Архив рубрики: Тренд

Искусство миксов

 

Ольга Орлова посетила новые рестораны на побережье

NAVERH

В здании лифта в Светлогорске работают разнообразные проекты: итальянская пастерия Regano, ресторан «Курортный», кафе Bel Etage и кофейня «Панорама». А в октябре открылся рестобар NAVERH – пожалуй, самый концептуальный из всех. Найти вход не так просто: вопреки названию, нужно спуститься вниз по лестнице от верхнего уровня лифта. Внутри небольшой зал с панорамными окнами и каменной барной стойкой в центре зала. Специализация рестобара – авторская кухня с элементами Азии и авторские же напитки. Меню умещается на одной странице. В него вошли панчханы (простые закуски из маринованных овощей), креветки и цыплёнок в темпуре, роллы, тартары и севиче, несколько видов татаки, а также горячие закуски, основные блюда и десерты. Бару уделили не меньше внимания, чем кухне. В состав авторских коктейлей входят такие ингредиенты, как эспума из маракуйи и сицилийского апельсина, жасминовый парфюм и экстракт перца чили. А для тех, кто не готов к экспериментам, в барной карте есть вечная классика.

Официанты охотно подсказывают, что стоит попробовать. Мне порекомендовали тартар из лосося с муссом из авокадо, огурцами, зеленью, а также несколькими видами соусов и икры. Несмотря на большое количество ингредиентов, их удалось сбалансировать – вкусы дополняют друг друга, блюдо раскрывается по-новому с каждой ложкой. Один из фирменных десертов – мусс из трёх видов зелёного чая с пеной из личи и фисташковым бисквитом. В нём удалось повторить тот же трюк со сложными, но удачными сочетаниями. И это внимание к деталям заметно в каждом аспекте – от сервиса до подачи.

Tak bistro

На месте Yes cafe, проработавшего на Курортном проспекте в Зеленоградске десять лет, открылся новый проект – Tak bistro. Концепцию позиционируют как «солнечный фьюжн северной и локальной кухни». Объединить эти две сущности удалось грамотно и без перегибов: в меню есть как балтийский судак с картофелем и соусом бер-блан, так и шведские митболы с брусничным соусом, перлотто и белыми грибами. Среди интересных позиций говядина «Веллингтон», которую нечасто встретишь в калининградских ресторанах, а на десерт предлагают шведский черничный суп с шариком ванильного мороженого. Одна из фишек бистро – сморреброды на поджаренном ржаном хлебе. Их можно попробовать поштучно или в составе тематических сетов. Например, в балтийский сет входит пять видов сморребродов: с килькой, с сельдью и свёклой, с яйцом и шпротами, с запечёнными овощами и с картофелем. Всё по заветам локальной кухни.
Интерьер претерпел изменения в лучшую сторону: он минималистичный, но не скучный благодаря интересным деталям. Пока состоялось только техническое открытие – бистро ещё не приняло финальный вид, а команда собирает обратную связь и дорабатывает некоторые позиции. Но уже сейчас можно оценить авторскую кухню и грамотный подход.

Все упомянутые напитки являются безалкогольными
Фотографии предоставлены компаниями

Сколько птичек останется?

На прошедшем 20 октября круглом столе представители калининградского бизнеса обсудили возможное внесение поправок в Налоговый кодекс, которые сократят льготы для новых резидентов Особой экономической зоны

В сентябре Министерство финансов подготовило поправки в Налоговый кодекс, которые урежут льготы для новых резидентов Особых экономических зон, в том числе калининградской. Планируется, что в ноябре эти предложения получат оценку регулирующего воздействия. Если поправки будут приняты Правительством РФ, то вступят в силу уже с 1 января следующего года и коснутся компаний, которые станут резидентами после этой даты. Коротко – для инвесторов это означает, что льготы, которые они получат в ОЭЗ, должны быть равны объёму их вложений в тот или иной проект.

Круглый стол, прошедший 20 октября в стенах медиагруппы «Западная пресса», собрал представителей различных отраслей калининградского бизнеса. Его участниками стали президент Калининградской торгово-промышленной палаты Феликс Лапин, президент Союза промышленников и предпринимателей Калининградской области Андрей Романов, президент Ассоциации иностранных инвесторов Калининградской области Стефано Влахович, президент Балтийского делового клуба Виталий Багаманов. Также приняли участие вице-президент холдинга АВТОТОР Дмитрий Чемакин, депутат калининградского заксобрания Александр Орехов и омбудсмен IT-бизнеса в Калининградской области Антон Бурак. Большинство из участников круглого стола уже подписались под обращением к председателю Правительства РФ Михаилу Мишустину по поводу негативного влияния поправок на развитие калининградского бизнеса.

Задачу круглого стола сформулировала его модератор, главный редактор «Королевских ворот» Любовь Антонова:

– Мы хотим, чтобы вы донесли своё мнение о том, как калининградский бизнес относится к поправкам в налоговый кодекс. Не знаю, возможно ли в нынешних условиях влиять на какие-то решения, но есть повод высказаться на эту тему.
Бизнесмены и чиновники обсудили вероятные последствия принятия поправок, вспомнили мировые инвестиционные практики, а также обсудили цинизм и самозанятость.

Любовь Антонова:

Со слов губернатора, который на днях выступал на Балтийском бизнес-форуме, мы узнали, что в Калининградской области наблюдается инвестиционный бум. До этого мы такими терминами, кажется, не пользовались. Однако известно, что в 2021 году калининградская ОЭЗ входила в топ-10 мировых экономических зон как одна из лучших. Ни бум, ни место в рейтинге терять не хочется. Какие риски вы видите в этих налоговых поправках, что они принесут? Может, не так страшен чёрт, как его малюют?

Феликс Лапин

Феликс Лапин:

Я хочу процитировать Стефано Влаховича. Он на площадке Торгово-промышленной палаты загадывал такую задачку: на дереве сидело девять птиц, охотник выстрелил – убил одну. Сколько птиц на дереве осталось? Это первое, что делает внесение этих поправок даже не в правовое, а в информационное поле. И мы, все присутствующие здесь, кто был подписантом обращения в адрес премьера [Мишустина], мы писали, что недопустимо такие вещи пускать в эфир. Это пагубно отражается на планировании – как производственном, так и инвестиционном. Второе: если мы говорим о предлагаемых поправках в наш закон (116-й ФЗ об Особой экономической зоне в Калининградской области. – Ред.), основа разработки условий хозяйствования на этой территории всегда была за Министерством экономики. Они понимали, как может строиться бизнес в определённых географических и геополитических ограничениях. Прямые льготы были предоставлены территорией на покрытие дополнительных издержек. Есть экономисты, которые понимают процессы, есть финансисты, которые понимают вложения. А есть учётчики, которые посчитали, что бюджет может потерять. А он может потерять ещё больше, потому что в бюджете этих денег попросту не будет, как тех самых птиц на дереве. Сегодня любой инвестор понимает горизонт планирования. Это около 15 лет. Ему дают возможность вложиться и пройти убыточный период становления предприятия. И, в принципе, этого хватало бы для реализации инвестиций, плюс покрытие издержек, связанных с необходимостью прохождения либо морского пути, либо переезда, связанного с таможенным оформлением. Это было понятно и инвестору, и кредитному институту, который разделял риски инвестора. Все участники процесса понимали, что у них получается в эти 12-15 или больше лет. Сегодня предлагается следующее: на ту сумму, которую ты вложишь, ты можешь недоплатить налоги. Региональный бюджет – самый большой выгодоприобретатель в этой истории: у него рабочие места, а это стабильность, у него подоходный налог, у него есть поддержка своего рынка и так далее. Понять, для чего сделаны эти поправки, я не могу. Как специалист, рождённый в структуре финансов, не понимаю этот подход вообще.

