Станет ли агробизнес «новой нефтью»

Председатель совета директоров АО «Залесское молоко» Андрей Романов о выводе на рынок
новых продуктов, новом законодательстве и вечном статусе «пилотного региона»

— Знаю, что группа компаний «Залесское молоко» в последнее время активно работает над категорией современной молочной продукции, недавно на прилавках появился новый продукт — глазированные сырки…
— Это хорошо или плохо для вас как потребителя?
— Думаю, что хорошо. Я попробовала сырки, они мне понравились, как и многим моим коллегам. Долгое время вы развивались в рамках базовой линейки молочной продукции. Вы все увереннее ступаете на путь диверсификации?
— Любой рынок имеет свою емкость, нельзя его обеспечивать ограниченным набором продуктов. Мы увеличиваем ассортимент, чтобы увеличивать емкость рынка. Ведь в первую очередь мы производители молока, а не переработчики, для увеличения объемов его производства нужно предлагать рынку новые продукты. Надеюсь, наши сырки получились вкусными, мы внимательно следим за тем, как на них формируется спрос. Но это не последняя новинка.
— Насколько серьезно вы работаете с рынком России?
— В основном через крупнейшие федеральные сети. Мы массово производим натуральный продукт с короткими сроками хранения, и его доставка на внешние рынки означает дополнительные издержки. Даже учитывая, что цена реализации на российских рынках выше, экономика получается не слишком выгодная. Новые продукты, такие как сырки, — иного срока хранения, поэтому мы рассчитываем выводить их на внешние рынки.
— Но на российском рынке у вас совсем другие конкуренты, их много.
— Потребитель будет определять, кому он отдает предпочтение, а мы будем смотреть, вписываемся мы в потребности рынка или нет. Конечно, мы реагируем на спрос. И у нас были ошибочные маркетинговые решения, которые не дали желаемого эффекта. Мы вводили какие-то продукты, они не пользовались спросом, и мы их выводили. Сейчас мы опираемся на собственный опыт. Конечно, элемент риска присутствует практически по любому новому продукту, но мы готовы уверенно расти, понимая, что спрос на нашу продукцию существует.
— Стратегия компании на внутреннем рынке Калининградской области и России отличается кардинально?
— Потребитель заинтересован получать свежую и качественную молочную продукцию. Продукты с длительным сроком хранения заняли свою нишу и имеют свою целевую аудиторию, но куда более востребованы свежие, натуральные продукты без стерилизации и ультрапастеризации, консервантов и так далее. Мы как производители молока заинтересованы в сохранении нашего соотношения между ценой и качеством.
     Интересно, что на больших рынках Москвы и Санкт-Петербурга присутствуют крупнейшие российские производители, но у них нет своей сырьевой базы, а значит, и жесткой стабильности ее качества. Это сильно отражается на продукте. Именно поэтому мы поддерживаем свою ключевую компетенцию производителей молока. И наше позиционирование одинаковое, как на калининградском, так и на российском рынке.
— Как вы оцениваете свою долю на калининградском рынке?
— Этот вопрос не совсем ко мне, потому что нужно вести статистику из всех точек дистрибуции, рассмотреть разные группы товаров — и тогда будет более или менее понятно. Но учтите, что внутри разных продуктовых групп цифра будет разниться. Думаю, наша доля достаточно большая, но с точностью до миллиметра оценить ее я бы не взялся.
