции для шугаринга, найти качественную косметику удалось только у бренда «Глория». Муж из каждой командировки в Москву привозил их продукцию, а когда ему надоело, предложил покупать оптом и стать официальным дистрибьютором бренда. Арнольд тоже предприниматель, и хотя для него это дело было чем-то мелким, он видел, насколько оно важно для меня, и поэтому всецело поддерживал.

 

---

«Клиника Красоты U_MED»

На рынке с 2020 года. За это время более 3 000 довольных пациентов и свыше 1 000 положительных отзывов.

Услуги: фотоомоложение BBL, смас-лифтинг ULTRAFORMER III, Candela CO2RE, инъекционная косметология, дерматология, коррекция фигуры ENDOSPHERES THERAPY, лазерная эпиляция Candela, электроэпиляция Apilus, шугаринг, подология.

---

  

– Получается, U_MED вы открывали уже вместе?

– Конечно. Он присоединился к бизнесу, когда Epil39 перерос в салон, в штате было человек семь. Арнольд сначала дал нам своих специалистов – бухгалтера и юриста, а затем взял на себя часть задач. Получилось так, что на мне – стратегия развития проекта и управление командой, на нём – технические и финансовые задачи.

– Первыми пациентами клиники стали клиенты салона?

– Не только. Благодаря социальным сетям, развитию которых я уделяю большое внимание, о нас быстро узнали в городе – всем ведь интересно попробовать что-то новое. Наши пациенты – активные пользователи соцсетей, они используют их по тому же принципу, что и сарафанное радио. Поэтому с 2015 года я вкладываю много ресурсов в аккаунты клиники. И хотя сейчас у меня есть помощники, по-прежнему курирую это направление сама. Во время пандемии, к примеру, мы перенесли в онлайн всю коммуникацию: знакомили подписчиков с нашими специалистами, рассказывали о возможностях клиники и дальнейших планах.  

– Что помогло завоевать доверие? Почему они выбирают именно U_MED?

– Задачей номер один было оснащение клиники новейшим парком оборудования. Подобным масштабом может похвастать редкая клиника, может быть, в Москве найдётся около десяти медицинских учреждений с похожим набором аппаратов. Мы первые в Калининграде предложили пациентам процедуры на аппарате BBL – это самая совершенная фотосистема на мировом рынке. В арсенале клиники есть всемирно известный ULTRAFORMER III для смас-лифтинга, высокотехнологичное лазерное оборудование от Candela. Осенью ждём поставку ещё одного фракционного лазера, CO2RE.

Я убеждена в том, что вопрос технического оснащения первостепенен, когда мы говорим о современной косметологии. Главная тенденция сегодня – сохранение индивидуальности и регулярная забота о красоте и здоровье. Добиться хороших результатов в этом невозможно одними инъекциями, необходимы инновационные аппаратные технологии. Время сегодня – самый ценный ресурс, мы видим у пациентов запрос на максимальную эффективность и минимальный реабилитационный период. Подбирая врачей в нашу команду, я ищу тех, кто умеет совмещать несколько процедур за один приём, кто развивается и работает профессионально. Вакансия четвёртого врача-косметолога открыта уже год, но мы скорее продолжим и дальше справляться с растущей нагрузкой своими силами, чем возьмём человека, не разделяющего наши ценности. Если вы спросите любого из наших сотрудников о том, кто главный в клинике, каждый ответит: «Пациент».

–  Что ещё для вас важно при выборе сотрудников?

– Я очень люблю молодых, скромных, не распиаренных специалистов. До дрожи люблю «ботаников», они жадные до новых знаний. Когда мы познакомились с нашим главным врачом Юлией Яровой, я сразу же поняла, что она из тех, кто не останавливается на достигнутом. Она комбинирует разные процедуры, создаёт авторские техники. Это было бы невозможно без глубокого знания физиологии и безупречного владения всеми существующими техниками.

Трансформация из маленькой студии в современную, конкурентоспособную клинику стала большим скачком вперёд. Кто-то оказался не готов к таким изменениям и ушёл. Поэтому готовность меняться и работать в ускоряющемся темпе не менее важна.

– Врачи клиники преподают?

– Да. Юлия Яровая обучает инъекционной косметологии, Ольга Акинина – шугарингу. Но если шугарингу у нас может учиться любой желающий, то потенциальные слушатели курса Юлии Григорьевны проходят жёсткий отбор. Мы готовы обучать только специалистов с соответствующим дипломом. Те, кто получил среднее медицинское образование, учатся в определённых рамках. Мы считаем такой подход правильным.

– Как будет развиваться клиника?

