Архив рубрики: Без рубрики

Что доярку Машу оперировал, что президента

На Балтийском конгрессе по пластической хирургии и косметологии16+ выступал Сергей Блохин — один из самых медийных в России пластических хирургов. В интервью «Королевским воротам»¹⁶⁺ он рассказал, считает ли допустимым говорить женщине, столкнувшейся с домашним насилием, что у неё «удручающий внешний вид»

Сергей Блохин ^{61 год}

Пластический и реконструктивный хирург, доктор медицинских наук, профессор. Автор двух монографий и более 50 научных статей по пластической хирургии

Один из первых в СССР пластических хирургов, выполнивших эндопротезирование молочных желёз и мастопексию (подтяжка груди). Первым в СССР провёл реконструкцию молочной железы ректоабдоминальным лоскутом

Стаж — более 35 лет. За это время выполнил более 35 тысяч пластических и реконструктивных операций

Сооснователь и руководитель сети клиник пластической хирургии и косметологии «Фрау Клиник»

Эксперт шоу «На 10 лет моложе»¹⁶⁺ на Первом канале

188 тысяч подписчиков в инстаграм. 4 тысячи подписчиков в TikTok, максимальное число просмотров — 108 тысяч

— У вас 188 тысяч подписчиков в инстаграм. Сами ведёте соцсети?
— Нет. У меня есть целый отдел, который этим занимается.

— Результат смотрите?
— А зачем?

— Это ваша репутация.
— Дело не в ней. Я полностью не согласен с тем, что репутация зависит от этого. У соцсетей другая роль. Мои маркетологи делают своё дело, нагоняют трафик пациентов. Это бизнес — ничего личного.

— О бизнесе. В одном из интервью вы говорили, что не знаете, сколько стоит сделать операцию у вас.
— Да. Зачем мне это знать?

— Мне кажется, это нетипично для руководителя клиники.
— У меня в собственности несколько клиник. Шесть тысяч квадратных метров в Москве, больше миллиарда рублей [в обороте]. Понимаете? Разве я должен вникать в такие вещи, как стоимость операции?

— Правда, что в Москве повально сдувают губы?
— Это косметологический вопрос. Но губастые ходят, как утки.

— Что сегодня определяет развитие пластической хирургии? Какие тенденции наиболее заметны?
— Главная тенденция во все времена — стремление к совершенствованию тела. Приходит пациент и говорит: «Сделайте мне член на лбу». Мы отвечаем: «Он будет вам мешать». Пациент продолжает: «Ну, я вот вижу себя таким. Чтобы все знали, что я мачо». Я, конечно, утрирую, но это именно то, что мы делаем, — удовлетворяем запросы пациентов. Это вековая тенденция, она никогда не изменится. Да, появляются новые технологии. Но все они работают на то, чтобы человек жил в комфорте с собственной внешностью.

— Так ведь представление о том, какое тело красивое, наверняка меняется.
— Нет. Вы говорите о каких-то общественных, социальных переориентациях, но все они тесно связаны с возможностями медицины. Например, десять лет назад вот этих надутых губищ не было, потому что не существовало препаратов. Появилась возможность — стали делать. Это что касается косметологии. В пластической хирургии таких резких изменений нет. Появляется новый шовный материал, оборудование, с помощью которого мы можем сделать более радикальную операцию, — всё. Люди как обращали внимание на какую-ту часть своего тела, так и обращают. Возникает комплекс. Чтобы его исправить, идут к пластическому хирургу.

— В последние годы появился термин «дисморфия селфи». Его используют в отношении пациентов, желающих «отредактировать» внешность так, как её меняют фильтры в снэпчате и других приложениях.
— Сегодня ко всему тому, с чем человек родился, прибавляются фотографии, которые он видит в социальных сетях, где многие демонстрируют части тела, в том числе переделанные. Это может вызвать определённый комплекс, если у вас та или иная часть тела другая.

— Спикеры конгресса, выступавшие на секции косметологии, говорили о том, что в России больше следят за внешностью, чем на Западе, — тезис не новый. Почему так? Больше комплексов?
— Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно быть знакомым с исследованиями психологов в этой области в России и в других странах. В мусульманских странах, например в Узбекистане, вообще этого нет: паранджу надел — и вперёд. Но я с такими исследованиями не знаком, поэтому не могу компетентно говорить на эту тему.

— Можете сделать вывод из практического опыта?
— Да ни фига подобного. В девяностые годы я работал в Германии, до сих пор имею определённое отношение к пластической хирургии на Кипре. Оперируются там не меньше, чем у нас, — приезжаю, а там завал [операций]. Мнение, что у нас больше уделяют внимания внешности, — это какой-то, по-русски говоря, ^*****, не имеющий никакого научного обоснования. Не пытаюсь анализировать это: я хирург, а не статистик. Даже если читаю какие-то исследования, не особо им верю.

— Вас называют «звёздным» пластическим хирургом.
— В каком плане?

— Среди ваших пациентов немало медийных^* людей.
— Не думаю, что человек, оперировавший несколько известных личностей, сам становится звездой. Звезда пластической хирургии, это когда ты что доярку Машу оперировал, что президента, — всех относительно хорошо. Вот это звёздный хирург, достигший определённого профессионального уровня. А уж кто к нему ложится под нож — ясное дело, что лучшие выбирают лучшего.

— Слышала, что вы отказываете пациентам чуть ли не чаще, чем оперируете.
— А вот это уже вопрос этики (Блохин меняет интонацию, произносит слово «этика» по слогам. — Ред.). Я довольно состоятельный человек, не нуждаюсь уже. По сравнению с тем, что даёт бизнес, моя практика приносит небольшие деньги. Если вижу, что не могу удовлетворить женщину и что ничего хорошего из этой операции не получится, отказываю. Если бы брал всех подряд, было бы много юридических проблем: люди заплатили такие деньги — говорят, у меня очень дорогие операции, — не получив удовлетворения.

— Вас знают благодаря участию в шоу «Формула красоты»¹⁶⁺ и «На 10 лет моложе». С одной стороны, такие проекты демонстрируют возможности пластической хирургии, с другой — провоцируют обсуждение внешности героинь, осуждение их образа жизни. Причём не только среди зрителей. От команды экспертов «На 10 лет моложе» нередко можно услышать неделикатные выражения^**. Насколько это этично?
— Господа, я не актёр и не играю никакие роли. Я такой, какой есть, всего лишь навсего. Это мой характер, мой подход к делу, моё видение общения с пациентами. Если это кого-то напрягает — это их проблемы, не мои.

— Вы всегда так к этому относились или переосмыслили какие-то вещи?
— Нет, ничего не переосмыслял. Это шоу, а главный закон шоу — жареное. Всё, конечно же, направлено на это. Вывести из себя героиню, чтобы она показала грудь на всю страну, — задача шоу, причём любого. Изменить законы общества не получится. Большинству интереснее смотреть на жареное, а не читать «Науку и жизнь»¹²⁺. Если ты участвуешь в этом, должен играть по правилам, — не будет рейтингов, не будет шоу. А моё мнение никого не интересует. И правильно. Если бы я был хозяином шоу, я бы делал то же, что делали его хозяева.