На дереве сидело девять птиц, охотник выстрелил – убил одну. Сколько птиц на дереве?

Любовь Антонова:

То есть льгот, компенсирующих географическое положение Калининградской области, для новых предприятий не будет?

Феликс Лапин:

Будет налоговый вычет. Сколько вложил, столько и получил. Но это не работает.
Любовь Антонова: Риски состоят в том, что инвестиции сократятся?

Андрей Романов

 

Андрей Романов:

Риск в том, что бизнес-климат в регионе будет непонятный. Хоть эти поправки теоретически и касаются новых предприятий, но я понимаю, что любой сегодняшний предприниматель понимает это следующим образом: [если возможно изменить налоговый режим будущих предприятий], что мешает что-нибудь поменять в рамках действующего бизнеса? Мы это видим через те же самые экспортные пошлины, которые были введены с 1 октября и которые очень серьёзно влияют на действующий бизнес. Поправки – абсолютно непонятная инициатива. Зачем-то минфин пытается вмешаться в регулирование, в основном, региональных доходов. Какая особенность Калининградской области? В конце 1990-х область была первым и фактически единственным субъектом, где этот режим действовал. Это давало определённые преференции предприятиям, инвесторам, но эти преференции как раз компенсировали дополнительные издержки. Сейчас очень часто в Калининградской области звучит мысль, что закон не действует, преференций нет, но это не так. Преференции есть и за последние десятилетия их даже увеличивали. Но надо представлять, что параллельно в России шёл другой процесс: в стране массово создавались новые особые экономические зоны, которые, по большому счёту, имели тот же набор преференций, что действуют на территории нашего региона. В итоге получается, что каждый производитель, который находится в Калининградской области, на общем рынке России или на экспортном рынке, конкурирует с предприятиями, которые находятся в таких же условиях, но у них нет дополнительных транзакционных издержек. Поэтому, мне кажется, раз этот вопрос снова поднялся, нам нужно постараться заявить о том, что Калининградская область не может работать в тех же условиях, которые есть в России. Потому что в этом случае мы не будем конкурентоспособны. У нас должны быть дополнительные инструменты, позволяющие развиваться.

Любовь Антонова:

Вы говорите, что в контексте поправок мы рискуем не получить не только новые бизнесы, под ударом и «старые» резиденты?

Андрей Романов:

Давайте так: по итогам 2022 года объём валового регионального продукта составил 93% по отношению к 2021 году. Это одно из самых сильных падений из всех регионов России. И формат деятельности ужесточается каждый день и каждый час. При этом я восхищаюсь предпринимателями Калининградской области. На прошлой неделе мы с Центро­банком проводили коммуникационную сессию и перед ней сделали блиц-опрос о планах предпринимателей. Одним из вопросов был такой: как вы планируете и корректируете свою деятельность, исходя из текущей экономической и денежно-экономической ситуации? 60% представителей предприятий сказали, что они инвестиции останавливают или сокращают. Но 40% продолжают инвестировать. Кто-то меняет свои подходы и приоритеты, но продолжает это делать. Вообще в сегодняшних условиях то, что 40% предприятий продолжают инвестировать, в моём понимании, это подвиг. Это то, что имел в виду Антон Алиханов, когда говорил, что у нас инвестиционный бум.

Феликс Лапин:

В созданных в России территориях опережающего развития и свободных экономических зонах в реальности льготы даже выше, чем в Калининградской области. Не надо забывать, что, скажем, Ульяновск находится в центре России. Вокруг 140-миллионный рынок без всяких таможенных, административных и транспортных барьеров. Большое количество рабочей силы. Мы же понимаем, что живём в жесточайшем дефиците рабочей силы. Раньше была нехватка специалистов, сегодня и рабочих не хватает. А там этого никто не чувствует: там жители Смоленска работают в Калуге, для них это достаточно просто. Что касается 40%, о которых сказал Андрей Владимирович [Романов], думаю, со временем будет больше предприятий, вынужденных модернизировать своё оборудование, менять свои технологические процессы с высвобождением рабочей силы. По-другому, в принципе, здесь не выжить. При этом оборудование, которое стоит здесь, востребовано на материковой части России. Его можно достаточно эффективно перенести на другую территорию.

Любовь Антонова:

Помните, через некоторое время, когда начали работать первые калининградские льготы, нас объявили «чёрной дырой»? Провели информационную кампанию и очень сильно эти льготы поджали. Не кажется ли вам, что сейчас происходит что-то подобное: уравнивание всех территорий, постановка всех в одинаковые условия без учёта особенностей? Довольно странно в 2023 году снова напоминать о том, что Калининград – не Рязань.

Стефано Влахович

Стефано Влахович:

В Дубае почти 50 лет назад был проект, который нарисовал путь роста и про который говорили, что это невозможно. В Дубае нет нефти, там пустыня. Песок. Причём плохой песок. Но они сумели сделать привлекательное место, в котором растёт население, куда едут специалисты, открываются рестораны со звёздочками «Мишлен». Потому что там сумели контролировать вредителей. Это, оказывается, очень важный элемент экономического развития. Вредители часто даже не понимают: они сидят в кабинете и придумывают, как застрелить одну птицу, чтобы осталось восемь. Мы говорим о Калининграде и о том, что комплекс законов должен компенсировать оторванность региона. Это неправильный подход. В такой большой стране, как Россия, должен быть инструментарий – коробка разных отвёрток и ключей. Как у Китая есть, к примеру, Гонконг. Калининград создан для того, чтобы привлечь определённую категорию компаний, нужных России. По большому счёту это не вредит другим регионам страны и это привело к инвестициям, которых иначе вообще бы не было. Содружество «Соя» не построило бы здесь завод и не построило бы его в Рязани, если бы не было закона [об особой экономической зоне]. Менять ценник в меню во время ужина не способствует появлению новых клиентов. В структуре точно должен быть механизм, который будет в состоянии останавливать вредителей. И этот элемент в данный момент отсутствует. Какой-то мелкий чиновник из стороннего министерства может прийти и начать бить кувалдой по цилиндрам нашего двигателя. Если мы это не можем остановить, то Дубая здесь не будет.

Любовь Антонова:

Считаете, не будет новых инвестиций?