– До конца года мы укомплектуем штат врачей. Если появятся новые препараты, однозначно, изучим их, и, если не останется сомнений в качестве, приобретём. Продолжим заниматься самосовершенствованием, в медицине всегда есть куда расти. Стараемся выбирать нестандартные, узкоспециализированные программы. Юлия Яровая в этом году уже ездила на два обу­чения: изучала новейшие протоколы по борьбе с пигментацией по системе BBL, посещала школу по лечению рубцов. Об этом не рассказывают на мероприятиях, собирающих тысячи слушателей, большинство из которых – начинающие врачи. Константин Дорофеев в этом году посетил конгресс по нитевым технологиям в Санкт-Петербурге, в сентябре вместе с Юлией Мышковской он будет участвовать в Балтийском конгрессе по пластической хирургии и косметологии. Само собой, продолжим регулярно проводить техническое обслуживание нашего оборудования и улучшать сервис для наших пациентов. Результаты работы наших врачей получают высокую оценку как у пациентов, так и в профессиональном кругу. Коллеги из Москвы и Санкт-Петербурга нередко рекомендуют U_MED своим пациентам, кому удобно сов­местить визит к врачу-косметологу с путешествием в Калининград – это всегда приятно.

– Почему вы не стали использовать имеющийся бренд, а назвали клинику U_MED?

– Предыдущее название было с приставкой «от Нины Стешич». Но успешный бизнес – это всегда результат командной работы, а не только усилий руководителя. Да, я как руководитель принимаю большинство решений, вкладываю средства в развитие проекта и несу ответственность, но безупречная репутация и довольные пациенты, с нашей помощью улучшающие здоровье и качество жизни, – результат работы всей команды. Именно поэтому мы каждый день смотрим на то, какими мы были вчера, и становимся лучше.

Реклама. ИП Стешич Арнольд Фахраддинович

– Строительную отрасль принято считать локомотивом калининградской экономики. Вы не раз говорили, что один рубль, вложенный в строительство жилого дома, привлекает от 25 до 35 рублей в другие отрасли, начиная от производства стройматериалов, заканчивая услугами по отделке. Что происходит сейчас?  

Борис Б.: Сложно дать однозначную оценку происходящим событиям. С одной стороны, снижаются набранные темпы, что в дальнейшем может привести к снижению объёмов введённого жилья. Однако если говорить об объёмах, я думаю, что план в этом году мы выполним.

– Речь об 1,1 миллиона квадратных метров, верно?

Борис Б.: Да, это необходимый показатель и по многоэтажному жилищному строительству, и по индивидуальному жилищному строительству – именно это направление сейчас показывает существенный рост по сравнению с прошлым годом. Уже в марте в процессе строительства находился 1 миллион 460 тысяч квадратных метров только в многоэтажных домах – это практически в два раза больше, чем предусмотрено планом.

В то же время, во многом из-за разговоров о так называемой «блокаде» Калининградской области – на самом деле никакой блокады нет, есть лишь затруднения с доставкой грузов, – мы наблюдаем отказы от сделок. Потенциальные покупатели из «большой России», планировавшие переезд в область, сейчас, испугавшись, выходят из сделок. То, что число отказов растёт, подтверждают как данные риэлторов, так и данные самих застройщиков. Ещё одна нехорошая тенденция – некоторые из тех, кто уже купил недвижимость в Калининградской области, например, в предыдущие годы, сегодня продаёт её и уезжает. В результате приток населения в область практически прекратился.

– В прошлом году высокий интерес туристов к Калининградской области был одним из главных драйверов развития отрасли. Прекращение притока населения меняет положение дел?   

Борис Б.: Вы правы, минимум 70 процентов сделок заключалось с жителями других городов. Кто-то покупал жильё для себя, планируя переезд, кто-то рассматривал покупку недвижимости на побережье в качестве инвестиции. Опасения потенциальных покупателей привели к тому, что сегодня некоторые застройщики откладывают начало строительства или вовсе приостанавливают начатое. Естественно, я говорю о тех объектах, где нет дольщиков. Если есть дольщики, то, конечно, объекты достраиваются – это ответственность застройщика.

– Как из-за проблем с логистикой и удорожанием строительных материалов изменилась себестоимость строительства?

Борис Б.: Себестоимость растёт буквально на глазах. Резкий скачок цен на стройматериалы случился ещё в 2021 году (см. № 259 за январь 2022 года. – Ред.), после чего цены на некоторые позиции вроде бы отскочили вниз. В связи с тем, что логистические цепочки сегодня меняются, требуя дополнительных процедур, цены на стройматериалы вновь растут. Кирпич в течение года подорожал почти на 80 процентов, некоторые заводы объявили, что поднимают цену на свою продукцию ещё на 40 процентов. Также [на себестоимость] накладываются проценты, которые выплачиваются банку, если застройщик строит жильё за счёт проектного финансирования. Плюс прочие риски, налоги, зарплаты – они в строительстве выросли на 10-15 процентов. Всё это привело к тому, что разница между ценой строительства и ценой продажи сократилась. Маржа прежде была гораздо выше.

– А что происходит с ценами на жильё и с покупательской способностью?

