Директор Калининградской областной филармонии имени Евгения Светланова Виктор Бобков убежден, что есть люди, обязанные поддержать культуру. Просто они еще не созрели и не успели сформировать вкус
— В ноябре филармонии исполнилось 60 лет. Как начиналась ее история?
— Еще в 1945 году, по окончании Великой Отечественной войны, в Калининграде открылось концертное бюро. Оно базировалось на улице Кирова, в нынешнем Доме офицеров. 3 ноября 1959 года — я, естественно, этих времен не застал — вышло постановление горисполкома о создании на базе бюро Калининградской областной филармонии, которая с 2014 года носит имя прославленного дирижера и композитора Евгения Светланова. Своя концертная площадка появилась у филармонии только в 1980 году.
— Если честно, мне не очень понятно, как относиться к шестидесятилетию: с одной стороны, есть культурные учреждения постарше, с другой — немалый срок.
— Согласен, в России есть филармонии с более богатым сроком существования. При этом Калининградская область — самая молодая, что объясняет нашу сравнительную молодость.
— Как вы сами воспринимаете эту цифру?
— Мне кажется, важнее вопрос, какие у нас накопления за шестьдесят лет, чем мы можем гордиться. Положение Калининградской филармонии особенное: находимся в самом западном регионе, рядом — высокоразвитые с точки зрения культуры страны. Филармония всегда равнялась на лучшие образцы, есть и взаимная подпитка, и даже соревновательный дух. Мы не чувствуем себя мальчиками, раскрывшими рот от удивления, наши соседи также многому учатся у нас.
— Поговорим о накоплениях?
— Самое главное для любого творческого коллектива — положительная традиция. Наши [традиции] складывались не на пустом месте, фундамент создавался еще в 1945 году. В 1982 году в филармонии появился первый в городе орган, старожилы рассказывают: чтобы его послушать, очередь стояла до улицы Багратиона. Собственный органный зал — очень мощная составляющая, культурный пласт, которым мы гордимся. В разные годы в филармонии работали прекрасные исполнители органной музыки, в 1975 году — джазовый ансамбль «Арсенал» под управлением легендарного саксофониста Алексея Козлова. Андрей Александрович (Макаров, художественный руководитель Калининградской областной филармонии в 1971-1984 годы. — Ред.) совершил очень мужественный поступок, сделав «Арсенал» штатным коллективом филармонии. В то время джаз вызывал крайнее раздражение, считался уродливым проявлением западной буржуазной эстетики — пригреть Козлова не отважилась ни одна другая филармония. Позже здесь работали государственный ансамбль «Атлантика», ансамбль «Балтийские чайки» — я рассказываю это потому, что уже тогда Калининградская филармония во многих отношениях шагала с опережением.
— Удается держать темп?
— Стараемся. Сегодня в филармонии работают два музыкальных коллектива — Концертный духовой и Камерный оркестры. Они могут выступать на любом международном конкурсе или фестивале, за них никогда не будет стыдно. Камерный оркестр — отдельный повод для гордости, его профессионализмом восхищаются многие именитые музыканты из Америки, Польши, Латвии. К примеру, скрипач, дирижер Сергей Стадлер был скептически настроен к предложенной работе с оркестром, но его мнение кардинально поменялось после первого же часа репетиции. Он сказал: «Это жемчужина, уровень изумительный». С нашим оркестром несколько раз выступали скрипач Павел Милюков, виолончелист Сергей Ролдугин — эти музыканты знают себе цену и с первого звука понимают, с кем имеют дело. Они не будут играть с кем попало, их не ввести в заблуждение никакими хохмами. Саксофонист Вероника Кожухарова планирует записать диск именно с нашим Камерным оркестром, когда могла бы выбрать любой другой.
— А в чем феномен Духового оркестра?
— Прежде всего в том, что он может исполнить любую музыку — переложения оперной классики, симфонических произведений, джаз, эстраду — с хорошим чувством стиля и пониманием задачи. Оперная дива, обладательница «Грэмми» Марина Дорошенко и звезда мирового уровня Моника МакДональд были потрясены сотрудничеством с ним. Когда дирижеры, которые по части музыкантов не одну собаку съели, слушают наш оркестр, они говорят, что такого коллектива нигде больше нет.
— Знаю, что в филармонии проходит около 350 концертов в год.