— Считается, что в сельском хозяйстве существуют проблемы, в том числе кадровые, из-за того, что в 90‑е годы развитие отрасли остановилось. При этом, например, банковская сфера активно развивалась, была насыщена зарубежными специалистами и технологиями. Благодаря этому удалось вырастить пласт эффективных управленцев и менеджеров. А в сельском хозяйстве такой сильной интеграции не было, и теперь мы пожинаем горькие плоды. Могли бы вы согласиться с такой гипотезой?
— Калининградская область находится рядом с Европой, и в этом смысле нам повезло. Специалисты, технологии и оборудование всегда были рядом, конечно. Я люблю говорить, что одно из достоинств нашей области — наличие Ассоциации иностранных инвесторов. И это не ассоциация каких-то транснациональных корпораций, это ассоциация среднего бизнеса, благодаря которому сюда приходили новые технологии, финансы, управленческие навыки. Постоянное взаимодействие с такими партнерами позволяет говорить, что наша отрасль современная и конкурентоспособная. Причем не только на российском, но и на мировом рынке.
— И кадрового голода у нас нет?
— Он есть всегда. Послушайте, еще Иосиф Виссарионович говорил, что кадры решают все. Эта проблема была, есть и будет. Но она не решается сама собой. Каждый руководитель, если он думает о завтрашнем дне, должен сегодня заниматься воспитанием и подбором кадров. В нашей компании перед каждым топ-менеджером стоит эта задача. Мы оцениваем их деятельность, KPI в том числе, по способности обновлять кадры, среднему возрасту компании.
— И каков сейчас средний возраст компании?
— За последние десять лет в сельском хозяйстве средний возраст уменьшился на десять лет. Раньше был 50+, сейчас 40 с небольшим. Мы считаем, это хорошо.
— Какие направления в рамках группы компании вы наиболее активно развиваете?
— Сложный вопрос, 2016 год стал для нас годом неопре­деленности. Мы с партнерами внимательно наблюдали за происходящим и думали, что делать, если вообще делать. В 2017 году мы более оптимистично смотрим на перспективу и даже обсуждаем новые инвестиции — как в расширение производства, так и в углубление и создание новых направлений, развивая те компетенции, которые у нас уже есть.
— «Неопределенность» была связана с проблемами в области растениеводства?
— Прошлый год был ужасный. В марте исполнилось ровно двадцать лет, как я переехал в Калининград. И за все это время 2016 год в сельском хозяйстве был самый ужасный и абсолютно не типичный. Но не нужно забывать, что предыдущий, 2015‑й, год был уникально хороший и удачный. Поэтому я всегда говорю, что в сельском хозяйстве нельзя ничего определять одним годом, нужно брать пятилетний цикл и смотреть в его рамках. У нас последний пятилетний цикл, несмотря на 2016 год, — позитивный.
— Но вы еще говорили, что экономическая ситуация в стране не позволяет планировать бизнес на пять лет вперед. Ваше виденье изменилось?
— Год назад мы действительно не рассматривали некоторые проекты, потому что сроки окупаемости уходили за границы видимости. Сейчас мы оцениваем рынок несколько иначе. Платежеспособный спрос упал по сравнению с 2014 годом. Но мы не ожидаем его дальнейшего падения, скорее, рассчитываем на стабилизацию. Исходя из этого выстраиваем бизнес-планы, и если они имеют какой-то реальный срок окупаемости в 5-8 лет, а в сельском хозяйстве до 15 лет, — то мы их рассматриваем в качестве возможных.
— Что изменилось, кроме платежеспособного спроса?
— Те самые условия кредитования в банках. Они заинтересованы в устойчивых клиентах, поэтому нам сейчас намного проще и комфортнее, чем даже полгода назад.