Стефано Влахович:

Когда мы с Николем Николаевичем Цукановым (губернатор Калининградской области в 2010-2016 годах. – Ред.) поехали агитировать китайцев инвестировать в Калининградскую область, мы оказались в Макао. Там мы встречались с известными китайскими инвесторами-миллиардерами. Я делал презентацию о том, какой прекрасный регион Калининградская область. Сын одного из инвесторов (игрового бизнеса. – Ред.) сказал, что бывал в Калининграде. Его сначала задержали в аэропорту «Храброво», затем отпустили. Потом он поехал в игорную зону, и увидел, что никакой инфраструктуры там нет. Николай Николаевич говорит: при такой инвестиции какая разница? Вы можете сами кабель проложить. А тот ему ответил: это не наш бизнес. Наш бизнес – казино. Кабель – не наше дело. Развернулся и ушёл. А это человек, который мог миллиард долларов поставить на кон. Инвестиционную привлекательность создаёт очень много элементов.
Андрей Романов: Любое действующее предприятие, если перестаёт инвестировать, умирает. Цикл – 10, максимум 15 лет. Любое действующее предприятие, имеющее стратегию развития, обязано инвестировать.

Стефано Влахович:

Вы знаете, я восемь лет учился в интернате у католических священников. Это очень хорошая школа, которая учит цинизму и всяким другим вещам, они вам потом в жизни понадобятся. Помню конференцию францисканских священников, которая была заманчиво названа «О сексе в семье». Священники собрались обсуждать секс в семье при том, что реально никто из них к этому делу отношения не имеет. Когда я читал о предложении минфина, подумал, что это совещание францисканцев, никто из которых не продал в своей жизни ни сосиски, не понимает, как это делается, но они обсуждают, что нам нужно и не нужно.

Любовь Антонова:

На недавней встрече [основатель холдинга АВТОТОР] Владимир Щербаков говорил о новых проектах, по сути о перелицовке предприятия, стратегии на ближайшие несколько лет. Что теперь произойдёт с проектами, если поправки в налоговый кодекс всё же появятся? Много новых инвестиций должно было быть.

Дмитрий Чемакин

Дмитрий Чемакин:

Для начала хочу отметить, что это нормально, когда совершенствуются какие-то узлы. Но отсутствие механизма расчёта последствий, глубоких последствий, без оценки того, как это повлияет на весь процесс, без взятия на себя ответственности за это… Любое дело, не доведённое до ума, само дойдёт до абсурда. Можно что-то менять. Есть профессиональные институты: минфин, минэк, бизнес-сообщества. Они предлагают изменения. Но за каждым предложением такого рода должен быть расчёт последствий, который надо защитить. Иначе мы входим в тёмную зону. Давайте нырнём в реку, не зная, что на дне, – примерно к этому нас проект поправок подталкивает. Может быть, там действительно хорошая глубина и мы получим удовольствие от плавания, а может, и нет. Готов ли бизнес так рисковать? Конечно, нет.

Любовь Антонова:

А что вы думаете по поводу влияния этих поправок на работающий бизнес?

Дмитрий Чемакин:

Конечно, будет прямое влияние. Формулировка, что поправки не касаются тех, кто уже работает, лукавая. Она лукавая не просто с точки зрения правил работы предприятий и экономики, что очевидно, ведь существует инвестиционный цикл, который должен возобновляться. Мы, по сути, стоим на пороге перестройки. Внешние условия настолько изменились, что перестройка любой отрасли будет кардинальной. А любая перестройка – это инвестиции. Поэтому это, конечно, будет касаться всех. И тех, кто планирует какие-то реинвестиции, и тех, кто будет входить с новыми инвестициями. Что касается проектов АВТОТОРА. Мы столкнулись с тем, что технологический передел компании, выход на новые рынки привели к решению акционеров о строительстве 12 новых заводов. Проекты этих заводов стали резидентами ОЭЗ, это инвестиции на десятки миллиардов рублей в новые технологии. Мы видим, что мы сделали хороший задел, его будем реализовывать какое-то время. Но следующие проекты будут рассчитываться по другой бизнес-модели. Принятие решений станет неочевидным. Как говорят, верблюд – это арабский скакун после согласования. Мы не знаем, что будет дальше. На мой взгляд, важнейший риск – это цинизм и пренебрежение развитием области.

Любовь Антонова:

А в чём цинизм?

Дмитрий Чемакин:

В этом законе есть два момента: новые участники не будут получать льготы и развитие области будет зависеть от того, кто сколько дал и сколько за это получил. Второй пункт затрагивает будущее. Мы, наверное, единственный субъект, который претерпит самые серьёзные изменения с точки зрения перестройки. Ранее – в 1996-м, 2006-м, 2016 годах – этим изменениям предшествовал экономический расчёт, механизмы компенсации. Цинизм в том, что сейчас это не обсуждается. Может быть, это рабочий механизм, но нежелание объяснить, нежелание создать дискуссию в бизнес-сообществе на профессиональной основе – в этом есть некоторое пренебрежение. А самое главное – мы вошли в сферу обсуждения будущего Калининградской области, но сами этого не понимаем. Надо совершенно чётко ставить вопрос: мы готовы говорить о будущем Калининградской области, её стратегическом развитии, если в результате системной работы и расчётов увидим, что этот [новый] механизм будет эффективно действовать. Тогда мы с ним согласимся. Это будет более профессиональный подход.

Любовь Антонова:

Это, кстати, хорошее напоминание о переходном этапе в 10 лет от старого закона об ОЭЗ 2006 года к его новой редакции 2016 года. Хотя и тогда говорили, что не успели и не подготовились.

Дмитрий Чемакин:

Но был диалог, была дискуссия! Сегодня обсуждения даже не предлагается.

Любовь Антонова:

Итак, есть Федеральный закон «Об Особой экономической зоне». И есть потенциальные поправки в налоговый кодекс. У представителя законодательного собрания Александра Орехова хочу спросить: не видят ли законодатели противоречия? Верховенством какого законодательного акта следует руководствоваться?

Александр Орехов

Александр Орехов:

В данном случае я принадлежу больше не к законодателям, а к бизнесу, где испытываю все те же катаклизмы. Когда у нас есть чёткая статистика по падению доходов населения, когда у нас есть падение по промышленности, что-то менять в нашей экономике, создавать пропасть для дальнейшего развития – это немыслимо. Нам надо постараться не добиваться обсуждения, а постараться нарисовать картину того, что будет завтра: если эти поправки будут приняты, то завтра будут следующие точки падения, их надо перечислить.

Любовь Антонова:

Законодательное собрание Калининградской области собирается внести отзыв на поправки в налоговый кодекс?

Александр Орехов:

Законодатели – такие же представители бизнеса и населения и просто обязаны сделать это. Мишустину (Председатель Правительства РФ. – Ред.) направили обращение, если не дождёмся ответа, значит, надо на президента выходить и уже чтобы письмо было подписано не тремя объединениями, а полноценный сбор подписей организовать.

Любовь Антонова:

Один из членов БДК, изучив предложения о поправках, заявил, что сворачивает инвестиции в размере 3 млрд рублей. Какое отношение к поправкам в Балтийском деловом клубе?