— Мы должны проводить такое количество мероприятий согласно плану концертной деятельности. Кроме классических концертов, в репертуаре детские сказки, драматические роли в них с удовольствием исполняют наши солисты и вокалисты. Детскую аудиторию обмануть очень сложно: будешь притворяться, говорить елейным голосом — тут же разоблачат. Наши ребята держат зал в добром напряжении, детишки сопереживают каждому жесту, слову, затаив дыхание, следят за перевоплощением героя… Но теперь о политике.
— О политике?
— Главная беда в чем — в том, что нет выработанной идеологии, понимания, к чему мы стремимся. А если нет цели, нет и средств. Я убежден, что музыке должна быть отведена важнейшая роль. Мы можем отставать в области автомобилестроения — у японцев лучше, — в области каких-то компьютеров, может быть, не догоняем другие страны, но что касается музыкальной культуры, нам нет равных. Ни одна другая страна не может гордиться такими гениями, как Шостакович, Прокофьев, Глинка, Римский-Корсаков, Чайковский, Рахманинов, Скрябин — список можно продолжить. Исполнительская школа по-прежнему образцовая, наши музыканты занимают высокие места во всех престижных конкурсах. На последнем концерте в филармонии выступала молодежь из Санкт-Петербурга, лауреаты международного конкурса имени Чайковского12+. Кто о них знает? Вот Билан победил где-то…
— На «Евровидении».
— Ну, или еще где-то. И ему чуть ли не первые лица звонят среди ночи, как бежали критики к Достоевскому после "Неточки Незвановой«16+ со словами: «Да вы, батенька, писатель истинный». А где наши лауреаты? Очень важно понимать: не все, что блестит — золото. Несопоставимы труд и признание между попсой и академической музыкой.
— Преодолеть эту пропасть — миссия филармонии?
— Вы абсолютно правы.
— Как успехи?
— В искусстве нет предела совершенству, в нем все недосягаемо, как в космосе. Наша филармония, бесспорно, считается одной из самых передовых в России. А то, что люди, при огромном количестве развлечений, которые должны их отвлекать и уводить в другую сторону, ходят на наши концерты, говорит о том, что со своей миссией мы достойно справляемся. Это не только бабушки, воспитанные в Смольном институте (речь об институте благородных девиц, первом в России женском учебном заведении. — Ред.), это и молодежь. Каждое воскресенье молодые люди приводят детей на утреннюю программу — новое поколение хочет воспитать их культурными, уберечь от скверны, которая, к сожалению, окружает нас на каждом шагу. Это не мое ворчание, существование исцеляющей музыки доказано наукой: Моцарт, Чайковский, Бетховен, Бах, Вивальди. Не помню случая, чтобы после концерта академической музыки наши слушатели шли бить стекла, громить электрички, переворачивать урны.
Вы знаете, я люблю смотреть на лица [слушателей] во время концертов; благодаря музыке они становятся невероятно красивыми. А есть другой жанр, где чем громче, тем лучше. Так вот — грохот пагубно влияет на нервные окончания. Прибавьте сюда психологию толпы — раз все слушают, значит, хорошо — какая там, господи, филармония? Великая музыка с большой буквы нейтрализует агрессию и не требует перевода. Я убежден, что только культура может решить вопросы конфликтного свойства. Приходится доказывать это и, конечно, самим противостоять соблазнам.
— Вы о попсе?
— Да, она легче продается. Есть примеры филармоний, — не буду их называть — которые этому соблазну поддаются. Попса — совершенно другая ниша, поэтому пускай этим занимаются другие. Да, каждый концерт требует больших затрат и усилий, трудно реализовывать билеты, но мы работаем, а не стоим с протянутой рукой. Слава богу, у Калининградской филармонии нет необходимости менять окраску, продавать шпагу за три копейки. Я с большим уважением отношусь к людям, которые ходят на наши концерты, это лучшие люди. И могу с уверенностью сказать, что мы близки к тому времени, когда посещение филармонии станет престижным, как марка автомобиля или размер яхты. Они вот-вот настанут.
— Что помогает вам верить в это?
— То, что молодежь начала водить в филармонию своих детей. Люди устали от дешевки, халтуры, делающейся на потребу запросам непритязательной аудитории, стали тянуться к настоящему искусству. Еще одна наша миссия — воспитать достойных, уважаемых, умных людей. И это должно быть общим делом.
— Для общего дела нужно участие государства?
— Корабль, который не знает, к какому берегу плыть, будет постоянно болтаться. Формировать позитивную, взвешенную позицию должно государство, и сделать это можно только за счет культуры. Нас же во всем мире сегодня презирают за низкую бытовую культуру. Помню, когда только переехал в Калининград, был удивлен, что люди здесь ходят по газонам, тогда как в остальной Прибалтике — нет. Сколько работаю в филармонии, пытаюсь бороться с этим, объяснять, что некрасиво по газонам ходить. Но все равно идут.
