Борьба образования

текст: Екатерина Вострилова
фото: Егор Сачко

Кризис: позитивный эффект

Диверсификация образовательных программ, перспективные научные разработки, техническая база: университет как институт рынка

Университет не всегда воспринимается как институт рынка.
— Для многих это не очевидно, но по многим сегментам мы вполне рыночная структура. Даже чтобы получить бюджетные места или право проведения курсов повышения квалификации для государственных учреждений, университет участвует в конкурсах и тендерах. А если говорить о контрактном обучении, то мы конкурируем в борьбе за студентов не только с местными, но и российскими, мировыми образовательными учреждениями. Я не могу сказать, что мы являемся монополистами в какой-либо сфере.

— Как вы зарабатываете в нынешних условиях?
— Мы оказались подготовленными к сегодняшней экономической ситуации. Нам удалось серьезно расширить спектр образовательных программ. Самый яркий пример — медицинский институт, который стал одним из самых успешных направлений. Медицинские образовательные программы привлекают выпускников, и люди готовы платить за такое образование.
Доходы мы получаем из многих источников, в первую очередь — от реализации программ высшего и дополнительного профессионального образования. Самые коммерчески успешные профили — юриспруденция, медицина, технический сервис, градостроительство. Увеличился удельный вес капиталоемких направлений, таких как биоинженерия, телекоммуникации. На государственном уровне происходит сегрегация образовательных программ: есть сравнительно дешевые, есть более дорогие. Тот, кто хочет увеличить свой бюджет, переходит на более дорогостоящие программы. Но прежде нам нужно было вложиться в оснащение образовательного процесса. Мы успели это сделать, что позволило оставаться конкурентоспособными.
Кроме того, доходная база расширяется за счет ряда коммерческих центров. Например, у нас работает авиацентр (подготовка бортпроводников) с собственным «Боингом» — уникальный в масштабах страны.
При университете открылся клинико-диагностический центр, который является базой практики для студентов медицинского института и обслуживает студентов, сотрудников и всех желающих граждан. Медицинский прием ведут, в том числе, научные сотрудники, которые могут рассматривать сложные случаи. Центр уже проводит онкотесты, которые были доступны только в Москве и Санкт-Петербурге.

— А ваша научная деятельность приносит доход?
— Да, более 200 млн рублей в год. К настоящему моменту завершается модернизация лабораторных комплексов. При наличии научного оборудования у университета больше шансов привлечь гранты и научное финансирование. Мы получаем гранты и выполняем различные исследования для компаний. Компании чаще всего к нам обращаются за проверкой различных аспектов контроля качества. Если у вас увеличивается научный бюджет, то у вас автоматически увеличивается количество научных сотрудников, их уровень квалификации и опыт позволяют повышать шансы на привлечение новых грантов. Причем закупается не только научное, но и технологическое оборудование для выпуска небольших партий мелких изделий. Самые простые и наглядные примеры — металлообработка, 3D-прототипирование и печать, микроконтроллеры, типографские услуги.
Но в целом рынок разработок жестко структурирован, и, чтобы быть на нем успешным, надо встроиться в сети транснациональных корпораций, которые являются источником капитала и заказа. Калининградские предприятия, как правило, не занимаются технологическими разработками, и мы не можем рассчитывать на их научный заказ. Поэтому мы ищем научные задачи, которые сможем решить, за пределами региона. А пока выращиваем класс людей, способных в принципе обеспечить решение сложных технологических проблем.

«Я бы не стал называть сегодняшние процессы кризисом; скорее, это стагнация с кумулятивным эффектом медленного сжатия — когда игроки на рынке больше сберегают, чем тратят»

— Насколько востребованы разработки и технологии?
— Это вечный вопрос. В нашей ситуации все банально: есть интеллектуальный труд и специфический капитал — приборы, не предназначенные для выпуска больших серий, а направленные на исследования. Поэтому зачастую мы первые и единственные пользователи своих разработок. Мы только завершаем инвестиционный цикл, который позволил нам вырастить на своей площадке ученых. Возможно, они станут предпринимателями. Чтобы коммерциализовать идеи, нужно время, предпринимательские навыки и капитальные вложения несколько иного рода, чем доступны нам.

— Какие инвестиции для поддержания текущей деятельности были сделаны?
— Благодаря программе развития БФУ им. И. Канта мы получили из бюджета около 5 миллиардов рублей в период 2011-2015 годов. За счет этих средств была модернизирована большая часть площадей университета, что означает для нас экономию в будущем. Известно, что сильно изношенные и устаревшие фонды являются источником высоких эксплуатационных расходов. Мы обновили университет, избавили его от ветхости и необходимости нести излишние расходы на поддержание инфраструктуры. Кроме того, университет полностью оснащен лабораторной техникой, например, компьютерами и программным обеспечением, на среднесрочную перспективу.

— Какие изменения произошли с приходом новых экономических условий и можно ли их назвать кризисом?
— Я бы не стал называть сегодняшние процессы кризисом; скорее, это стагнация с эффектом медленного сжатия — когда игроки на рынке больше сберегают, чем тратят. Это слово редко используется, но происходящее скорее напоминает легкую депрессию. Конъюнктура заставляет нас затягивать пояса, оптимизировать расходы, интенсивность работы подразделений увеличивается. Самый первый спад всегда происходит с показателем собираемости средств за обучение. Безусловно, мы чувствуем сокращение по линии международных обменов. Например, в странах Балтии стали более настороженно относиться к перспективе получения образования в России. Может быть, это и необоснованный стереотип, но он крепнет.

— Насколько такой специфический рынок, как образование, подвержен кризису?
— Как и любой рынок, он зависит от многих факторов — с одной стороны, он сжимается, с другой — появляются новые потребности в том, чтобы переучиваться. Мир не стоит на месте, и любой среднестатистический ученик должен знать и уметь больше, чем человек, который учился и работал до него. На рынке образования понятие удовлетворенности клиента вывернуто наизнанку — человек получает хорошее образование, если его заставляют прилагать усилия, которые он, возможно, прилагать не хочет. Чтобы хорошо учиться, ты должен (должна) постоянно работать над собой, и конечный эффект зависит от усилий обеих сторон — и университетов, и слушателей. По общему наблюдению, у современных студентов уменьшилось желание прикладывать усилия для усвоения информации, если она труднодоступна и требует усидчивости. Появляется склонность тратить больше времени на поиск путей меньшего сопротивления, вместо того чтобы потратить ресурсы на тщательное и вдумчивое изучение вопроса. В результате у студентов формируется мнение, что если не получилось усвоить предмет «быстро и просто», то это проблема педагогического процесса. Но какие-то — вообще говоря, многие — вещи надо брать усидчивостью.

ул. А. Невского, 14
www.kantiana.ru