Игорь Андреев
Стилист, активист российской моды.
Работал fashion*-директором журнала SNC и главным редактором «Numero Россия». Позже снимал обложки для Tatler16+ и Flacon16+, делал съёмки для Elle16+.
Вместе с журналисткой Машей Комаровой основал марку вязаной одежды Vereja («Верея»). В конце 2020 года бренд появился на полках московского КМ20. «На презентации пятиметровую примерочную концепт-стора обвязали несколькими мотками переработанной пряжи, а посреди зала появился арт-объект – избушка на курьих ножках, сделанная из старых трикотажных вещей», – писал The Blueprint16+.
В 2021 году Игорь Андреев вошёл в «The Blueprint 100» – сотню дизайнеров, художников и других артистов, которые «будут создавать будущее».
Помимо работы над собственным брендом, преподаёт в Photoplay, руководит онлайн-проектом для стилистов Inside и сотрудничает с платформой цифрового искусства CIFRA.
– Как себя чувствует индустрия моды в связи с уходом зарубежных брендов и закрытием глянцевых журналов?
– Если говорить о работе в индустрии, то её практически нет. Фотографы, видеооператоры, стилисты и визажисты ищут разные пути реализации. Кто-то эмигрировал, кто-то остался в России и пошёл чуть ли не в ресторан [работать официантом]. Ситуация так себе, но мне кажется, всё начинает оживать, потихоньку появляются новые съёмки и проекты. Модное сообщество обновляется, как будто все хотят что-то делать, творить, а не сидеть и ждать у моря погоды.
Российские бренды одежды сейчас набирают обороты. Вижу по своим друзьям-дизайнерам, что они не успевают отшивать изделия. К российским дизайнерам давно нормально относятся. Всё больше людей хотят покупать одежду российских брендов и, собственно, покупают.
– Тем не менее экс-главред Vogue16+ Ксения Соловьёва заявляет, что у нас умеют шить только постельное бельё и спецодежду.
– Умеют, это правда. Но умеют и футболки, и лонгсливы, и худи, и спортивки. Я сейчас как раз занимаюсь брендом базовой одежды, который скоро стартует, и изучаю российские производства. Это стереотип, что у нас шьют только спецодежду. Да, те же футболки не отошьют хорошо в любом месте, нужно помучиться, чтобы добиться качества. Но так, наверное, везде.
– Как, на ваш взгляд, происходящие события отразятся на потреблении и ценности дорогих, люксовых вещей?
– Я вчера смотрел интервью с дизайнером Яной Расковаловой. Стоимость платья её бренда Yana может составлять и восемьсот тысяч рублей, и миллион. Так вот Яна говорит, что с продажами всё хорошо. Люкс останется люксом, все по-прежнему ездят в Париж и скупают Balenciaga. Скорее, страдает средний класс.
– Как относитесь к медиа, которые перезапускаются под новыми названиями: Esquire – «Правила жизни»16+, Cosmopolitan – Voice16+? Это попытка взбодриться, о которой вы говорите, или способ ещё что-то выжать из рекламодателей?
– Не знаю, как ответить, потому что не думал об этом. Я закрыл для себя медиа, когда ушёл оттуда (в 2018 году из-за решения владельцев медиахолдинга ACMG прекратить выпуск Numero в печатном виде из журнала убрали всю команду. – Ред.). Мне кажется, люди просто хотят работать, делать своё любимое дело, поэтому решают перезапускаться. Пока ни от кого, даже от тех, кто перезапустился, ничего не слышно. Но сейчас и время такое, что многие выбрали позицию не вылезать, громко не смеяться и всё в таком духе.
– Vereja как раз весёлый бренд. Что-то изменилось в настроении?
– Нет, всё по-прежнему. По ряду причин на протяжении полугода у нас не было съёмок, но уже 27 июля стартует новый сезон с новым сумасшедшим кампейном, где мы используем фигуры трёхметровых зелёных «чих-пауков»**. Не думаю, что из-за специальной военной операции нужно забыть о веселье. Что бы ни происходило, я не могу не продолжать жить: не ездить отдыхать с родителями, не проводить время с друзьями и не хихикать.
– В феврале в Vogue вышел материал, посвящённый модному образованию. В нём вы говорите, что одна из главных ошибок молодого поколения дизайнеров – неумение правильно «упаковывать» свою работу, выстраивать идеологию бренда и развивать его. Сейчас, когда российская культура если не отменена, то частично оторвана от глобального контекста, с этим сложнее?
– Отвечу на примере Vereja. Раньше нас легко поддерживали западные медиа, включая американский Vogue и Dazed16+, как будет сейчас с новой коллекцией, пока непонятно. Пара европейских магазинов отказалась представлять нашу одежду. Сказали, что не потому, что мы русские, а потому, что время неподходящее. Мне кажется, с этой проблемой столкнулись не только молодые дизайнеры, но и взрослые, у кого большая часть экспорта приходилась на Европу. Появилось много сложностей с логистикой, ценник увеличивается ой-ой-ой как сильно. Но даже если закрывается Запад, существует Восток. И Азия – непочатый край. Vereja уже продаётся в одном из китайских магазинов, в августе появится ещё в трёх.