Борис Б.: Мы часто сталкиваемся с мнением, что цены на жильё слишком высокие и нужно их опускать. Но не все застройщики готовы пойти на такой шаг. А те, кто всё же запускает акцию, реализуют по более низким ценам не все квартиры, а только часть из них, которая, скажем так, менее привлекательна. Например, из-за вида из окна.  

Что касается покупательной способности, она снижается. Размер коммунальных платежей, стоимость продуктов питания и других услуг продолжает увеличиваться. И я не думаю, что заработная плата выросла во всех отраслях. Естественно, что в таких условиях сумма, которую люди могут регулярно откладывать на покупку жилья, становится меньше. Это подтверждает необходимость в программах льготной ипотеки, на которые приходится процентов 80 всех сделок. Однако если заработная плата не будет превышать 30 тысяч рублей в месяц, придётся десяток лет копить только на первоначальный взнос. Платёжеспособность растёт пропорционально улучшению уровня жизни – а это сложный спрос, требующий комплексного рассмотрения и участия государства.  

Борис К.: Действительно, весной сделок с иногородними покупателями практически не было. Но я считаю, что это всё-таки временное явление. На протяжении последних двух-трёх недель происходит активизация: вернулись просмотры, начались продажи. Жители других регионов убедились в том, что полки в наших супермаркетах не пустуют, трудности с транзитом разрешились. Изоляция Калининградской области невозможна в принципе, поскольку налажено паромное сообщение. Для того чтобы тарифы на паром были на уровне хотя бы железнодорожных, безусловно, необходимо субсидирование. Но главное, что вопрос с доставкой грузов решён, дефицита в материалах нет, стройки не остановлены.

– Борис Аршамович говорит, что необходима льготная ипотека. Одно из нововведений – специальная программа для IT*-специалистов. Она по-прежнему актуальна? Говорят, много специалистов уехало из страны.

Борис К.: Скорее, много специалистов регистрируют свои компании в других странах, чтобы не попасть под санкции. Но они по-прежнему живут здесь, в Калининградской области. И у них по-прежнему есть потребность в покупке жилья.

Любовь: Об актуальности этой и других программ будет интересно поговорить, если налоговая нагрузка для россиян, работающих за пределами страны, всё-таки будет увеличена до 30%. Что изменится в таком случае?  

Борис К.: Я думаю, что ничего не изменится. Но я и не эксперт в этом вопросе.

– А что уже изменилось из-за санкций? Например, в части поставок лифтового оборудования.

Борис К.: По лифтам вообще проблем не вижу. Во-первых, много лифтового оборудования и раньше привозили из Китая и Турции. В Европе его покупали только потому, что логистика из Китая подорожала. Из-за валютных колебаний дешевле было везти итальянские лифты, но это длилось недолго.

Борис Б.: При этом качество турецкого оборудования не хуже. А учитывая, что сегодня цена доллара стала нормальной, то и стоимость лифтов стала привлекательной. Может быть, в той же Турции пока ещё не производят какие-то экстрамодели.

Борис К.: Почему? Я недавно смотрел каталог одного китайского производителя – один в один KONE (известный финский производитель лифтов и подъёмников, прервавший деятельность в России. – Ред.). Такие же надёжные механизмы, те же люксовые кабины с отделкой мрамором.

Борис Б.: Много отделочных товаров покупалось в Польше, Германии и Литве из-за короткого логистического плеча. До недавнего времени никто даже не задумывался, есть ли аналоги, потому что процессы были отлажены.

Борис К.: А за счёт отсутствия пошлин цена получилась интереснее. Большой разницы не было – пять-семь процентов, но было чуть-чуть дешевле, чем везти из России.

Борис Б.: Сейчас, когда застройщикам резко пришлось переориентироваться на российских производителей, большую помощь в вопросе импортозамещения оказали Минстрой России и Ассоциация НОСТРОЙ. Они выпустили и продолжают дополнять актуальной информацией каталог российской продукции, аналогичной импортным материалам. Допустим, проектом было заложено использование радиаторов определённой зарубежной фирмы. Застройщик открывает каталог и находит там аналогичные радиаторы, выпускаемые компанией в Туле.

Борис К.: При этом, если вы приобретаете материалы у компании из этого каталога, изменение в проекте не потребует дополнительного согласования. Это значительно упрощает работу.  

– Какие ещё инициативы помогают минимизировать негативный эффект кризиса?

Борис Б.: За последние месяцы Минстрой оперативно принял довольно много различных постановлений, упрощающих согласование изменений в контракте, сокращающих число проверок, разрешающих вести параллельное проектирование и возведение объектов. Одно из главных, на мой взгляд, решений – продление действия разрешений на строительство и аренды земельных участков на три года. Честно скажу, правительство сработало удивительно.

Борис К.: Сниженная ипотечная ставка – тоже, в общем-то, инициатива Минстроя. Ещё один новый интересный продукт – ипотека на индивидуальное жилищное строительство. Кроме этого, Минстрой планирует освободить застройщиков от НДС на нежилые помещения коммерческого типа – парковки, офисы.