— Пересматривали эфиры?
— Ну, особо нет. Мне неинтересно. Всё, что там делаю, я делаю каждый день со своими пациентами. Это имеет под собой определённую практическую составляющую. На консультацию мне отведено 10–15 минут. За это время надо понять, кто передо мной находится. Правильно?

— Правильно.
— А для того, чтобы понять, кто перед тобой находится, нужно вывести человека из себя, растребушить его. Потому что если это явно ^***** человек, оперировать нельзя. Прооперировав ненормального человека, вы получите неадекватную реакцию. Даже если достигнете хирургического эффекта, такой пациент не будет удовлетворён. А поскольку у меня нет возможности провести за время консультации глубокое психологическое исследование…

— Лучше спровоцировать?
— Конечно. И посмотреть на реакцию — адекватный человек или нет, могу я ему помочь или нет. Пластическая хирургия основана на психологии.

— Пациент молодеет?
— Вы почему-то хотите выведать какие-то тенденции, но их нет. Как к доктору Айболиту ходили и корова, и коза, и волчица, и лисица, так и к нам прутся все, кому не лень. Недовольство внешностью не зависит от возраста. Молодые пациенты приходят с одними проблемами, пожилые — с другими: кому что в голову стукнет.

— Как общественные катаклизмы вроде пандемии влияют на пластическую хирургию? Вы говорили, что пациентов стало больше. Почему?
— Людям делать нечего было, вот они и попёрлись.

— Но это же дорого?
— Что дорого?

— Сделать пластическую операцию.
— Они сэкономили на отдыхе. Никуда не поехали, потратили деньги на косметологию и пластическую хирургию. Во время жёсткого локдауна трафик пациентов увеличился.

Главный закон шоу — жареное. Всё, конечно же, направлено на это. Вывести из себя героиню, чтобы она показала грудь на всю страну, — задача шоу, причём любого. Изменить законы общества не получится. Большинству интереснее смотреть на жареное, а не читать «Науку и жизнь»

— О влиянии «новой этики» говорить рано?
— Новой? Полная фигня. Пластическая хирургия основана на психике, а это — продукт мозга. Мозг же существует много тысячелетий. Чтобы психика эволюционировала, нужны сотни лет — десятка не хватит. Мы говорили, что социальные сети меняют настроение общества, отношение к пластической хирургии. Но это никакое не радикальное изменение психологии общества.

— То есть по пациентам изменений пока не видите?
— Я не веду никакой статистики. Приходят долбанутые — откуда я знаю, от чего они такие: от соцсетей, от жизни, от употребления, может быть, наркотиков. Я не знаю. Но если выявил, что человек неадекватный, прогоняю его и не работаю с ним. Делать глобальные выводы — не моя задача. Я никогда на себя это не возьму, потому что я довольно разумный человек и понимаю, что здесь некомпетентен.

— Вы также известны как автор целого спектра «молниеносных» техник пластической хирургии.
— Молниеносных? Вот придумывают…

— У вас так на сайте написано. Увеличение груди выполняется за полчаса вместо трёх часов, фейслифтинг — за два вместо четырёх с половиной.
— Это правда, я оперирую гораздо быстрее, чем другие хирурги. Это основано на моём мастерстве, оно оттачивалось десятки лет. Каждое движение во время операции расписано, работаю как по нотам. Поэтому когда делаю показательные операции, меня обвиняют в том, что мало комментирую. Дело в том, что всякие разговоры могут нарушить план, который я держу в уме. Поэтому никогда не комментирую свои действия, говорю, что расскажу потом. А потом тоже не рассказываю — все же всё видели, что ещё рассказывать (смеётся).

— Интересное сравнение с музыкой.
— Каждый по-своему воспринимает мир и себя в нём. Вот я не владею цифрами, для меня это ничто. Я вижу мир в музыке и красках. Это не значит, что слушаю симфонии, классическую музыку, нет. Это способ моего восприятия окружающего.

— Если не симфонии, что слушаете?
— Шансон люблю.

— Какой?
— Любой. Правильный шансон.

— Не все знают, какой правильный.
— У каждого свой правильный.

— Какой ваш?
— Не могу рассказать. Нравятся многие песни и исполнители. Моё любимое выражение взято у «Машины времени». В одной из песен есть очень глубокая, правильная мысль. Вдумайтесь: «Все верят в свою исключительность, удивляясь, что нет подтвержденья тому». Я всегда, когда нужно себя остановить, повторяю эти слова.

* В числе пациентов Сергея Блохина — телеведущая Алёна Водонаева, блогер Тата, трансгендерная модель Ника Крауш, актриса Наталья Бондарчук, дизайнер Мария Цигаль.
** В одном из выпусков «На 10 лет моложе» в адрес участницы программы, пережившей домашнее насилие, от экспертов проекта прозвучало: «Удручающий внешний вид».

Софья Сараева
Фотографии предоставлены организаторами

Самый дискриминируемый класс

Педагог, ведущий программы «Любить нельзя воспитывать» Дима Зицер рассуждает о том, снизилась ли острота конфликта поколений, и объясняет, как говорить с ребёнком о суициде

— Поскольку «Королевские ворота»¹⁶⁺ — журнал о бизнесе, предлагаю начать со следующего тезиса. Предприниматели новой формации всё чаще говорят о том, что их бизнес — это только их бизнес.
— Только я ничего в бизнесе не понимаю, жалко.

— Но вы понимаете, как мыслят родители. Справедливо говорить, что парадигма изменилась, и родители всё чаще склоняются к тому, чтобы у детей был свой путь?
— Мне не кажется, что мы можем говорить о тенденциях. О чём мы можем говорить — это о том, что действительно развивается осознанное родительство*. И поскольку осознанность развивается, родители стали больше думать об отношениях с детьми. Раньше это было не принято.

— Я встречала мнение, что в советское время и в девяностые годы в семьях было меньше любви. Родители были заняты зарабатыванием денег, другими заботами.
— Советское время ни при чём, это тот случай, когда я не отделял бы, по крайней мере, резко, происходящее в России от того, что происходит во всём мире. Просто не было принято. Так же, как и 200 лет назад с женщинами, — чего о них думать?

— Вы часто говорите о том, что дети — самый дискриминируемый класс.
— Это не моё мнение, в настоящее время это факт. Кто, интересно, посчитал бы иначе?

— Представители разных меньшинств наверняка проголосуют за себя.
— Да, представители разных меньшинств, пользуясь вашей аналогией — и она хороша, — действительно могут отстаивать свои права. А дети? У них никто не спрашивает. Это ли не доказательство дискриминации?