Мы рассчитываем все наши бизнес-проекты, исходя из того, что санкции отменят и мы все-таки будем конкурировать с зарубежной продукцией

Что было, то прошло
— Я бы хотела обсудить новый закон о Калининградской области. Предложение об отмене НДС* стал одним из самых обсуждаемых, отказ со стороны федерального центра вызвал недовольство. Врио губернатора Антон Алиханов во время общения с прессой говорил, что вы назвали эту тему опасной. Не могли бы вы пояснить, в чем состоит опасность?
     Я имел в виду, что эту тему опасно поднимать и озвучивать на федеральном уровне. Коллеги из федерального Минфина воспринимают это предложение как изменение существующего экономического пространства. Я поднимал эту тему неоднократно, в том числе на федеральном уровне и далеко до 2016 года, когда началась активная работа над законом, и хорошо понимаю позицию федералов. Я считаю, что это хорошее решение конкретно для Калининградской области, когда у нас есть действующий закон до 2031 года, который позволяет ввозить товары без оплаты таможенного НДС, но не позволяет оборачиваться этому товару на территории области без уплаты НДС.
     Когда говорят, что отмена НДС может привести к падению федеральных доходов, я стараюсь объяснить, что это ошибка. Это приводит к тому, что у нас создаются новые структуры малого бизнеса, которые имеют специальные режимы налогообложения и не являются плательщиками НДС в рамках существующего российского законодательства. И оборот этой продукции проходит без всяких нарушений. Но федеральный Минфин это решение не поддерживает. Если бы поддержал, то это привело бы к формированию более крупных компаний, к росту капитализации предприятий в Калининградской области и росту их возможности кредитования, что дало бы свой экономический эффект.
— Как вы все-таки оцениваете то, что мы сейчас имеем, включая «проблему 1 апреля»? Со стороны бизнеса чувствуется недовольство?
— Для того чтобы сохранить конкурентоспособность и получить доступ к тем субсидиям, которые существуют по Постановлению Правительства РФ № 1275**, бизнесу необходимо по-новому осуществлять документо­оборот при вывозе товара на остальную территорию России. И часто для организации этого документооборота, особенно малым предприятиям, требуются дополнительные затраты, сопоставимые с объемом тех субсидий, которые они получают. Что приводит к тому, что они отказываются от работы в новых условиях. При этом в общероссийских условиях они являются неконкурентоспособными. В результате — закрытие компаний и недовольство, о котором вы говорите. Часто слышу: «Оставили бы все, как было до 1 апреля 2016 года». Поверьте, любой представитель бизнеса Калининградской области под этим подпишется. Но нужно понимать историю возникновения этого вопроса. Когда в 2006 году приняли новый Закон о Калининградской области, он предусматривал 10‑летний переходный период для предприятий, которые пользовались таможенными льготами, — их еще называют «предприятиями переходного периода». Я был участником совещаний на федеральном уровне, когда обсуждался срок переходного периода. Калининградский бизнес предлагал 25 лет, другие участники дискуссии предлагали пять. На итоговом совещании помощник президента РФ Игорь Шувалов, который курировал этот вопрос, сказал: «Давайте 10 лет». Это было в начале 2005 года, когда экономика развивалась достаточными темпами, прирост инвестиций был приличный и все рассчитывали, что динамика будет устойчивая и долгосрочная. И если бы динамика осталась устойчивой и долгосрочной, то для экономики Калининградской области подобные льготы были бы вообще не нужны.
     Но мы понимаем, что по прошествии десяти лет мы живем в другой экономике и геополитической ситуации. За эти десять лет Россия вступила в ВТО, стала участником союзного государства и приняла на себя соответствующие обязательства. Невозможно просто взять и сохранить условия для отдельно взятой Калининградской области, нарушив массу обязательств наднационального уровня. Конечно, в этих условиях пришлось искать новые решения, и я считаю, то, что мы имеем сегодня, — хорошо. Если у кого-то есть новые идеи, мы готовы их обсуждать на площадке Союза промышленников и предпринимателей и выносить на федеральный уровень.
— Но существующий механизм далек от идеала.
— Конечно, его нужно дорабатывать, в том числе вопрос идентификации продукции, взаимодействия с КТПП, таможенной и налоговой службой. С другой стороны, все эти структуры готовы для диалога. Нужно искать, предлагать, готовить проекты нормативно-правовых актов, которые не противоречили бы международным решениям и соглашениям.
— То есть надо поработать, как и над любым пилотным проектом.
— Вы знаете, если посмотреть на развитие экономики Калининградской области, то мы как раз и увидим, что всю жизнь были пилотным проектом. Те льготы, которые предоставлялись нам в 90‑е годы, потом транслировались для других ОЭЗ России. Но это приводило к тому, что конкурентные преимущества, которые формировались для нашего региона, нивелировались созданием таких же преференций для других. Ведь наши инфраструктурные и логистические недостатки никуда не девались.