Любовь: Правительство направит дополнительно 45 миллиардов рублей на дофинансирование льготных ипотечных программ. Мы со своей стороны выделили 250 миллионов рублей на льготные займы под один процент годовых членам Союза строителей. Всё это – огромная поддержка.

– И это помогает сохранять оптимистичный настрой?

Борис К.: Во-первых, его никто не терял.

Любовь: Не дождутся.

Борис К.: Во-вторых, мы не в первый раз проходим волну отсутствия продаж – а я бы называл происходящее именно так, не связывая с геополитической ситуацией. Да, страх в глазах есть. Тот, кто раньше активно покупал недвижимость, в том числе с целью инвестирования, сейчас действует осторожнее. Но я уверен в том, что они лишь взяли паузу. Думаю, уже скоро психологический барьер удастся преодолеть.

Борис Б.: Хорошо бы ещё, чтобы центральное телевидение перестало показывать «пугалки» про Калининградскую область.

Борис К.: Но ведь и не все испугались. Туристов много, говорят даже, что область вышла на допандемийный уровень. Поэтому мы действительно смотрим в будущее с оптимизмом. И в предыдущие кризисы жильё не продавалось по несколько месяцев.

Любовь: Наш оптимизм также подкреплён количеством выдаваемых разрешений на строительство. Их число уже приблизилось к показателям, которые были до начала специальной военной операции.

---

Елена Плахута

Более 20 лет в бизнесе

Начинала с продажи кожгалантереи и бижутерии в прикассовых зонах супермаркетов «Виктория». Сегодня владеет шестью магазинами модной одежды в Калининграде и Светлогорске

Портфель брендов: Patrizia Pepe (Италия), Rich&Royal (Германия), Diego M (Италия), Duno (Япония), Baronia (Германия), Frandsen (Германия), Karl Lagerfeld (Германия), Campione (Германия), Navigare (Италия), Barbara Lebek (Германия), ASH (Италия), Mac (Германия), Franzen (Дания), Normann (Дания), Robell (Дания)

Образование: MBA

---

– Елена, знаю, что вы задумались о создании собственного бренда одежды. Расскажите.

– Мой бизнес не обошли стороной проблемы, связанные с падением импорта: некоторые поставщики отказываются продолжать работать с российскими дистрибьюторами, другие – отменяют наши заказы. Мы оказались в ситуации тотальной неопределённости, никто не может знать наверняка, останутся ли европейские марки и как долго ещё можно будет отправлять платежи в Европу. Ясно в этих обстоятельствах только то, что ни в коем случае нельзя останавливаться. Я вижу один из выходов в разработке коллекции одежды из высококачественных тканей. Думаю, что двадцатилетний опыт работы с премиальными европейскими брендами станет хорошим подспорьем новому проекту.

– Вы планировали создавать бренд ещё до 24 февраля? Или идея появилась только сейчас, на фоне нестабильности?  

– Мы давно планировали разнооб­разить бизнес, но только проектом, не связанным с индустрией моды. В нынешних условиях мне показалось правильным поддержать то, что есть, а не идти в новую нишу. Когда ситуация начнёт хотя бы немного стабилизироваться, рассчитываем вернуться и к другим планам.

– Вы начали заниматься бизнесом, когда вам было немногим больше двадцати лет.

– Скорее, в то время мои проекты начали приобретать очертания бизнеса. А продавцом я стала ещё в четырнадцать – во время каникул на пляже в Светлогорске продавала немцам янтарь.

– Немцам?

– Я заметила, что им нравится, когда с ними говорят на немецком, под­учила язык – и  все покупатели пошли ко мне (смеётся). Было весело, но непросто: каждый день приходилось подниматься в гору с тяжёлым рюкзаком, набитым камнями, когда одноклассники в это время безмятежно загорали. Зато у меня появились деньги.  

– Это было главной мотивацией?

– В то время да. Хотелось заработать немного денег, начать путешествовать. Когда мне было двадцать пять, я впервые оказалась в Италии – без преувеличения, это была любовь с первого взгляда. В какой-то момент поймала себя на мысли, что хочется бывать здесь как можно чаще. Но не выйти замуж за итальянца, как обычно загадывают молодые девушки, а регулярно приезжать в Италию с деловыми поездками. К тому времени у меня уже был небольшой бизнес – магазины с кожгалантереей и бижутерией в прикассовых зонах супермаркетов «Виктория». По приезде стало очевидно, что пора задуматься о развитии.

– Что было дальше?

– Я убедилась в том, что мысли материальны, потому что дорога привела именно в Италию (улыбается). Верю, что нужно правильно формулировать свои мечты, и тогда начнут находиться возможности для их воплощения. Мне удалось познакомиться с лидерами текстильного бизнеса, узнать, как всё устроено, как работает логистика. Сделала вывод, что для того, чтобы был толк, заказы нужно размещать на фабриках и исключать из цепочки посредников. Вскоре стало понятно, что успех бизнеса напрямую зависит от того, владеешь ли ты торговыми площадями – аренда требует колоссальных затрат. Поэтому все силы были брошены на то, чтобы хотя бы раз в три года приобретать новый объект коммерческой недвижимости. Когда ты не зависишь от договора аренды, у тебя больше возможностей экспериментировать с марками.