— Откуда появилось осознанное родительство? Почему об этом задумались?
— Потому что приходит осознание того, что человек важен сам по себе. Здесь как раз можно говорить о советских временах, принципе «думай о Родине, а потом о себе», по понятным причинам и понятно для чего введённом. К счастью, это меняется. Становится ясно, что всё-таки личность намного важнее государства и всего остального. Хотя бы потому, что государство — непонятно что, а личность — вот она.

— Как перестроиться родителям, получившим воспитание в другой системе ценностей? Как им стать осознанными?
— Те родители, кто думает о том, как перестроиться, находят пути это сделать, поверьте. Не то чтобы мне не нравился наш диалог, он мне очень нравится, но у таких разговоров всегда есть грешок — и у вас, и у меня. Мы говорим для тех, кто немножко на эту тему соображает или, во всяком случае, старается что-то изменить. Те, кто не в теме, увы, не станут читать то, что вы напишете.

— Как им объяснить важность осознанного родительства?
— Сделать счастливыми насильно нельзя, и мы не будем этим заниматься. Как объяснить? Поймать, приковать, читать лекции по гуманистической педагогике и демонстрировать произведения искусства эпохи Возрождения? У меня печальные новости. Я думаю, это невозможно.

— Но можно подать пример? Мне кажется, вы это делаете.
— Нет, я делаю что-то другое. Всё-таки те, кто придёт через полчаса (интервью проходит перед лекцией Димы Зицера «Любить нельзя воспитывать» в Доме искусств. — Ред.), придут за чем-то. Это люди с запросом. Как и те, кто включает два раза в неделю передачу на радио. Возможно, кто-то попадает случайно, но дальше всегда возникает запрос. Людей без него поймать очень трудно. И я не уверен, что нужно это делать, между прочим. То есть детей жалко, но и до нас были разные попытки осчастливить человечество и все они закончились одинаково плохо. Говорить нужно, когда есть хотя бы минимальный запрос. Педагогика в этом смысле — хоть так и не принято считать, — уверяю вас, наука очень точная. Можно с довольно высокой точностью предсказать многие вещи. Что будет, если мучить детей.
— В передаче «Любить нельзя воспитывать» вы много говорите о том, что нужно избегать манипуляций. Есть ситуации, когда манипуляции оправданны?

— Нет. А зачем? Хотите, я вас проинтервьюирую? Приведите пример.
— Затрудняюсь. У меня нет детей.
— Не будем дискриминировать людей по размеру. В основе любой манипуляции всегда лежит обман. Манипуляция означает, что я знаю что-то, чего не знаешь ты, или предлагаю что-то, чтобы привести тебя в конечную точку, куда ты сама идти не хочешь. «Тебе будет интересно», «тебя ждёт вау», — это всё обман. Что хорошего?

— Говорят, что ложь во спасение равносильна правде.
— Пословицы хороши тем, что на любую из них есть другая, прямо противоположная, поэтому мы не можем считать их истиной в последней инстанции. Ложь во спасение бывает, но крайне редко. Во-вторых, отношения [между родителями и детьми] здесь ни при чём.

— В последнем выпуске передачи вы советовали мужчине относиться к сыну женщины, с которой он состоит в отношениях, как к другу…
— Руслану, да.

— Запоминаете имена?
— Не все, но это был хороший разговор.

— Как родителям менять модель общения с детьми, чтобы переход был безболезненным?
— Нужно сказать, что я не советую родителям стать друзьями детям. Это особая ситуация. Руслан — мамин любовник, если называть вещи своими именами. Возможно, мамин будущий муж. Поскольку статус этого замечательного мужчины неопределёнен, непонятно, почему мальчик вообще должен его принимать. Потому что мама влюбилась? Ничего себе, мы, что, каждый раз будем воспринимать [нового партнёра матери] как чувака, который имеет право нас воспитывать? Я предложил Руслану не стать другом, а подумать о том, как бы в этой ситуации он вёл себя с другом, приятелем, взрослым. Он моментально воспроизвёл очень человечную модель.

— Позиция ребёнка в этой ситуации. Был взрослый, который пытался…
— В том рассказе — подчинить его своей воле.

— А теперь появился взрослый, который дружелюбно настроен.
— Теперь появился партнёр по отношениям. Может быть, появился. Мне так показалось.

— Получаете обратную связь от слушателей?
— Бывает, что звонят ещё раз, пишут в чате. Но не всегда. Мы так устроены, что помним истории из ряда вон выходящие, хотя нельзя говорить, что самые главные — такие. Иногда мне кажется, что ровно наоборот. Самые банальные — самые важные.

— С каким вопросом к вам чаще всего обращаются?
— К моей радости, всё чаще о том, как всё-таки не ущемить любимого человека. Всё больше людей понимает, что детство — вовсе не счастливая пора, как о ней говорят обычно, а пора сложная. Не в том смысле, что она более несчастлива, нет. Она отличается от других периодов жизни незащищённостью. Родители понимают, что ребёнку некомфортно, спрашивают, как это можно изменить. Все хотят любви, но это не любовь, если нам приходится постоянно обижать любимого человека. Понятно же, что здесь что-то не так.

— Давайте вернёмся к тезису о нехватке любви на фоне сложного экономического фона, перестройки, когда у родителей были другие заботы.
— Сколько вам лет, извините?

— 27.
— Слушайте, вас парят. Перестройка была прекрасным временем. Чудесным.

— И любви хватало?
— Вопрос не в этом. Это было время возможностей. Я был намного младше вас нынешней и хорошо помню, как чувствовал, что есть огромное количество возможностей, буквально за углом, — и ты был разогретым, что вот-вот, и сейчас всё получится. От этого был немножко облом потом. Что касается взаимодействия с детьми, мне кажется, в это время оно поменялось в лучшую сторону. Потому что заговорили о человеческих правах. Косвенно — о правах детей. Неслучайно на конец восьмидесятых пришёлся расцвет Амонашвили (Шалва Амонашвили — доктор психологических наук, профессор. Развивает идеи духовного гуманизма, утверждает их в педагогической теории и практике. В семидесятые-восьмидесятые годы его деятельность подвергалась резкой критике со стороны официальной педагогики. — Ред.). Все заметили, что люди — не винтики. У них есть желания, воля, границы.

Дима Зицер

Доктор педагогических наук, основатель школы «Апельсин» и Института неформального образования INO. Автор многочисленных статей и книг по вопросам педагогики.

Ведёт блог по вопросам воспитания в журнале «Сноб»¹⁸⁺, рубрику на телеканале^* «Дождь»¹⁸⁺. Автор и ведущий программы «Любить нельзя воспитывать»¹⁶⁺ на радио «Маяк».

В августе этого года запустил на своём ютуб-канале¹⁶⁺ (84,1 тыс. подписчиков) курс «Двенадцать уроков для продвинутых родителей». 112 тыс. подписчиков в инстаграм.