Виталий Багаманов

Виталий Багаманов:

Как деловой клуб мы встречаемся с подобными объединениями из других регионов – с московскими, питерскими, с других городов. Коллеги, с которыми мы встречаемся, видят большое количество возможностей, поездки по стране в последнее время активизировались. Импортозамещение в России реально происходит. Компании переориентируются и начинают на этом фоне активно расти. Приезжая в Калининград, представители бизнеса оценивают регион с точки зрения того, можно ли здесь найти точки роста, позволяющие эти возможности реализовать. Мы встречаемся, рассказываем о том, как всё обстоит. После этого они уезжают и с их стороны какого-то дальнейшего интереса в развитии бизнеса в регионе не проявляется.

Любовь Антонова:

Чем они это мотивируют?

Виталий Багаманов:

Всё экономически просчитываемо и рационально. Они смотрят на то, на какой рынок будет ориентирован их продукт. Если говорить про калининградский регион, то, безусловно, наш внутренний рынок предельно мал, и ориентироваться только на него не приходится. Раньше калининградские компании нацеливались на экспорт, но география сильно изменилась. Сейчас это по сути страны СНГ либо Россия. Изменилась и логистика: для того, чтобы что-то здесь произвести, необходимо сюда сначала завезти материалы, а потом отсюда вывезти готовый продукт. Это всё сильно корректирует математику. В совокупности эти факторы не дают Калининградской области преимуществ для того, чтобы бизнес приходил из России. Региональные компании, имеющие возможность часть своего бизнеса перенести на территорию основной России, серьёзно этот вариант рассматривают.
Любовь Антонова: Можно попрощаться с Особой экономической зоной и сказать, что она уже инвестиционно непривлекательна?

Виталий Багаманов:

Она инвестиционно привлекательна, если сохранится. Если удастся отстоять особое положение Калининградской области.

Любовь Антонова:

Много говорят о рисках IT-отрасли. В чём они?

Антон Бурак

Антон Бурак:

Многие компании ещё до введения федеральных льгот хотели переехать в Калининград, но тут проблема в том, чтобы был смысл остаться. Есть риск доверия. Самый большой риск – запуск в медиапространство информации о том, что Калининград лишают статуса, льгот, преференций. Конечно, IT для Калининграда – это спасение. Никаких проблем с логистикой: перевёз сюда айтишников, электричество есть, компьютеры поставил – и всё, зарабатываем деньги. Но очень многие крупные компании, которые хотели открывать здесь свои проекты, отказываются в итоге. Мы можем привлекать каких-то «цифровых переселенцев» – людей, зарабатывающих по 300-400 тысяч рублей, чтобы они здесь пожили годик-полтора и оставили какие-то свои деньги. Не больше.

Любовь Антонова:

Выходит, бума IT-отрасли у нас пока не видно?

Антон Бурак:

Нет. Велико недоверие к преференциям и льготам. Какой-нибудь цифровой мегагигант сидит в Москве и ещё лет пять назад выторговал себе те же условия, что и у аккредитованных в Особой экономической зоне компаний.

Любовь Антонова:

В итоге мы не знаем, пройдут эти поправки или не пройдут. Но идея разговора о стратегии развития, очевидно, назрела, потому что мы давно этим не занимались.

Дмитрий Чемакин:

Даже не так. Не то, что давно не занимались. Сегодня необходимо разговаривать. Иначе всё произойдёт без нас.

Алексей Алеев
Фотографии Александра Мелехова
Иллюстрации freepik.com

 

Между любовью и театром выбрал театр

 

Всегда оставаясь вольным художником, Евгений Марчелли, похоже, осел в столице. Уже три года он художественный руководитель знаменитого Театра Моссовета. Москвичи всё ещё называют его провинциалом, а жители Калининграда считают своим, хотя он уехал в конце нулевых. О том, как это происходило, режиссёр поговорил с Любовью Антоновой

 

– Связь с «Тильзит-театром» поддерживаете? Знаю, что когда вы работали в Ярославле, приезжали и ставили спектакли.

– Когда в Москве работал, тоже приезжал и ставил. Последнюю работу, спектакль «Зойкина квартира», поставил в Советске, когда уже работал в Моссовете. И в феврале [2023 года] приезжал, смотрел этот спектакль. В Советске живут мои друзья, знакомые, родные, моя сестра. В Калининграде у меня тоже очень много друзей и артистов, это моя территория.

– Повела внука на детский спектакль, называется «Доктор Айболит», шёл в «Янтарь холле» в Светлогорске. Сначала происходящее на сцене раздражало: подсунули детям этакую мейерхольдовскую символику, с условными декорациями и шикарными, кстати сказать, костюмами. Но в итоге нам дико понравилось. Я никак не могла понять: чья это постановка, откуда привезли? Потом стала искать и оказалось, что действительно привезли – из Советска спектакль «Тильзит-театра».

– Ух ты, серьёзно?

– Да-а-а-а. И я подумала: может, это метод Марчелли до сих пор работает? Можете ли сказать, у вас есть свой метод?

– Наверное, не могу. Потому что я так давно этим занимаюсь, у меня было так много разных подходов к пьесам, что какого-то одного почерка, скорее всего, нет. Такие вещи может человек со стороны увидеть, театровед, исследователь театра.

– Я не театровед, но мне кажется, у вас есть свой театральный язык. Перечитывала ваше интервью «Королевским воротам», которое состоялось в 2009 году – вы тогда уже год руководили Калининградским театром драмы. Меня зацепила фраза, когда вы говорили о своих задачах в театре: «И наконец-то случится в калининградском театре акт искусства».

– Я так сказал? (Смеётся)

– В провинции у театров проблемы связаны с материальными возможностями?

– Театр в Советске был первым театром в жизни, которым я руководил, я там проработал около двух десятков лет. Это как раз пример театра абсолютного минимализма. Мы работали «на нуле» практически. Но я вам скажу, что не всегда приличное финансирование и огромные возможности гарантируют, что произойдёт акт искусства. Иногда как раз в минимализме искусство может проявляться больше, чем в абсолютном достатке.

– Кроме Калининграда, вы работали в Ярославле, Омске, других российских городах. Понимаю, что это не слишком корректно, но вы можете сравнивать и поэтому можете сказать, почему в калининградских театрах почти не происходит «актов искусства»?

– Возможно, это несколько самонадеянно прозвучит, но мне кажется, что самая главная причина и, возможно, вообще единственная, в том, что театр становится театром только тогда, когда приходит режиссёр. Театр может быть каким угодно: богатым, бедным, в нём могут работать очень талантливые артисты или менее талантливые, но если есть режиссёр, театр будет даже в самом маленьком, самом бедном и не самом талантливом коллективе живым и интересным. Театр – это режиссёр. Это не географическое понятие. И в Москве очень непросто обстоит дело с режиссёрами, и здесь не каждый театр – театральное явление. Нет. Далёкий, забытый богом город, а в нём бывает совершенно фантастический театр. Потому что театр – это режиссёр.