– На каких брендах вы остановили выбор?

– Из первой поездки в Италию привезла Diego M, сегодня верхняя одежда бренда представлена в бутике Concept и магазине 7 seasons в Светлогорске. Также, пока изучала ассортимент итальянских брендов, удалось договориться о сотрудничестве с немецкой маркой Concept. Считаю это большой удачей.

– Почему возможность сделать заказ у Concept – это удача?

– В ассортименте бренда были куртки, чей характер подходит российским женщинам: качественные ткани, красивая фурнитура, яркие оттенки. Наши женщины любят яркое, поэтому закупка оказалась стопроцентным попаданием в цель. Особенной популярностью эти куртки пользовались у туристов, прилетающих на Балтику с чемоданом, набитым купальниками, и тут они сталкиваются с нашей непредсказуемой погодой. Уже через год мы вышли на самые большие в Калининградской области объёмы продаж. После этого я стала эксклюзивным представителем бренда, немцы начали выдавать товарные кредиты, что значительно упрощает работу. Поэтому я называю сотрудничество с Concept большой удачей. Но, к сожалению, бренд закрыли – владельцам к тому времени было уже за семьдесят.

– Для вас это стало ударом?

– Могло бы им стать, если бы в магазинах не были представлены другие бренды. Я на своём опыте не раз убедилась в том, что диверсификация снижает риски, придаёт бизнесу устойчивость. Вскоре после ухода Concept с рынка мы увеличили объём продаж одежды, обуви и аксессуаров других немецких производителей, с кем прежде работали небольшими заказами.

– Что вам дало образование MBA?

– Управленческий опыт, который сразу же удалось применить на практике. И, конечно, заряд уверенности в себе. Сотрудничество с европейскими брендами также многому научило – немцы известны своей пунк­туальностью и строгими требованиями к партнёрам по бизнесу, нам следовало им соответствовать.

– Вас знают в Калининграде прежде всего как владелицу монобрендового бутика Patrizia Pepe. В какой момент вы заполучили Patrizia в свой марочный портфель?

– Patrizia Pepe – мой самый любимый итальянский бренд. Мы не сразу открыли монобрендовый бутик, всё начиналось с небольших заказов для магазинов в Светлогорске. Открытие монобрендового бутика оказалось непростой задачей, но, несмотря ни на что, мы на это решились.

– В этом году бутику Patrizia Pepe исполняется пять лет – вам всё-таки удалось не расстаться с брендом.

– Patrizia Pepe – марка с перчинкой. Одежда этого бренда создана для сильных, самодостаточный и успешных женщин. Женщина в Patrizia Pepe – красивая, деловая, стильная, сексуальная и всегда в центре внимания. Работать с таким брендом было мечтой, но в то же время открытие магазина на арендованных площадях противоречило моим принципам. Если бы не супруг, всецело поддержавший идею, я бы, наверное, на это не решилась.

Понять, что нужно нашим клиентам, удалось только методом проб и ошибок. После этого мы стали действовать, опираясь не на интуицию, а на статистические данные и непроданные остатки – в нашем деле это один из важнейших показателей. Выяснилось, что покупатели предпочитают повсе­дневную одежду: удобную, в стиле спортивный шик. При этом в спортивном костюме от Patrizia Pepe можно пойти и на деловую встречу, а если вы случайно окажетесь в ресторане, будете выглядеть ярко и уместно.

– Я слышала, что вы лично знакомы с Патрицией Бэмби. Расскажите о встрече.  

– Меня пригласили в Милан, на тусовку в честь открытия нового формата бутика Patrizia Pepe Club. Во время презентации я познакомилась с Патрицией. Когда стала рассказывать ей о своём бутике, оказалось, что она прекрасно осведомлена о нашей работе – было очень приятно.

– Вы обсуждали с представителями бренда текущую ситуацию? Думают ли они о приостановке деятельности?

– Большинство марок ищет любые возможности, чтобы остаться на российском рынке. Если Rich&Royal допускает возможность ухода – у нас уже не получилось выкупить свой заказ на зиму, – то Patrizia Pepe, напротив, разработала меры поддержки российских партнёров. К примеру, бренд зафиксировал валютный курс на уровне 75 рублей. Весной евро бил исторические рекорды, мы же продолжали делать заказы без оглядки на эти скачки. Когда посыпались логистические цепочки, Patrizia нашла новый маршрут через Республику Беларусь. Сейчас прорабатываются варианты доставки грузов через Китай.

– Почему Patrizia Pepe важно остаться в России?