— На концерт идут?
— Да, по газону. У нас постоянно все будет неправильно, если не поддерживать общую культуру. Вы же прекрасно понимаете, что иногда мы побеждаем не благодаря, а вопреки. В Калининградской филармонии сосредоточены мощные творческие силы, они в состоянии решить любую задачу, сформировать четкую жизненную позицию тех, кому предстоит встать во главе положительных изменений.
— О творческих силах — хотела поговорить с вами о проблемах с кадрами…
— Это правда, с кадрами не очень хорошо. Проблема общая — к примеру, в Тюмени на весь город два исполнителя на валторне, а симфония Чайковского рассчитана на четыре. Голод по музыкантам испытывают многие города в Поволжье, такие инструменты, как арфа, и вовсе занесены в Красную книгу — наша Полина Гайчук скоро поедет в Саратов выручать коллег, там нет ни одного исполнителя. Еще большая редкость — фагот. Допустим, у вас родился мальчик, и вы хотите отдать его учиться играть на фаготе, — такая вот слабость. Инструмент стоит 10 тысяч евро. Сможете купить?
— Я — нет.
— Ну, хорошо, сможете купить поганенький за 2 тысячи. В советские годы такие вопросы решались, государство брало на себя часть расходов. В свое время, кажется, это был 1965 год, я купил в Москве кларнет потрясающей фирмы Uebel за 180 рублей — это меньше десятой части реальной цены. Доступность музыкальных инструментов, дефицит кадров — мы опять возвращаемся к вопросу идеологии.
— Тем не менее в Саратове арфиста нет, а в Калининграде есть.
— Это не моя заслуга, а заслуга музыкантов, избравших свой путь. Бывают, конечно, случаи, когда хорошие исполнители уходят в другое ремесло, но чаще — остаются в профессии и не мыслят себя в ином качестве. Овации зала нивелируют все проблемы, в том числе финансовые. При том, что для нас главная пища — духовная, мы никогда не обойдемся без мало-мальски достойного финансирования.
— Как с ним обстоят дела?
— Мы получаем поддержку от Министерства культуры, но, к сожалению, не в тех объемах, которые требуются. В следующем году к 75‑летию со Дня Победы планируем привезти оперу «А зори здесь тихие» 6+. Оркестр, хор, солисты — набирается под 180 человек. Среди них есть виолончелисты, соответственно, это дополнительные авиабилеты. Плюс проживание, гонорар — не две-три тысячи рублей, а немножечко больше. Если все подсчитать, получится не меньше 2,5 миллиона рублей. Не буду отрицать, помощь нужна: билетами затраты не отбить, во всем мире нет такой практики, чтобы академическая культура сама себя окупала.
— Какая может быть помощь? Деньги?
— Нет, не нужно никакой налички. Вот эти несчастные двадцать метров у входа закатайте, пожалуйста, асфальтом, а лучше — плиточкой. Система меценатства существовала на Руси. Рябушинские, Мамонтов, Морозов, Третьяков — все они были убеждены, что необходимо помогать тем, кто в этой помощи нуждается. И ни в коем случае это не афишировали, потому что оценку дают не здесь, а там, наверху. Морозов ходил в драном халате, стоптанных тапочках и миллионы отдавал МХАТ. Есть люди, которые обязаны поддержать культуру. Они должны созреть. Знаете, почему Екатеринбургская филармония считается образцово‑показательной? Эдуард Россель (1991-1993 годы — глава администрации, 1995-2009 годы — губернатор Свердловской области. — Ред.) очень любил симфонические концерты и каждую пятницу на планерке с министрами говорил: «Уважаемые коллеги, в воскресенье в филармонии будет очень интересная программа. Рекомендую». И все бежали с визгом.
— Вы говорите, что помощники должны созреть.
— Третьяков, Мамонтов, Морозов, которых я привел в пример, не родились меценатами, они к этому пришли. Созрели, доросли, сформировали вкус, набрались мужества быть собой. Должно пройти время, чтобы на смену невежеству пришли иные ценности.
— Виктор Васильевич, а о чем вы мечтаете, думая о будущем филармонии?
— Чтобы она всегда оставалась ведущим учреждением культуры Калининградской области. И чтобы помощь была не только моральная. Чтобы мы с еще большим успехом радовали людей. Другого ничего не надо.
Софья Сараева
Фотографии Александра Матвеева