Режиссер Андрей Звягинцев и продюсер Александр Роднянский о российском кино на мировой арене и вере в свой замысел и интуицию
— Понятно, что для любого российского продюсера это победа — привозить российские фильмы на мировую арену. И с фильмами Андрея это происходит в самом наилучшем варианте. Каково это ощущение для российского продюсера?
Александр Роднянский: — Как и для любого другого продюсера, это важнейшее дело. Все киноиндустрии мира, за исключением англоязычной, с трудом пересекают границы своих языковых зон. Даже самая большая независимая индустрия мира, французская, традиционно успешно существовавшая на территориях вне ареала распространения французского языка, с каждым годом сталкивается все с большим количеством сложностей. Поэтому появление фильмов, которые могут пересекать границы, при этом оставаясь востребованными для собственной аудитории, — это главная задача любого продюсера, да и всех, кто делает кино. И здесь лишь два пути.
Первый путь — это авторский кинематограф, в котором ценятся индивидуальность интонации, свежесть художественного высказывания и глубина понимания окружающей жизни автором, режиссером. Маршрут этих фильмов определен: через окна и двери больших фестивалей — это своего рода навигаторы интереса аудитории, заинтересованной в таком кино. Поэтому три фильма, которые мы делали с Андреем, счастливо выходили из каннских ворот и дальше путешествовали по миру в той или иной степени успешно, по нарастанию. Очень любимая мною «Елена» вышла скромнее, чем «Левиафан», который оказался очень резонансным и в России, и далеко за ее пределами. Но «Нелюбовь» стартовала еще успешнее во Франции и Бельгии. Есть ощущение, что она станет самой понимаемой историей, при этом совершенно без отрыва от аудитории, для которой создавалась в первую очередь, — для российской.
Кадры из х/ф «Нелюбовь», 2017 г.
Второй путь — это научиться делать тот жанровый кинематограф для массовой аудитории, который создают большие голливудские компании. Я всегда считал этот путь иллюзорным. Дело даже не в деньгах, рынках и умениях — самое главное, что здесь авторы теряют индивидуальность, теряют все, что имеет отношение к культурным национальным кодам. Условно говоря, попытка Люка Бессона придать французский акцент массовому комиксу усложняет восприятие его фильмов в США. Поэтому победа отечественного фильма на территории авторского кино для меня трижды важнее, чем в жанровом кино. Это большая удача и внутренняя реализация тех чувств, которые тебя привели в кино.
Кадры из х/ф «Нелюбовь», 2017 г.
— Тогда напрашивается следующий вопрос. Андрей, можете ли вы назвать себя везучим режиссером?
Андрей Звягинцев: — Я говорю уже пятнадцать лет — я абсолютный счастливчик. Как-то счастливым образом складываются обстоятельства. Найти себя, когда тебе тридцать девять лет и когда у тебя за спиной актерское образование и больше ничего: ни профессии, ни дома, ни связей, — десять лет абсолютного безвременья с 1990‑го по 2000‑й?! Это был кошмар, ощущение катастрофы. Помню, дал себе слово, что сейчас сниму еще одну проклятую рекламу, на эти деньги куплю маленькую пленочную камеру и сниму свой фильм — у меня был замысел, который пока остался замыслом, — и что если летом 2000 года я этого не сделаю, то… Это было ужасное, самоубийственное состояние — не мысли о суициде, но ощущение «все, стоп, дальше так нельзя». И вдруг Дмитрий Лесневский говорит: «А давай снимем полнометражное кино?» Мне, с актерским образованием? Я ушам не поверил. Дважды переспросил. Конечно, это абсолютное счастье — реализоваться, но ты не знаешь, это твое призвание или нет, пока не попробуешь. Когда мы сделали фильм «Возвращение», я принес его Лесневскому на просмотр. Собрались несколько человек, я сижу впереди, включаю плеер и чувствую спиной вопрос: «Что же это будет?» И к концу фильма появилось ощущение, что получилось. А уже потом была Венеция, и то, что произошло там, я называю своим вторым рождением.
Кадры из х/ф «Нелюбовь», 2017 г.
Александр Роднянский: — Вот это удача. Потому что когда делается фильм со стороны, вне киноиндустриального процесса, причем там не только режиссер дебютант, но и продюсер дебютант — до этого он был совершенно телевизионный человек. Они сделали фильм, послали через очень опытного, но все же русского дистрибутора на фестивали, и вдруг в последний день отбора фильм смотрят в Венеции и приглашают участвовать в кинофес-тивале в Венеции. Я был на премьерном показе, и нам там аплодировали очень долго — а это своего рода индикатор успеха на международных фестивалях. Люди там, конечно, вежливые и аплодируют всегда, и об успехе можно судить по длительности и интенсивности аплодисментов. Бывают вежливые аплодисменты, а бывают настоящие — и там были настоящие. И они получили не только льва за лучший дебют, но и награду за лучший фильм. Это до сих пор уникальный случай: получить два «Золотых льва» одновременно.
Кадры из х/ф «Нелюбовь», 2017 г.
— После этого нельзя не спросить: что бы вы сказали людям, которые делают свой дебютный фильм?
Андрей Звягинцев: — Верьте в свое видение, в свой замысел: чрезвычайно важно, чтобы никто не сбил вас с толку, потому что тогда и некому будет предъявить. Чтобы убедиться, что ты сделал именно свой фильм, чтобы не было никаких сослагательных фигур вроде «вот тут мне не дали, вот тут мне подсказали, я зря послушал». Вот фильм «Возвращение» — помните там ящичек? Все мои друзья, все, кому я доверяю, кого я очень ценю, говорили: «Так нельзя. Этого нельзя делать. Ящик нужно обязательно открыть». Я не мог объяснить, почему я не могу этого сделать, но я точно знал, что не должен его открывать. А еще в 2004 году в Польше на фестивале операторских работ мы познакомились с Дэвидом Линчем, разговорились, и даже без какой-то просьбы дать совет он сказал: «Вы должны помнить два обстоятельства. Первое: вы должны быть абсолютно, тотально счастливы на площадке, это не должно быть тягостно. И второе: никому никогда не позволяйте своими длинными пальцами…, — и он изобразил словно водоросли перед лицом — … влезать в ваш замысел». Надо доверять интуиции — потому что творческий процесс, авторское высказывание главным образом находится в сфере интуиции. Чаще всего режиссер и аудитория находятся в плену клише, форматов: «Так принято, в третьем акте должно происходить то-то». Но нет — не надо как принято, надо доверять чему-то спонтанному, случайному, тому, что снится, тому, что подсказывает интуиция: сделай это так. Надо доверять этому голосу.
Вера Щербина,
газета «Англия» angliya.com Фотографии Tim P. Whitby/
Getty Images for BFI