— Острота конфликта поколений снизилась?
— Мне кажется, история о поколенческом конфликте предельно простая, и она блистательно описана Иваном Сергеевичем [Тургеневым]. Серьёзно — кроме всего прочего, я учитель литературы, поэтому могу об этом говорить. Конфликт есть всегда. Предыдущее поколение вынуждено гнаться за следующим, пытаться вскочить в последний вагон уходящего поезда. Намного легче, чем стараться угнаться за этим вагоном, сказать: «Просто нынешнее поколение говнюки. Мы-то были молодцы, у нас-то всё было отлично. Мы были счастливы без айпада, тиктока и так далее. Они такие придурки, что без этого выжить не могут». Это было всегда, могу привести примеры во всех поколениях. Так устроены люди, мне кажется, мы консервативны, нам легче сказать, что плох другой, чем признать, что нужно измениться самому.

— При этом гнаться за этим вагоном всё равно нужно?
— Думаю, нужно: в противном случае следующее поколение перестанет нас понимать. Вы-то ладно, я не в сто раз старше. Но если накинуть десяточку мне и отнять её у вас, будут разное детство, разная система координат, разные ассоциации. Вы знаете слово «перестройка», они не будут знать. И не потому, что они плохи, просто время идёт вперёд. Это их время, значит, нам нужно понимать, как оно устроено. Не им же тормозить.

— В прошлом году во время локдауна дети остались дома… Почему вы смеётесь?
— Да так. Разогреваюсь перед выступлением. Продолжайте.

— Изоляция изменила отношения между родителями и детьми?
— Нет, к сожалению, нет. Хотя шанс был велик. Я понимаю, что вы рассчитывали на другой ответ.

— Почему не изменила?
— Ладно, не буду настолько тотален. Думаю, что что-то от этого останется. Например, никчёмность школы, которая во многом проявилась. Оказалось, что можно учиться три часа, а не семь, и ничего страшного не произойдёт, мир не рухнет. Прикольно, когда родители говорили о ребёнке, что любят его, а через три дня не могли видеть. Мне кажется, всё это шансы, но за ними должна прийти рефлексия. Если рефлексия пришла, значит, человек начнёт заниматься собой, проверять, не привирает ли он время от времени. А если нет, просто скажет: «Был тяжёлый период, вот он кончился. Ура».

— Ещё одно наблюдение — растёт тревожность. Это так?
— Не-а. На эту тему вышел очень хороший ролик на ютуб-канале «Больше всех надо»¹⁶⁺ — это проект «Таких дел» 18+ Мити Алешковского (директор портала «Такие дела», председатель совета благотворительного фонда «Нужна помощь». — Ред.). Называется «Тревожное родительство». Мы обсуждали тревожность с классным московским педиатром Фёдором Катасоновым и согласились с тем, что она не растёт. Надеюсь, что растёт уровень рефлексии, и от этого есть ощущение, что растёт уровень тревожности.
Возьмём советское время, конец семидесятых годов. Ребёнок ушёл куда-то тусоваться на улицу — ну хрен с ним, господи, пусть тусуется, где хочет. Не потому, что родители были хуже, а потому, что есть правда в том, что вы говорите, — другие рамки были, другие заботы. Сейчас подумаешь, а как он, деточка моя. Но это не тревожность.

— Гиперопека является следствием тревожности?
— Она также не является массовым явлением. Или вы наблюдаете его?

между людьми принято разговаривать, разговаривают не все, не всегда и не обо всём. Если дома не принято
обсуждать разные темы — что у меня произошло
на работе, каким был твой день, — невозможно говорить
о суициде. Более того, невозможно говорить ни о дождике, ни о музыке

— В моём детстве, когда мы возвращались с улицы в испачканной одежде и ссадинах, в этом не было трагедии — играл, упал. Если сильно, то, конечно, зелёнка. Сейчас я нередко вижу, что ребёнок ещё не успел испачкаться, как родители бегут к нему с миллиардом салфеток.
— Лучше подбежать с миллиардом салфеток, чем забить. Дети, не дети. А вы представьте себе, что приходит ваш возлюбленный или ваша возлюбленная в синяках. Мне кажется, вы зададите пару вопросов. Или изгваздается в луже — ну что вы, не предложите ему или ей салфетку? Это не признак повышенной тревожности, это признак человеческого отношения, кажется мне. А перегибы бывают в любых отношениях.

— Этим летом из-за ассоциаций с «группами смерти» в Калининграде изменили цвет кита, изображённого на граффити. С бирюзового на серый.
— Какой ужас, что вы говорите. Как у вас в Калининграде опасно. Ну и что, будем о «синих китах» разговаривать?

— Не совсем. Но на этом фоне растёт тревожность, это видно по перепискам в родительских чатах, которые иногда обнародуют медиа. Как говорить с ребёнком о суициде?
— Очень просто, это лёгкий вопрос. Так же, как говорить обо всём остальном.

— Объясните.
— При том, что между людьми принято разговаривать, разговаривают не все, не всегда и не обо всём. Если дома не принято обсуждать разные темы — что у меня произошло на работе, каким был твой день, — невозможно говорить о суициде. Более того, невозможно говорить ни о дождике, ни о музыке. Теперь. Я боюсь такой постановки вопроса. Потому что часто она выливается в то, что мы сначала ни о чём не говорим, а потом: «А теперь, дочь, я хочу поговорить с тобой о суициде». Или о сексе. Разговор о суициде не должен отличаться от разговоров о других вещах. Да, эта тема эмоционально окрашена. Но есть немало других эмоционально окрашенных тем, например, откуда берутся дети.

Потом, не нужно подозревать собственного ребёнка в том, что он безумен. Это странная система координат. Дети не мечтают выброситься из окна, по дороге вскрывая себе вены. То, что человека можно подсадить на желание убить себя, — неправда. Есть люди, чья жизнь печальна. Как мы понимаем, среди них есть и дети. Когда мы ищем выход, но нам не с кем поговорить о своей несчастной жизни, провентилироваться, мы все, в любом возрасте, лёгкая добыча. Вот и всё. Возвращаясь к вопросу, как говорить, — просто говорите. Садитесь за круглым столом и разговаривайте о том о сём. Какие у вас переживания, радости, страхи — среди страхов прозвучит и этот. Тогда ребёнок скажет: «Мам, да не парься, ты чего, да я сам ржу над этими китами».

— В передаче вас также спрашивали о селфхарме — ещё одно тревожное явление.
— Я не социолог, но и его, по ощущениям, больше не стало. Вернёмся к самоубийствам. Существует разрыв — то, что американцы называют словом gap, — между открытым миром, ощущением собственной свободы и тем, что дети могут иметь дело с закрытыми, теми же советскими системами. Когда взрослый говорит ребёнку, что он должен быть в конкретное время дома и лежать в кровати. Почему? Причина только одна — потому что взрослый сильнее. Такое противоречие невыносимо. У меня есть хорошее сообщение для родителей — это не значит, что дети в такой ситуации захотят покончить с собой. Речь всё ещё идёт про ноль-ноль-ноль-ноль-один процент людей, у которых определённый тип нервной системы и, возможно, есть какие-то особенности. Но вообще-то от этого не легче. Об этом разрыве хорошо бы подумать.