– Потому что Россия – огромный рынок сбыта, причём не только у Patrizia Pepe. Для Diego M потеря российских покупателей равноценна банкротству. С итальянским брендом с японскими корнями Duno мы работаем недавно, но чувствуем с их стороны поддержку.

– Как, на ваш взгляд, происходящие события отразятся на ценности дорогих, люксовых вещей?  

– Я могу поделиться только собственными ощущениями. Неопределённость появилась не вчера, крайне напряжёнными были последние несколько лет. За это время желание купить новую сумку Gucci ушло на дальний план. Но Gucci – это люкс, а мы работаем с марками уровня премиум. И мне кажется, что этот сегмент станет востребован. Сегодня, когда многие из нас не могут свободно путешествовать по миру, шопинг может заменить радостные эмоции, которые мы получаем, бывая за границей. Покупка качественной, модной одежды – отличный способ поднять настроение и самооценку.

 

– В начале нашего разговора вы сказали, что первое время главной мотивацией было желание зарабатывать. Что вас мотивирует сегодня?

– Моя семья – двое детей и муж (улыбается). Мне хочется, чтобы у наших детей был немного другой жизненный путь. Может быть, они захотят стать врачами или спорт­сменами – для меня важно дать им все возможности для этого. Поэтому вдохновение и идеи не заканчиваются. Особенно сейчас, когда каждые пару лет приходится адаптироваться к новой ситуации.

– Супруг работает с вами?

– Да, ему всегда были интересны мои проекты. Раньше мы вместе ездили на выставки в Дюссельдорф и Милан: муж за рулём, я в это время придумываю что-то новое – уже тогда действовали как команда. Поэтому я не удивилась, когда муж решил присоединиться к бизнесу. Наверное, в тот момент он понял, что это давно не просто работа, а наш образ жизни. То, что он взял на себя огромное количество задач, связанных с поставками товаров и ведением документации, позволило мне сфокусироваться на творческих задачах и уделять семье и близким больше времени. Очень важно сохранять баланс между работой и личной жизнью. Был период, когда я настолько погрузилась в достижение целей в бизнесе, что всё остальное перестало радовать и приносить удовольствие – это неправильно. Как много внимания ни требовал бы бизнес, нужно уметь не уходить в дела с головой и вовремя переключаться.

 

Как перфекционизм и психологическое образование помогли Ирине Громовой создать экосистему интеллектуального и личностного развития, которая меняет рынок.

Мысли по-крупному

– «Английская школа #1 Ирины Громовой» больше не школа английского языка, а школа личностного развития. Когда и почему решили переформатировать бизнес?

– Трансформация началась довольно давно, с тех самых пор, когда мы впервые стали инкорпорировать в уроки элементы личностного развития. Нет никакого смысла в том, чтобы просто учить иностранный язык. Максимум, что это даст – хорошие отметки и умение самостоятельно сделать заказ в ресторане где-нибудь за границей. В Английской школе углубленное изучение языка и, соответственно, каждый наш урок – это, в первую очередь, средство эмоционального, интеллектуального и личностного развития. Высочайшая квалификация наших преподавателей позволяет через изучение языка учить детей думать, развивать эрудицию, воспитывать в них чувство эстетики, эмпатию и эмоциональный интеллект.

– Вы говорите, что заниматься личностным развитием позволяет квалификация преподавателей.

– Да, именно так. Только преподаватель, обладающий высочайшей квалификацией, развитым интеллектом и современным взглядом на мир, находящийся в курсе всего, что в нём происходит – от новейшего музыкального трека до актуальных спортивных событий, – может погрузить ученика в правильный контекст, в котором ребёнок сможет максимально развить свои навыки. Это один из принципов гуманистической психологии, на которую мы опираемся.

Приведу пример. Наша команда уже несколько лет предоставляет образовательным учреждениям услуги профессионального аудита. Мария Князева (директор Английской школы #1. – Ред.) сейчас находится в очередной командировке, где присутствовала на уроке английского языка. Один ученик опоздал. Когда учитель спросил, с чем связано опоздание, ученик на хорошем английском ответил, что зачитался книгой, а по дороге слушал любимого исполнителя, поскольку урок посвящён музыке. Отвечая на вопрос о любимом исполнителе, он назвал оперного певца Пласидо Доминго. Учитель спросил: «Кто это?» Для меня такой вопрос – профессиональное самоубийство. В нашей школе подобная ситуация невозможна. Если ученик спросит, что происходит в мире или кто является основоположником того или иного музыкального направления, каждый из преподавателей сможет дать развёрнутый ответ. Создать контекст, располагающий к получению знаний, может только адекватный взрослый, с которым у детей налажены доверительные отношения. Наших преподавателей дети уважают не из-за статуса учителя, а потому, что видят в них ролевую модель. Мы создаём для ребенка образ адекватного взрослого, который понимает, принимает, развивает и заботится.