– Вот вы пришли в калининградский театр драмы 15 лет назад. Режиссёр со своим видением, со своими идеями. А что сломалось тогда, почему не получилось? Странно, конечно, что мы никогда об этом не поговорили, видимо, вот сейчас это делаем. Я вам прочитаю, как мы закончили интервью в 2009 году: «Женя, мы надеемся, что произойдёт чудо, и вы не уедете!» А вы говорите: «Я тоже надеюсь». И уехали.

– Правда, не собирался, но возникла ситуация. Меня пригласили в Ярославль поставить спектакль. И там, в Ярославском театре, я встретил девушку (актриса театра и кино Анастасия Светлова. – Ред.), она стала моей любовью и музой, и так случилось, что мы сошлись, стали работать в Ярославле и работали вместе десять лет. Это было, пожалуй, самое интересное, самое плодотворное время работы и любви в моей жизни. Так просто случилось. С Калининградом никак не связано.

– Значит, вы не почувствовали, пока руководили калининградской драмой: это провал, я ничего не могу больше сделать?

– Наоборот, мне казалось, что в Калининграде всё возможно. Во-первых, был достаточно молодой, креативный губернатор (Георгий Боос. – Ред.). Он не особо реагировал на то, что против меня поднялась агрессивная волна возмущения определённой части зрителей по поводу спектакля «Дачники». Шум, скандал. Хотя театр и должен немного провоцировать. Боос на это реагировал нормально, продолжая поддерживать и приветствовать все мои идеи. Думаю, в Калининграде история могла бы сложиться, если бы не новая любовь.

– Вы до сих пор вместе с Анастасией?

– Нет, к сожалению, нет. Мы вместе переехали в Москву и были вместе до тех пор, пока не возник Театр Моссовета. К сожалению, я не смог взять её в Театр Моссовета, Анастасия не смогла это принять.

– Театр, получается, переехал вашу любовь?

– Да. Думаю, в этом главная причина. Посчитала предательством, мы расстались.

– То есть выбор стоял между театром и…

– Выбор стоял. Либо театр, либо… либо… ничего! Она мне сказала, что если бы ей что-то предложили без меня, она бы не согласилась. А я согласился.

– Получается, это жертва театру?

– Получается, да.

– Вы сами упомянули этих «Дачников». Я была на спектакле и ничего шокирующего там не увидела. Но последовал донос, вас и труппу обвинили в порнографии, реакция «возмущённой общественности» превзошла крошечный, буквально секундный эпизод с обнажённым актёром. Слава богу, никаких последствий это не имело, но вот вопрос: что было бы сейчас, поступи похожий донос, как вы думаете?

– В разных городах по-разному.

– Спектакль бы закрыли?

– Думаю, могли бы. Сейчас такое время, когда в театре не приветствуются радикальные моменты.

– У вас появились ограничители?

– Да, гораздо больше, чем раньше.

– И вы с ними миритесь?

– Они живут во мне, мои внутренние цензоры. Раньше их было меньше, я был моложе, отвязнее и хулиганистее. Сейчас мудрее, взрослее.

– Известная истина: в молодости мы все бунтари, с возрастом становимся консерваторами.

– Мы все становимся высоконравственными, когда становимся импотентами.

– Да, но вы же режиссёр.

– Да-да-да (смеётся).

– Актёр «Тильзит-театра» Виталий Кищенко сделал карьеру в кино. Он ваш «воспитанник», можно так сказать?

– Мы взаимно воспитывались, друг друга воспитывали. Вместе выросли в «Тильзит-театре», и в «Моссовете» практически все мои спектакли идут с его участием. Артист, с которым мы до сих пор сохранили творческие и человеческие отношения. Человеческие остались со многими, а вот творческие – только с ним.

– Актёров наделяют таким свойством – с ними очень много делают интервью – будто бы они несут в себе смыслы сами по себе. А не режиссёр наполняет их роли содержанием, красками, оттенками. Мне всегда это казалось немного странным. Как вы думаете, в чём парадокс?

– Актёры обязательно обладают собственным содержанием, природой, харизмой. Актёр – всегда индивидуальность. Эту индивидуальность и использует режиссёр. Когда правильно использует, тогда возникает «эффект в квадрате». Если просто интересный актёр, то, к сожалению, он так и остаётся на уровне: «Эх, жалко, такой интересный, а спектакль или фильм неинтересный!»

– Почему тогда у режиссёров не берут так же много интервью, как у актёров?

– Может быть, режиссёры не очень любят давать интервью? Я вот вам признаюсь, не очень люблю… Всегда вымучиваю, потом страдаю, что что-то не то и не так сказал. Потом читаю: такую чушь наговорил! И так мне всегда за это неловко. Известные режиссёры говорили: мы делаем спектакли, мы всё рассказали, дальше словами не очень хотим пояснять. Известный театровед Алексей Бартошевич говорил: не нужно слушать режиссёров, нужно смотреть, что они делают – и это может быть совсем не то, что они говорят.

– А давайте про Театр Моссовета наконец поговорим. В интервью «Ведомостям» вы сказали: «В 60 лет я пришёл в театр с улицы». Как же так. У вас «Золотые маски», вы признаны лучшим провинциальным режиссёром России (Титул «Лучший режиссёр российской театральной провинции» присвоен Евгению Марчелли в 2005 году. – Ред.). Почему с улицы?

– Я имел в виду, что пришёл не из Москвы, а из провинции. Для Москвы это всё равно, что с улицы. И продолжаю оставаться для околотеатральной публики режиссёром провинциальным. Меня за это долбят, в каждой статье про меня пишут «провинциальные замашки», «провинциальные приёмы». Это какая-то особенная фишка московская. Обязательно присвоить человеку некий штамп или клише и этим наслаждаться. Как будто человек из провинции в принципе немножко другой. Я понаехавший. Но если бы я понаехал в 20 лет, то к 60 уже бы стерпелось. А когда я в 60 понаехал, то, наверное, таковым уже и останусь до конца жизни. Человеком из провинции. А у провинции для снобистской околотеатральной публики не тот высокий уровень, не тот стиль, не тот вкус, всё гораздо слабее и пошлее, чем в столице. Вот что я имел в виду, говоря «пришёл с улицы».

– И что вам с этим делать?

– Ничего. Я спокойно с этим уживаюсь и работаю, и в театре у меня сложились нормальные отношения с артистами. Работа с артистами снимает все вопросы. Артисты доверяются человеку, которого они уважают за профессионализм или не доверяются человеку, который формально называется режиссёром. Мне кажется, что те артисты, с кем я работал и работаю в Театре Моссовета, за три года признали во мне профессионала и доверились мне.

– Тогда объясните, как на самом деле вы стали худруком знаменитого московского театра? Не по объявлению же. Какая цепочка событий туда вас привела?