* Осознанное родительство — философия, в основе которой лежит идея воспитания не ребёнка, а в первую очередь родителей. Подразумевает осознанность во взаимодействии с детьми, развитие личности.
** СМИ внесено в реестр иностранных СМИ-иноагентов.

Софья Сараева
Фотографии Кристины Пахомовой

Опять 25

Медиагруппа «Западная пресса» Отмечает двадцатипятилетие

Любовь Антонова

Алексей Денисенков

Редакция журнала «Королевские ворота»¹⁶⁺

Оксана Окатова

Александр Власов, Александр Баринов

Марина Васильева

Альбина Краснощёкова

Анастасия Кондратьева

Елена Федотова

Михаил Бойко

Софья Сараева

Лилия Мойсеенко

Елена Ковалёва, Любовь Антонова

Михаил Яновский

премия «Журналист года»¹²⁺, 2009 год

Виктор Гусейнов, Александр Власов, Юлия Варфоломеева

Сергей Стерлин, Елена Федотова

Праздник «Балтийского Бродвея»¹⁶⁺, 2011 год

Виктор Гусейнов

20-летие медиагруппы, 2016 год

Любовь Антонова, Владимир Соловьёвв

Юрий Федяшов, Александр Блинов, Александр Власов

Гости праздника

«Медиарегата»¹⁶⁺, 2016 год

Василий Масальский

Иван Власов

«Медиарегата»¹⁶⁺, 2017 год

Альбина Краснощёкова, Марина Васильева

Презентация сборника «Топ-100»¹⁶⁺, 2007 год

Сергей Слющенков, Лилия Мойсеенко

Рекламный отдел журнала «Королевские ворота»

«Пумперникель», 2017 год

Марина Васильева, Александр Власов, Карина и Максим Здрадовские

Марина Васильева, Михаил Мирошников

Пумперникель, 2018 год

Команда организаторов ресторанной премии

Лекторий журнала «королевские ворота», 2018 год

Андрей Тесля

20-летие журнала «королевские ворота», 2019 год

Редакция журнала «Королевские ворота»

Анжела Кордик

Антон Алиханов, Любовь Антонова, Антон Хоменко

Изображённые напитки являются безалкогольными

Фотографии из архива редакции

Ямочный арт

Четыре года назад Паша Савельев переехал из Москвы в Зеленоградск, чтобы заниматься мозаикой. В сентябре он сделал её на месте дорожной ямы на Ленинском проспекте в Калининграде. Софья Сараева поговорила с основателем нишевого проекта Decoremore о внимании общественности и амбициях

Паша Савельев ^{42 лет}

Дизайнер-ремесленник, основатель и единственный сотрудник мастерской Decoremore.

Основное образование — токарь и фрезеровщик 5-го разряда. Работал в авиационно-космической промышленности, вытачивал детали для ракеты-носителя «Протон».

В 27 лет получил образование учителя изобразительного искусства и ДПИ (декоративно-прикладного искусства).

Мозаикой увлёкся, работая в московской дизайн-студии. Первой большой работой стало оформление четырёх дверей в фойе «небольшого заводика из комплекса «Морозовских мануфактур» в 2013 году. Савельев сделал композицию из пластиковой мозаики в индустриальном стиле. Следующим заказом стало оформление фасада частного дома — Паша повторил картину Ван Гога «Сеятель». Работа состоит из двух частей, соединённых аркой.

Коренной москвич Савельев переехал в Калининградскую область в 2017 году. Сотрудничает с администрацией Зеленоградска, Кафедральным собором, проектом Kaliningrad Street Food⁰⁺.

7 сентября опубликовал в инстаграме мозаику на месте дорожной ямы на Ленинском проспекте, рядом с крыльцом магазина Twinset. Идея принадлежит французскому художнику Ememem, создающему подобные заплатки в Лионе и других европейских городах.

В планах — открыть первую персональную выставку и завершить панно «Море», которое ляжет под скульптуру «Бегущая по волнам» в Зеленоградске.

— В инстаграме вы написали, что сделать мозаику на месте ямы на Ленинском проспекте вам предложили знакомые. Речь о Викторе Гусейнове из «Креспективы»?
— Да, о нём. Витя обратился с конкретной задачей. Мы встретились возле Дома Советов, пошли в сторону центра по Ленинскому проспекту и заметили яму. Она подошла и по форме, и по объёму.

— Если яма будет неглубокая, сделать мозаику не получится?
— Получится, но это место уникальное. Поребрик из гранита, асфальт и плитка — три стихии соединяются.

— Когда я впервые увидела вашу работу, подумала, что производитель плитки таким образом рекламирует свой продукт.
— Вы правы, она могла бы быть рекламой. Но стала искусством. Я подбирал цвета, колол изразцы, можно сказать, мазками, как работают кисточкой.

— В интервью «Комсомольской правде — Калининград» 16+ вы рассказывали, что работали рано утром и ночью.
— Перед тем как приступить к работе, всегда представляю, как она будет выглядеть, — в деталях, как сценарий. И только после визуализации берусь за дело. Не люблю, когда в процессе меня отвлекают, поэтому работаю ночью. Это также положительно влияет на скорость. Накануне рано утром осушил яму, очистил поверхность и залил цементной стяжкой. Затем, выдержав некоторое время, вернулся: укрылся капюшоном, включил в наушниках музыку, вклеил и затёр мозаику. Прохожие почти не останавливались, интерес проявил только владелец магазина поблизости — немного поговорили, рассказал ему, что и зачем делаю.

— Вы ожидали, что работа вызовет такой общественный резонанс?
— Конечно, это ведь Калининград. Во-первых, ямы на дорогах и на тротуарах — известная проблема. Во-вторых, всё вокруг достаточно серое, а тут раз — и яркое пятно. В-третьих, здесь каждый день проходит большое количество людей, в том числе с детьми. А дети — моя самая любимая публика. Они ниже ростом, всегда смотрят под ноги. Это самые внимательные зрители.

— Вас удивило, что фидбэк был положительный? Я практически не видела в сети негативных отзывов.
— Они были только от творческого сообщества. Есть художники — не буду называть имён — болезненно реагирующие на вопрос авторства. Я не в первый раз сталкиваюсь в сети с их нападками. Они не знают, каким был замысел, то, что эта идея — сделать на месте ямы мозаику — принадлежит французскому художнику Ememem, которому, я, кстати, писал. Я не называю себя автором заплатки и прямо говорю: эта работа — подражание, оммаж. Но нападки не прекращаются.

Подобная история была с одним из мозаичных панно на улице Володарской в Зеленоградске, где изображён мышонок. Я сделал его по мотивам иллюстрации, которую нашёл в Pinterest. Когда на меня посыпались обвинения в плагиате, написал автору — художнице из Нидерландов, извинился, что заимствовал изображение. Она же — похвалила мою работу и выложила у себя на странице. Получается, на Западе это называется «вдохновился», а у нас — «своровал».