– Три года назад я брала у вас интервью (см. № 232 за октябрь 2019 года. – Ред.) и спрашивала, находите ли вы рост школы – к учёбе приступали рекордные 900 учеников – закономерным. Вы ответили, что в отношении вашей компании нет никаких закономерностей. Завершив трансформацию, вы сработали на опережение. Это снова не закономерность?

– В этом отношении мне близка философия индивидуализма Айн Рэнд. Я считаю, что если каждый делает свою работу идеально, то результат этой работы будет востребован и мир станет лучше. Очевидно, что в нынешних экономических условиях образовательный рынок просядет, поэтому мы заранее просчитали, что будет с показателями компании при 10-, 20-, 30-процентном сокращении числа учеников. Я понимала, что ни при каких обстоятельствах падение не превысит трети. Однако в итоге мы не потеряли ни одного ученика. В листе ожидания на следующий год – 260 человек. Наверное, можно назвать случайностью. Но я думаю, что это всё-таки закономерный результат нашей качественной работы.

– В 2020 году, до начала пандемии, вы анонсировали амбициозный проект – Лингвистический лицей для учащихся 10-11-х классов, предполагающий обучение на двух языках. Он должен был стать важным этапом трансформации из языковой школы в школу интеллектуального развития. Но открытия не было.  

– Лингвистический лицей – это единственный проект, который мы задумывали, но не реализовали. И я этому рада. Рособрнадзор не выдал разрешения на образовательную деятельность только потому, что у нас не было отдельного здания. К слову, я купила здание в центре города, на улице Чайковского, которое через два года превратится в классическую Английскую школу. Но общего образования в школе не будет.

– Почему?  

– Когда родители обращаются за дополнительным образованием, они понимают его ценность. А когда отдают детей в частную школу, особенно в дорогую, ценность образования начинает уходить на второй план. На первый план выходит получение отличного аттестата и золотой медали. Так вот моя задача – не бодаться с родителями за оценки, а дать максимальное количество знаний и компетенций. Поэтому мы будем преподавать литературу, обществознание и другие предметы школьной программы на английском языке, но не будем выдавать аттестат – это останется прерогативой общеобразовательной школы.

Стань первым среди равных

– Хочу подробнее поговорить с вами о личностном развитии. Мне кажется, что с появлением большого числа инфопродуктов стало непонятно, что это такое.

– Я абсолютно согласна. Понятие личностного развития нивелировалось благодаря тому, что все кому не лень сегодня продают курсы и так далее. Вредит ли это нам? Я считаю, что нет; мы в безопасности. Во-первых, у нас безупречная репутация. Во-вторых, мы используем лучшие методики из Санкт-Петербурга: я долго и упорно тестировала их, на протяжении последних полутора лет изучала их эффективность.

Когда мы говорим о личностном развитии, прежде всего имеем в виду личный пример. Я выстроила бизнес таким образом, что каждый преподаватель – это личность, которая становится ролевой моделью для ученика. Когда к нам приходит ребёнок, учащийся в третьем классе – предподростковый возраст, личность формируется очень мощно, – мы начинаем с того, что замеряем его личностный потенциал. У нас есть широкий набор инструментов, чтобы измерить его с точки зрения понятийного мышления, образно-логического – любого. Благодаря этому мы понимаем, откуда стартуем. И уже в процессе обучения видим прогресс ученика и определяем, как максимально эффективно реализовать его индивидуальный образовательный маршрут. Именно это мы называем личностным развитием посредством изучения языка.

– Международные мониторинги TIMSS, PIRLS и PISA* говорят о том, что наша школа сильна в формальных знаниях, но слаба в практических. Согласны?

– Нет, я категорически не согласна с таким разделением. Российское образование никогда не было ремесленным, оно фундаментальное – в этом сила нашей страны. Перед школой не стоит задача дать детям практические знания. Задача школы – на базе таких серьёзных предметов, как биология, физика и химия, развить понятийное мышление. И только когда ребёнок увидит картину мира, основанную на серьёзном теоретическом знании этих предметов, он сможет приступить к развитию практических навыков.  

– Какие вызовы перед вами сегодня?  

– Главный вызов – расти самим. Чтобы заниматься личностным развитием ребёнка, каждому преподавателю нужно очень серьёзно повышать свою квалификацию. Весь этот год мы работали на то, чтобы получить дополнительное психологическое образование. Каждую неделю читала лекции своим преподавателям, мы очень подробно говорили об эмоциональном интеллекте, разбирали кейсы. Приглашала двух специалистов из Санкт-Петербурга, чтобы разобрать методики сказочной песочной терапии. Теперь инкорпорируем эти техники и другие терапевтические элементы во все уроки.     

 

– В связи с последними событиями наблюдали растерянность в команде?

– Подобных настроений нет. Я сразу сказала преподавателям, что они могут ни о чём не волноваться: контракт заключен на год, подушка позволяет всё это время обеспечивать их финансовую безопасность.

– Стоимость обучения изменилась? Какова сейчас цена знаний?