– Александр Владимирович Кибовский, на тот момент руководитель департамента культуры Москвы, пригласил меня для разговора. Спросил, готов ли я рассмотреть предложение возглавить театр. Тогда я был свободным режиссёром, ставил спектакли в разных театрах. В Москве шли пять моих спектаклей. Оказалось, что предложение пришлось ко времени, я был готов снова заняться не только отдельными постановками, а театром целиком, и – согласился. Конечно же, это было очень непростое решение, потому что это большой, известный театр. Театр, в котором шли спектакли, и очень неплохие спектакли, но сам театр почему-то был не очень заметен на театральной карте Москвы.

– А были ещё претенденты, вы что-то знаете? Был конкурс, конкуренты на эту должность?

– Не знаю, мне предложили и всё.

– Легендарный театр! Помню, ещё студенткой стояла на морозе и спрашивала лишние билеты на спектакль в Театр Моссовета. Обычно с лишними билетами нам, провинциалкам, везло, но тогда мы с подругой в театр не попали. Кажется, у меня до сих пор от этого травма.

– Не помните название спектакля?

– Не помню… Хотите сказать, он до сих пор идёт?!

– Не знаю, а вдруг идёт! Правда, уже нет с нами тех звёзд, уже нет Фаины Раневской, Ростислава Плятта, Веры Марецкой, Георгия Тараторкина, Леонида Маркова, Георгия Бортникова и многих-многих других.

– Как вас приняли?

– Поначалу, естественно, с настороженностью, но она пропадает, когда начинается работа. Как ни странно, более опытные артисты гораздо легче в работе, легче идут на контакт.

– Была же история в «Современнике», когда коллектив не принял режиссёра и театр раскололся (после прихода в театр «Современник» худрука Виктора Рыжакова в 2020 году о расколе написал Сергей Гармаш и ушёл из театра. – Ред.).

– Это нормально. От нас тоже ушёл Виктор Иванович Сухоруков. Он ушёл из театра с какой-то обидой на меня, хотя я не успел с ним толком даже поговорить, поработать. Очень жалко.

– Из-за вас ушёл?

– Думаю, у него были на то свои причины, сложности возникли ещё до моего прихода. А с моим приходом доросли до кульминации. Я его спросил, почему он уходит, он сказал, что это не эмоциональное, а выношенное и уже принятое решение. Я попросил его остаться, но он не согласился.

– Моссовет остаётся репертуарным театром?

– Конечно, остаётся.

– Вы же приходите и начинаете всё крушить, как правило.

– Нет. Откуда у вас такая информация? Как правило, везде, где я работаю, я очень бережно и с большим уважением отношусь к тому, что создано до меня.

– Снимать морально устаревшие постановки, начинать что-то новое.

– Я сохраняю весь репертуар, востребованный зрителем.

– А новаторские постановки имеют место в репертуаре театра?

– Да. На сцене «Под крышей» идёт очень много любопытных спектаклей, их ставят молодые режиссёры, начинающие. Проводим лаборатории. В прошлом году проводили Лабораторию московских пьес – молодые авторы писали пьесы о Москве, а молодые режиссёры их ставили. На сцене «Под крышей» идёт два спектакля про Москву. Сегодняшняя молодая режиссура и драматургия очень радикальные. Например, спектакль «Общага-на-крови» по роману Алексея Иванова. Там и резкие высказывания молодых, и сентиментальные. Но на основной сцене идут в большинстве случаев классические произведения. Из моих работ: «БЕСприданница» Островского, «ШЕКСПИРГАМЛЕТ» Шекспира, «Жёстокие игры» Арбузова.

– «ШЕКСПИРГАМЛЕТ» вы поставили?

– Да.

– Правда, что это режиссёрская «вышка» такая?

– Есть две режиссёрские «вышки» – это «Чайка» Чехова и «Гамлет» Шекспира. «Чайку» я уже делал, «Гамлета» – нет. Решил: либо пан, либо пропал – это называется идти ва-банк. В новом театре, в котором ты ещё неуверенно себя чувствуешь, да ещё ставить «Гамлета», да ещё, я вам признаюсь, Гамлет – приглашённый артист, не из Театра Моссовета, а из Театра Наций. Это был очень крутой риск. Но мы прошли, прошли этот момент, пережили его, и, в общем, с большим плюсом, чем с минусом. С этим спектаклем мы вошли в лонглист «Золотой маски».

– Но вы не отказали себе поэкспериментировать с «Гамлетом»?

– Каждый спектакль – эксперимент. Каждый спектакль – проба нового подхода даже к известному материалу. Последняя моя работа – недавно выпустил, месяца ещё нет – «Бременские музыканты». Мне казалось, это будет лёгкая постановка, да и сказки люблю делать – в них больше юмора, больше иронии, больше удовольствия. Но всё оказалось не так просто. Театр Моссовета – театр музыкальный, театр, где артисты поющие, где до сих пор идёт рок-опера «Исус Христос – суперзвезда», где играют спектакли-мюзиклы. Моё первое ощущение, что это будет немножко лёгкое исполнение песенок под гитару, быстро исчезло. Пригласили большого специалиста, музыкального продюсера Марию Галлиардт из Московского Театра мюзикла. Она привела с собой оркестр и автора аранжировок. Он очень бережно и аккуратно отнёсся к музыке Геннадия Гладкова, с большой любовью сделал интересные современные аранжировки. Получился огромный, музыкальный, яркий, красивый спектакль. На сцене сорок человек! А я думал, это будет легко. Я на нём чуть с ума не сошёл! Очень оказалась тяжёлая работа.

– Курить снова не начали?

– Нет. Как случился инфаркт, бросил. Мне было 50 лет. И всё. Больше не выкурил ни одной сигареты в жизни. Оказалось, что у меня есть сила воли.

– Вот это круто.

– Чего я никогда не думал про себя.

– Почему вас нет в соцсетях?

– Мне всегда немножко неловко, когда я нахожусь в центре внимания. Даже в зале люблю сидеть с краю. Это моя какая-то особенность. Я очень стеснительный человек.

Фотографии Геворга Арутюняна, Кристины Вануниной

Высокий сезон

 

Строители, риэлторы и представители банковской сферы обсудили итоги летнего сезона-2023 на рынке недвижимости на круглом столе, организованном 12 октября «Королевскими воротами» и РБК Калининград

Участниками разговора со стороны риэлторов стали директор агентства «Владис Авеню-Риелт» Марат Субхангулов и директор агентства недвижимости «Эрвин» Лариса Шуляк. От застройщиков присутствовали директор компании «ССК Калининград» Артём Шабанов, руководитель проекта «РусскаЯ ЕвропА» Виктор Иванюк и руководитель компании «Доминантика» Елена Курышева. Банковский сектор представила заместитель управляющего ПАО «ВТБ» в Калининградской области Виктория Филипенко. Модератором круглого стола выступил коммерческий директор медиагруппы «Западная пресса» Иван Власов. Представители правительства Калининградской области не смогли присутствовать на круглом столе, однако подготовили и передали данные по итогам и тенденциям летнего периода на рынке недвижимости Калининградской области.

Первым подвёл итоги сезона обладатель знака «Почётный строитель России» Виктор Иванюк. Руководитель проекта «РусскаЯ ЕвропА» улыбается и, приветствуя всех, просит обратить внимание на красочные рекламные буклеты, которые он принёс с собой.