— Ememem спустя два года после того, как его мозаику заметили, начал сотрудничать с крупными европейскими организаторами стрит-арт-событий. Его работы включены в список общественного наследия Барселоны. Как вы думаете, такое развитие возможно в России?
— Да, причём это может начаться с иллюстрации. Например, кто-то увидит неплохую картинку, создаст популярный мерч.

— То есть, в этом отношении нет разницы, работаешь ты в России или в Европе?
— Я её не вижу. Всё зависит от воображения и желания. Разница, на мой взгляд, в том, насколько художник открыт новому. Калининградские художники старой закалки несколько застряли в своём кругу, холят и лелеют только друг друга. Из-за этой ограниченности они востребованы меньше, чем могло бы быть. Отсюда и комплексы.

— Вас задевают нападки в сети?
— Да, вначале сильно переживал. Радует, что здравомыслящих людей гораздо больше.

— Почему не удалили фейсбук, чтобы не отвлекаться на негатив?
— Не знаю. Не хочу удалять страницу, общаюсь там с друзьями. Я многому научился благодаря этим историям. Теперь понимаю, что в некоторых моментах следует быть аккуратным.

— Внимание к заплатке на Ленинском проспекте сегодня уменьшилось?
— Да, это работает три дня. Естественно, на порядок прибавилось подписчиков. Появилось несколько предложений. Но я ни на что заранее не рассчитываю — так проще. Запросов бывает много, а стреляют один-два из десяти.

— Я правильно понимаю, что это не только красиво, ярко и необычно, но ещё и функционально? Какой материал долговечнее — ваш или тот, который традиционно используют для ямочного ремонта?
— Если говорить о моей заплатке, сама она не разрушится. Я специально подобрал маленькие изразцы — в отличие от большого фрагмента плитки, их нельзя расколоть ударом каблука или чем-то подобным. Технология, по которой сделана мозаика, проверена зимой в Зеленоградске, когда были резкие перепады температуры.

— Десятилетия простоит?
— Точно не могу сказать, но надеюсь на это.

— Можно в перспективе заменить точечный ремонт ям созданием на их месте мозаики?
— Мне интересно развивать эту тему. Можно реализовать разные идеи, использовать в мозаике другие материалы, например смальту.

— Это будет дороже?
— Не могу ответить. Не знаю, сколько стоит залатать яму традиционным путём. Цену за свою работу называть не буду.

— Вам хватило гонорара?
— Я был удовлетворён.

— Он покрыл затраты?
— Да, но в следующий раз оценил бы такую работу дороже.

— Я слышала, что вам заплатили небольшие деньги, несколько тысяч рублей.
— Нет, больше. Давайте про материалы скажу: ведро эпоксидной затирки стоит две тысячи рублей, у меня ушло два. Мешок цементной стяжки и самая затратная часть — неповторимые образцы плитки, здесь использовал из собственных запасов.

— Хорошо, спрошу по-другому. Город потянет такое решение на постоянной основе?
— Думаю, потянет. Вопрос в другом — ямы должны находиться в проходных местах, вряд ли мозаика будет уместна во дворах. К тому же моя работа требует больше времени, чем традиционный ремонт.

— Знаю, что вы работаете со смальтой, стеклом, пластиком, также мозаики могут включать дерево и камни. Почему интереснее всего со смальтой?
— Выразительность, неповторимость каждого кусочка, долговечность. Последние двадцать пять лет я каждый день создаю что-то своими руками, много чем занимался. Но, впервые поработав с мозаикой, понял, что на ней мне бы хотелось остановиться.

— С этим материалом работал Николай Фролов — скульптор-монументалист, автор мозаичного обрамления «Нимфы» Германа Брахерта, солнечных часов на променаде в Светлогорске. Как на вас повлияло знакомство с ним?
— В прошлом году, когда я начинал работать над панно, где изображена монограмма королевы Луизы, мимо окон мастерской — она у меня располагается на первом этаже — проходили гиды. Они меня узнали, окликнули. Разговорились. Я показал им фрагмент своей работы, а они посоветовали познакомиться с Николаем Павловичем. Меня захватила эта идея. Николай Фролов — большой мастер, гуру. Встречу помог организовать его сын Марк. Она случилась не скоро, но мне кажется, это было правильное время. Я сказал Николаю Павловичу, что он для меня — рок-звезда. Мы сидели, обнявшись, обоих пробирали мурашки. Мы понимали, что говорим о том, в чём оба разбираемся. Он многое рассказал о материале, сказал, что я всегда могу обратиться за помощью и советом. Такие встречи называют судьбоносными. Поэтому я решил посвятить Николаю Фролову одну из работ.

— В 2017 году вы уехали из Москвы, где, мне кажется, было немало возможностей развиваться. Почему?
— Мне всегда хотелось уехать оттуда. Там непростой темп: ты постоянно в работе, на остальное сил не остаётся. Я работал в авиационно-космическом центре, где делал пиропатроны — детальки, за счёт которых в ракетах отделяются ступени. Несмотря на то, что был узкопрофильным специалистом, разряд не давали. Уволился, устроился на другой завод. Работе с кожей, пластиком и другими материалами научился благодаря дизайн-студии. Также собирал татуировальные машинки. Доход с них помог оплатить обучение в Московском педагогическом университете. Выбрал изобразительные искусства, потому что всегда была куча идей: на заводе разглядывал стружку, видя в ней фигуры, делал из алюминия подарки друзьям — такая внутренняя потребность. Мне кажется, в моей семье у всех есть творческие задатки, но родственники предпочли технические профессии. Я решил разорвать эту цепочку и развивать талант.

— Вы называете себя дизайнером-ремесленником, а не художником. В чём разница?
— Ремесленник, потому что работаю своими руками. Дизайнер, потому что придумываю новое. Меня ещё можно назвать технологом со вкусом, так как я всё же апеллирую к технологиям. Художником — только отчасти. Мне не хватает сумасшествия, которое свойственно всем «настоящим художникам».

— А предпринимателем вас назвать можно?
— А что я предпринимаю? Я помогаю реализовывать фантазии клиентов. Моя миссия — по чуть-чуть внедрять вкус, делиться своим видением, современным подходом. Вносить вклад в развитие индустрии.

— Переезд в Зеленоградск стал для вас новым стартом?
— Пожалуй, да. Тогда я находился в стадии развода — мне некуда было уйти, кроме того, в Москве оставаться не хотел. Один мой друг посоветовал некоторое время пожить в Зеленоградске, у моря, — это была давнишняя мечта. Впервые оказавшись здесь, я понял, что для меня это спасение. Приезжал на некоторое время, присматривался. В Москве жил в мастерской. А в 2017 году въехал в собственную зеленоградскую квартиру.

— И довольно скоро начали сотрудничать с Александром Исаевым и проектом Kaliningrad Street Food?
— Да. Нас познакомил мой друг, видеооператор Влад Косяк. Я под ключ сделал оформление для фестиваля Kaliningrad Street Food в 2018 году, а затем и для следующих мероприятий. А Александр Исаев, в свою очередь, познакомил меня с администрацией Зеленоградска.