– Мы повысили стоимость приблизительно на 20 процентов, теперь обучение стоит от 10 тысяч до 13 тысяч рублей в месяц (самая дорогая программа – Британская Школа 22 000). Разумеется, были переживания по поводу возможной потери учеников – но, как я уже говорила, они оказались напрасными.  

– Как ухудшение экономических условий повлияет на рынок образовательных услуг, темпы его развития?

– Мне кажется, никак не повлияет. Образование – единственная сфера, которая всегда будет востребована. За последние месяцы мы неоднократно слышали от родителей наших учеников, что они готовы урезать все статьи расходов, кроме обучения. Потому что именно образование даёт возможность управлять своим будущим.  

– В Казахстане недавно прошла конференция, идея которой – образование должно стать главным направлением. Почему вопросам образования сейчас уделяется внимание на государственном уровне?

– Потому что уровень образования напрямую влияет на качество экономики. Чем умнее собственники бизнеса, тем быстрее и точнее они принимают решения, а значит, тем выше будет экономический потенциал государства. Чем больше умных людей живёт в стране, тем выше требования к тому, что здесь происходит – начиная от обслуживания в ресторане, заканчивая политической стратегией. А чем выше запрос, тем выше качество жизни.

Успех начинается здесь

– Три года назад вы рассказывали о дочери Марии: стала первой студенткой школы, затем присоединилась к преподавательскому составу. Сегодня она – директор программы British School**. Что ещё изменилось?

– Во-первых, Маша получила степень магистра. Она училась по совместной программе БФУ им. И. Канта и Третьяковской галереи, две недели проходила практику в музее. Мы не преувеличиваем, когда говорим, что «Искусство» в British School преподаёт первоклассный специалист. Во-вторых, в прошлом году Маша вошла в жюри Всероссийской олимпиады для школьников – это очень серьёзный опыт. Ещё одно достижение – приглашение разрабатывать тесты для нового учебника по английскому языку издательства «Просвещение». Маша – выпускница Сорбонны (Париж), университета NILE (Великобритания) и программы FLEX (США), где вошла в тройку лучших студентов. Что касается психологии, она официально имеет право проводить и интерпретировать цветотест Люшера и интеллектуально-личностную диагностику детей от 6 до 17 лет.  

– Повышение квалификации – инициатива Марии или ваша?

– В свои двадцать пять лет Маша существенно меня опередила. Как преподаватель английского языка она уже достигла пика карьеры. Однако амбиции у неё не такие, как у меня, поэтому приходится помогать и направлять.

– Сложности из-за этого не возникают?

– Нет, я остаюсь для неё авторитетом. И хотя она и росла в тени звёздной мамы, у неё всё в порядке с самооценкой. Маша прекрасно осознаёт своё интеллектуальное превосходство. Я каждый день говорю ей, что горжусь.

– Вы относитесь к ней как к равноправному партнёру?  

– Нет, потому что пока ей не интересно управлять бизнесом. Я тридцать лет посвятила тому, чтобы у моего ребёнка была возможность заниматься тем, от чего он кайфует. Было бы неправильно что-то навязывать.

– Мы много говорим об обучении детей. Программы для взрослых тоже есть?

– Да, у нас учатся около 120 взрослых – это немало. В последнее время мы стали больше заниматься корпоративным обучением, одна из новых групп – команда тату-студии Molotov Tattoo. Ребята замечательные, все получают огромное удовольствие от процесса. Чтобы взрослым было интересно, важно не объяснять им, что такое пассивный залог, а дать возможность общаться в кругу людей с таким же социальным и интеллектуальным уровнем.

– Умение найти подход к самым разным людям – залог вашего успеха?   

– Безусловно. Если ты умеешь общаться только с людьми одного круга, ты никогда не выйдешь за его пределы. Гибкость – важнейший навык в бизнесе и в жизни. Поэтому мы уделяем большое внимание развитию адаптивности, учим детей смотреть на события не с двух сторон, а с шести. Кстати, когда я пришла в психотерапию, супервизор сказал, что ещё не встречал людей с такой адаптивностью, как у меня. Это качество очень помогает в бизнесе и в жизни.

– Что ещё открыли в себе за время обучения?

– Я поставила перед собой серьёзный челлендж – за три года стать лучшим психоаналитиком в Калининграде, – обычно на это уходят десятилетия. Это было важно ещё и потому, что с возрастом начинаешься бояться потерять живость ума и гибкость. И когда во взрослом возрасте у меня получилось с нуля освоить новую, сложную профессию, я поняла, что с гибкостью мышления всё в порядке – это стало приятным открытием (улыбается).

* – TIMSS – мониторинговое исследование качества математического и естественнонаучного образования, PIRLS –  международное исследование качества чтения и понимания текста, PISA – международная программа по оценке учебных достижений.

** – «Британская школа» – флагманская программа Английской школы #1. Ученики изучают определённый набор предметов на английском языке в дополнение к основной школе.