– Вы посмотрите, здесь все фотографии «живые», это не рендеры! Над нами смеялись: вот вы построили «Цветной бульвар», а теперь вышли в чистое поле и что ж вы дальше будете в этом чистом поле творить? По какой цене будете продавать? Когда нас так зацепили известные строители Калининграда, пришлось построить то, что вы видите, – с гордостью объявляет Иванюк. – Этот ЖК мы сдали. И ни на мгновение не останавливаемся: скоро начнём строить новый ЖК.

Летний сезон Виктор Иванюк оценивает как успешный, а падение продаж с сентября  настораживает:

– Только раскачались в августе и вроде бы пошло, 15 продаж, и тут – на тебе! В сентябре всего лишь восемь. Колебания, нестабильность, конечно же, мешают и планировать, и строить, и продавать. Нарастает неуверенность у покупателей, они не могут прогнозировать свои затраты, и мы не можем планировать.

Руководитель «Доминантики» Елена Курышева отмечает, что её компания второй год бьёт рекорды:

– Если говорить о цифрах этого лета, мы, конечно, побили рекорды 2022 года. В прошлом году мы побили рекорды 2021-го, а в августе этого года мы вообще сделали рекорд по продажам за всё время своего существования. В последний месяц лета мы испытали ажиотажный спрос. В среднем в месяц обычно мы продаём на 18–20 млн рублей. Это лето было очень урожайным: уже в июне у нас было подписанных договоров на строительство домов на сумму 23 млн, в июле – уже 25 млн рублей, а в августе мы сделали 45 млн рублей.

Также Елена сообщает о завершении этапа продаж земельных участков. За 18 месяцев «Доминантика» продала 147 участков в посёлке Раздольное Багратионовского района.

– Когда мы стартовали с этим проектом, мне только ленивый не говорил, что это тьмутаракань. Но мы удачно прошли этот путь, выработали концепцию и философию посёлка, нашли собственников для этих участков, – рассказывает Курышева.

Крупный застройщик из Краснодара – ССК – этим летом зашёл на калининградский рынок с новым, пока ещё строящимся объектом, расположенным на 42 гектарах на въезде в Гурьевск. Директор «ССК Калининград» Артём Шабанов не скрывает энтузиазма по этому поводу:

– Калининградская область, по нашему мнению, является недооценённым регионом, имеет большой потенциал развития, и мы видим здесь спрос, несмотря на то, что наш старт начался в сентябре. Люди активно приходят, интересуются, дают обратную связь, делают покупки и показатели достаточно хорошие. Мы считаем важным, чтобы застройщики видели, куда движется рынок, что нужно покупателю сегодня.

Ситуацию на рынке вторичной недвижимости попросили прокомментировать Ларису Шуляк, директора агентства недвижимости «Эрвин». Её компания как раз специализируется на вторичном рынке жилья. По словам Шуляк, начало года было сложным из-за снижения цен на рынке, а масштабный приток покупателей извне на тот момент ещё не начался. Вышло так, что продавцы не спешили снижать цены, покупатели в свою очередь тоже заняли выжидательную позицию. Лариса Шуляк говорит, что к июлю цены более-менее стабилизировались, появился интерес из других регионов:

– Многие из туристов отмечали, что в Москве менее спокойно, чем в Калининградской области. У нас здесь по-прежнему хорошо, тепло, уютно и комфортно, – резюмирует она. – Возникли дистанционные сделки, интересы, запросы. Август и сентябрь прошли активно, мы забыли о выходных днях, так и не успели искупаться в Балтийском море и позагорать, потому что работали и радовались работе.

Лариса Шуляк отмечает, что на вторичном рынке покупатель становится очень избирательным. Объекты с ремонтом, аккуратные, оборудованные мебелью и техникой, продавались, по её словам, легко и просто, «как в старые-добрые времена» – за три-четыре дня или за неделю. В то же время объекты без ремонта продавались дольше и дешевле.

Рост продаж летом 2023 года она связывает с падением рубля и слухами об отмене ипотеки с гос­поддержкой. Именно эти два фактора, по её мнению, стимулировали спрос.

Директор риэлторского агентства «Владис Авеню-Риэлт» Марат Субхангулов считает, что несмотря на то, что стоимость квадратного метра в новостройке и на рынке вторичного жилья практически сравнялась, у клиентов всё равно в приоритете новое жильё.

– Спрос на новостройки выше. Люди хотят жить в новых домах, с автономным отоплением. Курсовая разница, случившаяся в этом году, подстегнула потенциальных покупателей к совершению сделок, – рассуждает риэлтор.

Для банков, по словам заместителя управляющего ВТБ (ПАО) в Калининградской области по розничному бизнесу Виктории Филипенко, лето также стало во всех смыслах горячей порой:

– Ипотечное подразделение банка в регионе всегда успешно выполняет поставленные задачи, но в этом году мы побили абсолютно все рекорды. Если говорить именно про лето, то самая жаркая пора была в августе. Но летний тренд продолжился и в сентябре, это был самый успешный месяц по выдачам. За лето где-то порядка 800 объектов прошло через нас, мы выдали нашим клиентам около 3,2 млрд рублей в рамках ипотечно­го кредитования. При этом в августе и сентябре ежемесячно мы выдавали по 1,5 млрд рублей. Если говорить в целом про квартал, включая сентябрь, то мы почти дос­тигли показателя в 4 млрд рублей и это на данный момент наш рекорд.

Таких цифр, по её словам, не было никогда.

– Мы, конечно, прогнозируем, что в четвёртом квартале этого года будет охлаждение спроса на ипотечное кредитование. Пока нет понимания, остановится ли рост ключевой ставки, а при базовой ставке выше 14% нашим клиентам тяжелее будет принимать решение по «вторичке», – добавляет Виктория Филипенко.

Одним из вопросов, вынесенных на обсуждение, стало соотношение клиентов, покупающих жильё для жизни и в качестве инвестиции. Руководитель проекта «РусскаЯ ЕвропА» Виктор Иванюк предлагает своё видение:

– Рынок ставит нас в жёсткие условия. К примеру, площадь средней квартиры в нашем первом жилом комплексе составляла 86 квад­ратных метров. Это такой, знаете, шик на рынке недвижимости. Во втором комплексе средняя площадь составляет уже 76 кв. м.

В одном из подъездов второго комплекса компания запроектировала небольшие квартиры «типа апартов», которые, по словам руководителя проекта, моментально разлетелись на стадии предбронирования. С отделкой цена составляла от 230 000 до 250 000 рублей за квадратный метр. Этот опыт вынудил компанию присмотреться к своим планировкам и переформатировать некоторые из них. Там, где это возможно, «РусскаЯ ЕвропА» превращает обычные двуспальные квартиры в «инвестиционные».

По мнению директора риэлторского агентства «Авеню-Риэлт» Марата Субхангулова, в России вложение в недвижимость отчасти потеряло свою инвестиционную привлекательность.