— На аварийных зданиях в Зеленоградске можно найти ваши авторские высказывания. Что это за работы?
— Это небольшие, несогласованные работы, с помощью которых мне хочется привлечь внимание к аварийным зданиям.

— Администрация знает, что это вы?
— Конечно. Но мне доверяют и знают, что пошлость я делать не стану.

— Хотела поговорить с вами об амбициях, связанных с мозаикой. Что планируете делать дальше?
— Я предпочитаю доверяться течению. Работая со смальтой, глубже погружаюсь в материал, в историю — появляются новые образы, идеи, предложения для города. Недавно разговаривали с архитектором Зеленоградска об их новом проекте — возможно, потребуется мозаичное оформление. Хотел сказать, что не считаю себя амбициозным человеком, но это будет лукавством. Задумался об открытии собственной выставки — вот и амбиции (улыбается).

— Паша, а если заплатку на Ленинском проспекте закатают асфальтом при ремонте, расстроитесь?
— Нет. Ничто не вечно.

Фотографии Светланы Андрюхиной, Виктора Гусейнова

Избирателям помогли нефтью

Правительство России потратило полтриллиона рублей на меры поддержки для ряда слоёв населения. Откуда деньги? Как они повлияли на спрос и отразились на уровне инфляции? Об этом Антон Хоменко поговорил с юристом и квалифицированным инвестором Андреем Мозоль

— В этом году правительство России выделило почти 500 миллиардов рублей на поддержку семей с детьми, пенсионеров, военных и сотрудников правоохранительных органов. Насколько это большая сумма по сравнению с суммарным годовым доходом населения?
— У Росстата есть официальная статистика по среднедушевому доходу всего населения России. Там получается около 40 тысяч рублей в месяц на человека*. То есть в год — примерно 500 тысяч. Поэтому материальная поддержка в размере 10 тысяч рублей — небольшая сумма.

— Можно ли считать такие меры поддержки вбросом денег в экономику? Как это влияет на инфляцию?
— На инфляцию это действительно влияет. Получается, что у нас было 500 миллиардов рублей неосвоенных средств, которые в один миг выделили для населения. И эти деньги не были запланированы, их получили как некий дополнительный бонус. Естественно, возникло желание сразу их потратить. В один момент. Эта трата в момент, несомненно, повысит уровень инфляции, потому что люди начнут покупать товары первой необходимости. Это подтверждает недавнее исследование Аналитического кредитного рейтингового агентства (АКРА). Там приводится чёткая цифра, что из-за социальных выплат инфляция вырастет на 0,2–0,3% в моменте. Поэтому, если смотреть на происходящее с точки зрения инфляции, можно считать, что это некий вброс денег.

— Инфляция в размере 0,2–0,3% — насколько это много для короткого периода времени? Будет ли коррекция?
— Я считаю, что коррекции не будет, потому что та инфляция, которую мы сейчас видим, — разгоняющаяся инфляция. Она ещё не достигла пика. Это первый момент. Второй момент — эти деньги нельзя было не потратить. У государства есть бюджет, он должен быть освоен. Если к концу года остаются нереализованные деньги, то профицит бюджета никому не нужен.** По сути, деньги просто пропадут, поэтому в любом случае их нужно было «вливать». Необязательно конкретно на меры поддержки ряда слоёв населения — правительство всё равно нашло бы, куда их потратить.

Андрей Мозоль

В 2010 году окончил Военно-медицинскую академию имени
С. М. Кирова. В 2014 году получил диплом Российского государственного университета правосудия по направлению «Гражданское право».

С 2015 года инвестирует в недвижимость в городах России.

Продолжает обучение в Grenoble Ecole de Management по российско-французской программе совместно с РАНХиГС при Президенте РФ.

— Какие цели преследует государство, назначая подобные выплаты? Понятно, что помощь населению тут ни при чём.
— Если бы государство хотело его поддерживать, несмотря ни на что. Вот возьмём любой день или месяц в году, когда государство хочет, чтобы доход у людей был больше. Тогда эти выплаты будут перечислять каждый месяц, они не будут приурочены к выборам в Госдуму, выборам губернаторов и так далее. Условно индексировали бы пенсию на тысячу рублей ежемесячно для всех. Но так же никто не сделал. На мой взгляд, можно сказать, что меры поддержки специально подстроили к выборам, но я бы сразу сделал оговорку — возможно, правительство рассматривало сценарий, что этих денег просто не будет. Когда планировали бюджет на 2021 год, цена нефти закладывалась на уровне 46 долларов за баррель. Сейчас она стоит около 70–80 долларов. И хоть в правительстве говорят, что меры поддержки реализованы не за счёт нефтегазовых доходов, бюджет-то единый. Если из одного сосуда что-то убрали, во втором тоже станет меньше. Поэтому я думаю, что если бы нефть не приросла в цене, никто бы этих денег не выплатил. Но поскольку она приросла и всё удачно совпало, прямо перед выборами решили выделить средства на поддержку.

— Как дополнительные полтриллиона на руках у населения повлияют на улучшение покупательской способности и изменят спрос?
— Спрос вырастет, потому что есть 500 миллиардов рублей, которые люди готовы потратить. То есть на товар спрос повысится только за счёт того, что его готовы купить. Может быть, до этого его готовы были купить меньше людей, если говорить простыми словами, но теперь, с учётом появившихся лишних денег, станут покупать больше. Относительно того, хорошо ли это для граждан, получивших дополнительные средства, — конечно, хорошо, они стали на 10 тысяч рублей более платёжеспособными. Но с учётом того, что инфляция выросла на 0,2–0,3%, покупательская способность в целом по стране на эту величину и снизилась. Мы поддержали 40 миллионов человек в ущерб всему населению, включая этих же людей, которых коснулись меры поддержки. Они уже через месяц поймут, что продукты стали дороже, а выплата была только один раз.

Выдержка из исследования АКРА «Новые социальные выплаты – заметное увеличение антикризисных расходов в России»***

Прирост годовых номинальных располагаемых доходов населения на 0,8–0,9% (на 0,6–0,9% в реальном выражении). Если учитывать в расчётах только получателей выплат, прирост составит более 5%. В результате произойдёт краткосрочное снижение неравенства по доходам, поскольку получателями выплат в основном являются менее обеспеченные слои населения.

Ухудшение показателей сбалансированности федерального бюджета на 0,4% ВВП по сравнению со сценарием без выплат. Ухудшение не будет критичным в связи с получением значительных дополнительных нефтегазовых и ненефтегазовых доходов. По сравнению с ожидаемыми доходами 2021 года, отражёнными в декабрьской версии бюджета, фактические доходы по итогам года могут быть на 3,5–4% ВВП выше (при сохранении текущих тенденций). Это следствие достаточно консервативных макроэкономических предпосылок, выбранных при планировании: даже с учётом новых выплат федеральный бюджет в 2021 году, скорее всего, останется профицитным.