Что касается канселинга: я не могу скрыть, что я русский, и не собираюсь этого делать. Следующая коллекция у нас посвящена берёзам. Не потому, что я специально выпячиваю свою «русскость», а потому, что бренд изначально построен на русских традициях, моих детских воспоминаниях.
– Откуда у вас любовь к декоративно-прикладному искусству и как удалось сделать его модным? Кто-то скажет «да ну, какие лапти», а у вас в них модели на показ выходят.
– Я родился в деревне, всегда был окружён ручным трудом. Начиная с работы в огороде, заканчивая выжиганием по дереву и строительством шалашей – всем, чем занят деревенский ребёнок. Лет до семи очень много времени проводил с бабушкой, про народные традиции узнал от неё. Плюс начал вязать, а вязание, так или иначе, соприкасается с традициями. Став старше, заинтересовался этим ещё больше, где бы ни был, ходил в краеведческие музеи. У меня не было цели сделать бренд, но вдохновившись русскими традициями, всё само собой вышло. И понятно откуда.
Возвращаясь к вопросу про «упаковку». Зачастую дизайнеры ленятся, снимают кампейн в студии на белом фоне, а потом говорят журналистам: «Здравствуйте, посмотрите». Мало кто хочет заморачиваться, продумывать стратегию бренда, включая визуальный ряд и язык общения. Хотя как раз язык продумывают чаще всего. В том же Instagram у всех есть так называемый tone of voice.
– Так как удалось сделать модными народные мотивы?
– А так я сто лет в профессии (смеётся). Работая в индустрии, понимаешь принципы и всех знаешь. Первое время сам писал журналистам письма, в которых просил поддержать Vereja. Плюс я довольно крэйзи стилист. У меня никогда не было цели красиво нарядить человека, для меня важно, чтобы в кадре было что-то, что сможет напугать и заворожить. Чтобы человек, листая журнал или ленту в Instagram, остановился именно на моей съёмке. Нравится брать простые, понятные всем вещи и показывать их по-своему. Когда был главным редактором Numero, мы работали с такими темами, как семья и свадьба, хотя в модной фотографии их в основном обходят стороной. И Vereja тоже такая. Довольно банальная, потому что вязание – это банально, но в то же время со своей позицией. Первые наши вещи, кстати, плохо носились, потому что делал их для кадра. Сначала я даже не понимал, для чего это делаю, важнее было сделать, выплеснуть, что-то доказать самому себе.
– Сейчас понимаете?
– Понимаю, конечно. Мы работаем над качеством. Хочется свой магазин, большую мастерскую, продаваться по всему миру и сделать много активностей в разных местах. Vereja – не просто бренд одежды, это арт-проект и вселенная со своими персонажами.
– Вы вспомнили съёмку «Совет да любовь» для Numero. Она же проходила в вашей родной деревне Устье?
– Да, выпуск был посвящён семье. Сейчас мы там снимаем все кампейны для Vereja: на огородах, возле старых избушек. Прикольно, что мои родители в этом тоже участвуют. В прошлой съёмке было задействовано человек тринадцать, все спали на надувных матрасах в нашем доме. Отец помогал таскать трёхметровых пауков, мама и сестра готовили нам еду. В деревне не очень разнообразная жизнь, поэтому им интересно. Устают быстро, но очень любят это дело – по крайней мере, говорят так (смеётся).
– Для вас съёмки в Устье – это история про патриотизм или ностальгию?
– Скорее, про то, что удобно плавать там, где ты знаешь дно. Это не ностальгия и это не патриотизм. Устье – место, где я чувствую себя уверенно как дома.
– В одном из интервью вы говорили о том, что очень уверены в своём искусстве. Откуда эта уверенность и что её подпитывает?
– Мне кажется, мы становимся увереннее с возрастом. Плюс у меня уже столько всего происходило, что я больше не могу в себе сомневаться. Понятно, что не считаю себя самым крутым, хотя было бы неплохо так думать. Для меня важно быть непохожим, иметь собственный, ни с кого не скопированный стиль и почерк. То, что моя семья и Маша Комарова, с который делаем бренд, очень сильно меня поддерживают, даёт заряд бодрости. Поскольку я обделён вниманием, получаю кайф, делая съёмки и слыша «о боже, как это красиво». Как аппетит приходит во время еды, так и уверенность приходит в процессе работы над разными проектами. И чем их больше, тем лучше. Во-первых, ерундой страдать времени нет. Во-вторых, что-то да выстрелит.
** Гибрид чихуахуа и паука, персонаж
из новой коллекции Vereja
В тексте содержатся упоминания Instagram – ресурса, принадлежащего компании Meta, деятельность которой запрещена в РФ
Упомянутые проекты не являются образовательными
Благодарим Фонд креативных индустрий за помощь в проведении интервью