– Идея инвестиции заключается в том, чтобы купить подешевле и продать подороже. Актив должен расти в цене. Сейчас такого уже нет. С введением эскроу-счетов, что на старте продаж у застройщика, что в уже сданных домах, цена не влияет [на решение о покупке], как раньше. Сейчас инвестиция заключается просто в том, чтобы сохранить сбережения.

Однако Субхангулов отмечает, что те, кто был на отдыхе в Европе, переориентировались на Калининградскую область и теперь покупают квартиры на побережье и в городе.

Об инвестиционной привлекательности загородного жилья рассуждает руководитель компании «Доминантика» Елена Курышева:

– В основном к нам приходят твёрдые покупатели – люди, которые хотят жить на земле, создавать на ней семью. Покупают большие площади: от 80 до 150 кв. м. Замещают таким образом невозможность приобрести большую квартиру в центральной части Калининграда. То, что я слышу от Виктора Ивановича [Иванюка], – подтверждение того, что мы будем продолжать строить дома по 80-100 кв .м. с отделкой и продавать по 100 000 рублей за квадратный метр. Мы попробуем перетянуть на себя рынок семейных людей с детьми.

По её словам, люди рассматривают в качестве инвестиции земельные участки и активно вкладывают в них деньги.

– В одном из своих проектов мы продаём сначала земельные участки, а потом уже предлагаем строительство дома, – говорит Курышева.

По словам директора «ССК Калининград» Артёма Шабанова, на данный момент не существует другого продукта, который сравнился бы с недвижимостью по лёгкости приобретения при помощи ипотеки и был бы столь же эффективен в сохранении средств. Шабанов уверяет, что многие рассматривают приобретение жилья в комплексе с коммерческими помещениями небольшой площади, где открывают свой бизнес или сдают в аренду.

– И в строительстве на юге России, и здесь мы отталкиваемся от минимальных квадратных мет­ров и далее идём на увеличение. То, что говорит Виктор Иванович [Иванюк], – это действительно правильное решение. Можно стоять на своей модели, а можно гибко подстраиваться под рынок, – говорит Артём Шабанов.

Но рассматривают ли клиенты в качестве инвестиции вторичный рынок жилья? Об этом рассказывает директор агентства недвижимости «Эрвин» Лариса Шуляк:

– Количество тех, кто готов инвестировать, заметно увеличилось. Интерес представляет всё побережье без исключений: москвичи покупают даже непривлекательный прежде Балтийск.

Покупатели готовы вкладываться в ремонт, понимая, что эти объекты будут приносить доход в будущем, а местные жители Зеленоградска, понимая, насколько выросли в цене их квартиры, готовы их продать и переехать в Калининград.

Насколько перспективны вложения в недвижимость сейчас, насколько это оправданное вложение денег? Представитель ВТБ Виктория Филипенко совершенно уверена, что оправданное.

– В Калининграде быстро развивается туристическая сфера, ещё и поэтому конкретно в нашем регионе инвестиции в недвижимость сейчас перспективны. Летом жильё активно сдаётся, цены высокие. При этом можно приобрести квартиру даже не приезжая в Калининград для сделки: у нас порядка 20% сделок проводится межрегионально, система хорошо налажена и отточена, – отметила спикер.

Требуется ли Калининградской области большее продвижение? Нужна ли какая-то общая инициатива в этом направлении? Виктор Иванюк считает, что такая инициатива уже есть. В качестве примера он приводит совместное мероприятие Союза строителей и Гильдии риэлторов. На Международный жилищный конгресс в Москву из Калининграда, по его словам, отправляется целая группа компаний-застройщиков, они выставляют там общий стенд.

– Ко мне поступают предложения приехать в Воронеж и выступить перед риэлторами, которые ищут, куда бы им инвестировать. Мы тоже ищем партнёров, – говорит Иванюк.

Директор калининградского филиала строительной компании ССК Артём Шабанов соглашается, что расширение присутствия в России – верная стратегия:

– Важно нести информацию в другие регионы страны. Люди должны знать, где хорошо, где и что можно купить, куда приехать и кому позвонить.

Алексей Алеев

Фотографии Александра Подгорчука

 

За рёбрами

 

Ольга Орлова посетила два новых проекта, специализирующихся на мясе

Ribs

На Нижнем озере формируется настоящий гастрономический кластер. В соседних зданиях на Сергеева работают ресторан Hoffmann при пятизвёздочном отеле Crystal House, японские проекты Акулова и Борисенко Matsu Izakaya & Roku Bar и Tamago Kissaten, ресторан Moreca, специализирующийся на морепродуктах, и кофейня при бутике Elementi. В августе состоялось ещё одно открытие – ресторан Ribs на первом этаже бизнес-центра. Отдельного входа с улицы нет: чтобы попасть в заведение, нужно зайти в здание и свернуть направо.

Кухню позиционируют как авторскую европейскую, но считываются и азиатские мотивы, и нотки локальности. В разделе закусок соседствуют гравлакс с гелем из манго, татаки из говядины с местной спаржей, хумус и тушёные морепродукты в средиземноморском стиле, а среди горячих блюд – балтийский судак с овощным жюльеном, куриное филе на гриле с йогуртовым дзадзики и филе миньон с вустерским соусом. Но главная специализация проекта, как и следует из названия, – рёбра. Создатели утверждают, что предлагают самый большой выбор в городе. В меню вошли свиные и говяжьи рёбра в разных соусах, а также каре ягнёнка. Их готовят методом су-вид, а затем запекают в печи, чтобы мясо получилось сочным и не жёстким. Обычно рёбра считаются закуской, но в сочетании с гарниром это полноценное горячее блюдо, которое оказывается непросто осилить.

 

«Не томи»

Вопрос «где поесть в Пионерском» стоит ребром – в отличие от Зеленоградска и Светлогорска, город не славится интересными гастропроектами. Этим летом ситуация начала меняться в лучшую сторону, когда на пляже у порта открылось сразу несколько заведений. Большинство из них может похвастаться только незатейливым фастфудом, но нашёлся и интересный проект – «Не томи». Его создатели имеют опыт ресторанного бизнеса в Москве, а жителям Калининградской области знакомы по кафе «Улитка на склоне» в Светлогорске.

Основной задумкой при создании «Не томи» было открыть место, где можно поесть качественное и правильно приготовленное мясо. Его делают в американском стиле – в смокере, расположенном возле кафе, по технологии low and slow, которая дословно переводится как «низко и медленно». Суть заключается в томлении при небольшой температуре в течение долгого времени – от семи часов до суток. К заказу доступны брискет, свиная лопатка, колбаска мясника, половинка цыплёнка, бургеры с томлёным мясом и, конечно, рёбра. Последние заслуживают особого внимания: создатели нашли обвалочный цех, где по их заказу рёбра разделывают особым образом, оставляя дополнительный слой мяса на костях. Решение удачное – получается сытно и сочно. А помимо вкуса, радует соотношение цены и качества: средний чек составляет 450-550 рублей.

Фотографии Татьяны Мозжухиной и предоставлены компанией