Существенная часть прироста располагаемых доходов обеспечит рост спроса на товары и услуги со стороны домохозяйств. Это приведёт к увеличению потребления и повышению цен на рынках со слабоэластичным предложением. Подчеркнём, что с учётом не до конца восстановившегося рынка услуг и не полностью занятых мощностей в обработке влияние на цены, вероятно, будет заметно меньше, чем в нормальных экономических условиях. По оценкам АКРА, данный эффект ограничен сверху величиной в 0,2%. Сам по себе дополнительный рост цен в таком размере не может привести к сколько-нибудь заметному ужесточению Банком России своей процентной политики.

— Почему в 2003–2008 годах, когда в России с экономической точки зрения всё было более или менее спокойно, отмечался значительный ежегодный рост ВВП и уровня благосостояния населения, инфляция не опускалась ниже 10%? По итогам августа этого года она почти достигла 7%, и это считается много.
— Честно говоря, я не понял, почему считается именно так. Аналитики так говорят, но, судя по всему, есть такая тенденция. Раньше, начиная с 1998 года, инфляция в размере 20–30% годовых была нормой. Постепенно, по данным Росстата, кривая инфляции — она не линейная, а логарифмическая, но всё равно видно — постоянно снижается. В среднем, начиная с 2010 года, мы наблюдаем, как она падает. Сейчас инфляция начинает выбиваться за 7%. Это действительно много, потому что она выбивается выше среднего за последние 11–12 лет. В то время как 20 лет назад инфляция в 7% была очень хорошим показателем.

— Семьи с детьми, пенсионеры, военные и силовые структуры — почему именно эти категории выбраны для оказания поддержки? Кроме того, что они бюджетники.
— Какая основная задача государства? Сохранить режим, свой строй. Именно военные будут заниматься сохранением суверенитета в случае чего, поэтому поддержка военных — первоочередная задача. Полиция, военные, ФСБ — кто бы там ни был. К тому же государству надо поддерживать свой электорат, то есть те слои населения, которые голосуют за действующую власть. А это в основном пенсионеры и военные.

Относительно того, хорошо ли это для граждан, получивших дополнительные средства, — конечно, хорошо, они стали на 10 тысяч рублей более платёжеспособными. Но с учётом того, что инфляция выросла на 0,2–0,3%, покупательская способность в целом по стране на эту величину и снизилась. Мы поддержали 40 миллионов человек в ущерб всему населению, включая этих же людей, которых коснулись меры поддержки. Они уже через месяц поймут, что продукты стали дороже, а выплата была только один раз

— Вы говорили, что деньги на меры поддержки появились за счёт того, что нефть выросла в цене выше запланированного уровня. В ЦБ заявили, что «финансирование расходов происходит за счёт дополнительных ненефтегазовых доходов в рамках бюджетного правила». Что это значит?
— Они имеют в виду, что у них появились какие-то дополнительные доходы. Не от продажи нефти. Возможно, это были дополнительные налоговые поступления, пошлины, сборы, какие-то другие поступления в бюджет от внешней торговли. Только у нас Россия что-то не очень торгует, повсюду санкции. Да, торгуем с Белоруссией, Китаем, который сам в кризисе, поэтому, на мой взгляд, это некое лукавство. Потому что при цене нефти в 30–40 долларов никаких денег на поддержку не было бы. На сайте Кремля говорится, что Владимир Путин подписал указ о выделении средств на меры поддержки за счёт ассигнованных бюджетом средств, но нет никакой ссылки на то, по какой именно статье бюджета выделены эти деньги. Вроде как средства были ассигнованы ещё в 2020 году, но больше никакой информации нет. Возможно, был какой-то приказ для внутреннего использования. Или секретный приказ.

— Как работают подобные меры поддержки в других странах и откуда там берут деньги?
— У американцев это вообще очень просто работает: они печатают деньги — и всё. У них валюта конвертируемая. Все обмены по нефти, по газу, по акциям, любая внешняя торговля через ВТО и напрямую идёт в долларах. Россия тоже продаёт свою нефть в долларах. Да, эмиссия денег приводит к росту инфляции. Но с другой стороны, эта инфляция «размазывается» не только на США, а по чуть-чуть на весь мир.

— Летом экономист Сергей Жаворонков из Института экономической политики имени Егора Гайдара заявил, что в России могут совсем отменить государственные пенсии. Насколько это вероятно, на ваш взгляд?
— Думаю, что логика в этом есть, хотя нельзя думать, что это будет сделано для всех. Вот как льготная ипотека — было же ощущение, что её отменят, а её видоизменили. Но видоизменили таким образом, что ею теперь невыгодно пользоваться, потому что лимит три миллиона рублей, а квартиру за эти деньги в России только в некоторых регионах можно купить. С пенсиями может быть так же — полностью отменять не будут, а скорее всего, оставят для госслужащих, военных, полиции, потому что это система власти. Нельзя подрывать доверие людей, которые поддерживают тебя и суверенитет.

— Есть вероятность, что в России будет введена китайская схема выплат пенсий, когда денежное довольствие выплачивают только тем, кто работал на госслужбе. Как это устроено в Китае и подходит ли для нашей страны?
— Любая калька — не лучшее решение, потому что всегда есть какие-то особенности. Может быть, когда-нибудь Россия к этому придёт, но не в чистом виде. Вопрос в том, что даже если одному слою населения отменить пенсионные выплаты, рейтинг доверия к власти сразу упадёт. А если отменить сразу для нескольких, получится, что власть себя сразу полностью дискредитирует. Все предвыборные обещания останутся невыполненными, это подорвёт доверие избирателей. Поэтому в чистом виде китайская модель применена не будет, но в перспективе ближайших 20–30 лет это возможно.

* — По данным Росстата, среднедушевые доходы населения по стране в целом в I квартале 2013 года составляли 21 800 рублей в месяц. По предварительным данным, на II квартал текущего года они составили 37 866 рублей. В СЗФО это 22 367 и 41 781 рублей соответственно, в Калининградской области — 17 279 и 30 804 рублей.
** — Бюджет России на 2021 год был запланирован с дефицитом 2,17 триллиона рублей при прогнозном росте ВВП на 2,4% (доходы 18,8 триллиона, расходы 21,52 триллиона, прогнозный объём ВВП — 115,53 триллиона рублей). Бюджет на 2019 год был исполнен с профицитом 1,8% ВВП, но в 2020 году на борьбу с пандемией Россия, по данным Счётной палаты, потратила 2,86 триллиона рублей, или 12,5% общих расходов бюджета.
*** — В своих расчётах АКРА исходит из численности 42,6 миллиона получателей социальных выплат в размере 10 000 рублей для пенсионеров (включая работающих и военных) и 2,5 миллиона — по 15 000 рублей для военнослужащих, курсантов военных училищ и сотрудников правоохранительных органов.

Фотография из архива героя