*Представители рабочей группы, участвующей в формулировании положений закона «О Калининградской области», предложили полностью освободить все товары, производимые в регионе, от НДС.
**О предоставлении межбюджетных трансфертов на поддержку юридических лиц и резидентов особой экономической зоны в Калининградской области от 29 ноября 2014 года

Зерно или нефть
— Как вы оцениваете инвестиционную привлекательность сельского хозяйства?
— Для сельского хозяйства Калининградской области самый интересный и активный период — 2011-2014 годы. Многие из проектов этих лет давали хорошие вложения в региональный валовый продукт. В 2015-2016 годах объем инвестиций был намного меньше. Но, кстати, проблема снижения инвестиций в экономику в целом — одна из основных проблем России. Что касается 2017 года, мое личное, субъективное и, возможно, ошибочное мнение, что интерес к инвестициям в Калининградской области заметно увеличился. Этот интерес чувствуется со стороны предприятий России, иностранных инвесторов — ведется большое количество переговоров, но пока они не вылились в конкретные решения. Мне кажется, это показатель изменения отношения к России на геополитической арене. Даже Standard and Poor’s повысил рейтинг России осенью прошлого года с «негативного» до «стабильного».
— Некоторые российские эксперты амбициозно утверждают, что сельское хозяйство — это новая нефть.
— Амбициозно. Но все зависит от экономики, для предпринимателя важно: объем инвестиций, риск, доходность. Если завтра нефть будет стоить $30 за баррель, то доходности не будет, бизнес направит инвестиции в сельское хозяйство. Крупнейшие инвестиционные потоки будут отправляться в те отрасли, где в данный момент привлекательность выше. В 2015-2016 году инвестиционная привлекательность сельского хозяйства была выше, чем в предыдущий период. Если баррель снова будет $55, то, наверное, деньги начнут возвращаться в нефтяную отрасль. Может ли сельское хозяйство стать альтернативой нефти — не знаю. Если смотреть на объемы экспорта, то сельское хозяйство пока нефти не конкурент. Но, по итогам 2016 года, РФ поставляла продукцию сельского хозяйства больше, чем вооружения, стала первым в мире импортером зерна. Хотя я лично всегда рассматривал это как импорт сырья, потому что даже мука представляется более привлекательной — является продуктом с добавленной стоимостью. Но сейчас каждая страна пытается сформировать как можно больше добавочной стоимости, разместить производства на своих территориях, из-за чего мы наблюдаем рост мировой конкуренции.
— Насколько санкционный режим помог или не помог сельскохозяйственным производителям?
— Мне кажется, что реально, особенно для Калининградской области, санкции работали с августа по декабрь 2014 года. А дальше работал не столько санкционный режим, сколько экономический. Потому что резкое изменение курса валют сделал большую часть импортной продукции не очень конкурентоспособной. Да, в случае отмены санкций конкурировать с европейской продукцией будет сложнее. Но мы рассчитываем все наши бизнес-проекты, исходя из того, что санкции отменят и мы все-таки будем конкурировать с зарубежной продукцией. И только такие проекты имеет смысл реализовывать. Всех результатов мы сегодня не увидим, это произойдет в ближайшие два-три года. В любом случае я вижу, что происходит с промышленными садами, производством мяса и молока. Развитие идет, импульс дан. Понятно, что сохранять санкции на всю оставшуюся жизнь неправильно, в первую очередь для потребителей, они должны иметь выбор, а производители — конкурировать между собой.
— И среди ваших конкурентов еще и польские производители.
— Меня часто об этом спрашивают. Считается, что польская еда намного лучше и дешевле калининградской. Во‑первых, польская продукция дешевле не только относительно калининградской продукции, но и относительно литовской, немецкой, чешской. Я специально задавался вопросом, почему так происходит. Вроде бы у них нет высокой производительности труда, особых технологий, субсидии не выше немецких, они такие же члены Евросоюза. Ответ заключается в том, что страна ориентирована на аграрное производство, на сферу внутренних услуг. Им удалось сохранить злотый, который не привязан к евро, и четко и внимательно защищают интересы собственных производителей через формирование стоимости национальной валюты. Из всех этих факторов и формируется стоимость продукции. На границе Калининградской области построили польские супермаркеты, чтобы калининградцы туда ездили. Но такие же супермаркеты построены на границе с Германией и Чехией, чем местные производители тоже недовольны, потому что их потребители тоже оставляют деньги в Польше. Наша государственная политика выстроена с другими акцентами, поэтому у нас другие курсовые зависимости. Но для потребителя Калининградской области близость к польским продуктам — хороший фактор. Производителям сложнее, но это держит нас в тонусе.

Екатерина Вострилова

Фотографии Егора Сачко