текст: Екатерина Мирошникова
фото: Егор Сачко
Константин Суламанидзе, пластический и реконструктивный хирург, совладелец сети клиник «Total Charm» (Тбилиси — Москва), компании Aptos и продолжатель дела своего отца — основателя нитевой технологии Марлена Суламанидзе, — о профессии, семейном бизнесе, красоте и Грузии
Дед и внук, Марлен Андреевич и Николай Суламанидзе
Сегодня перед интервью вы уже провели две операции. Думаю, это для вас не предел, но все-таки хочу спросить, как вы восстанавливаетесь после рабочего дня, ведь врач — одна из самых стрессовых профессий?
— Да, сегодня, можно сказать, был легкий день. В Москве, если речь идет о безнаркозных операциях, которыми я чаще всего занимаюсь, принимаю 5-6 пациентов в день. Но был у меня и личный рекорд — 21 операция за сутки! После такого трудного дня лучший отдых для меня — провести время с моим озорным сыном, который очень любит приключения, и моей женой — любимой коллегой и титулованной красавицей. Хотя дома я практически всегда анализирую то, что сделал за день. Бывает, что доволен собой, бывает, что излишне волнуюсь за пациента — например, из-за случайного синяка. А еще мне часто снятся пациенты.
— А вы со временем и с практикой не стали менее впечатлительным? Существует стереотип, что все врачи — закоренелые циники.
— Думаю, обычный общий хирург может быть циничным, а пластическому хирургу циничным быть ни в коем случае нельзя! Самое главное для врача — это умение встать на место пациента и понять, чего он хочет. И тогда все получится как надо. А моя впечатлительность — это всего лишь следствие искренней увлеченности своей профессией.
— А вы бывали на месте пациента?
— Конечно!
— И на месте пациента пластического хирурга?
— Пока нет. Хотя иногда шучу и говорю своим пациентам, что на самом деле я — Марлен Андреевич, просто мне сделали пластическую операцию! (Улыбается)
— Несмотря на свой молодой возраст, вы — давно практикующий врач. Прочитала в одном интервью, что вы уже 10 лет делаете операции. 10 лет назад вам было всего 26…
— Можно сказать, что я вырос в операционной. Сколько себя помню — постоянно присутствовал на консультациях, медицинских конференциях, операциях… Совсем ребенком ходил на работу со своей мамой — она была терапевтом. В 12 лет первый раз попал в операционную — наблюдал, как отец делал ринопластику. Для меня это был шок — после этого зрелища я долго думал, что врачом никогда не стану! Но со временем привык, поступил в университет на медицинский факультет. Я многих своих преподавателей вспоминаю добрым словом, но главным своим учителем считаю отца. Надеюсь, его качества передались мне по наследству.
— Никогда не жалели, что у вас не было выбора, кем стать?
— Ну почему же не было выбора?
— Ваш папа так говорит.
— А мы-то с братом наивно полагали, что выбор был! (Улыбается) Ну, наверное, по-другому бы и не получилось — я не вижу себя в другой профессии. Я плохой экономист, плохой юрист… Рисую плохо, но хорошо леплю. Кем я мог стать?
— Летчиком…
— Да, хотел. И до сих пор обожаю самолеты, и рейсы выбираю такие, где летают особенные, редкие модели. Вот сейчас в Калининград специально прилетел на винтовом самолете, потому что мне такие нравятся.
— И все-таки вы состоявшийся пластический хирург. Почему решили сосредоточиться именно на малоинвазивных способах коррекции внешности?
— Пожалуй, самое главное правило пластического хирурга, да и любого врача: делай то, что ты умеешь лучше всего! А лучше всего я умею то, чему меня научил мой отец. Если ты можешь решить какую-то проблему без ножа, то нужно выбирать именно такой путь. Даже если для этого тебе как хирургу нужно будет больше потрудиться. Хороший врач должен делать больше, чем ему полагается, чтобы сократить затраты и минимизировать последствия для пациента. Сегодня медицина вообще стремится к малоинвазивности — спасибо за это нужно сказать дерматокосметологам, которые подняли ее на новый уровень и благодаря этому наступают на пятки пластическим хирургам. Последним ничего не остается, как тоже переходить на процедуры «без ножа» — потому что есть такой запрос от пациентов.
— Вы соавтор Aptos. Какие открытия в этой сфере ваших рук дело?
— На моем счету — четверть всех рассасывающихся нитей. Кроме того, я придумал несколько схем, которые используются при постановке нитей. Но чаще всего изобретения рождались во время дискуссии, когда мы втроем с моим отцом и братом обсуждали какую-то насущную медицинскую проблему. Поэтому современные нити Aptos — это, скорее, наше совместное творчество.
Недавно был интересный случай: отец позвал нас с братом, чтобы показать новую схему нити, и не успел даже слова сказать, как мы — независимо друг от друга — нарисовали в своих блокнотах то же самое. Получилось, что трем разным людям одновременно пришла одинаковая идея!
По сравнению с восточными национальностями у славян чаще страдает овал. Еще распространенная проблема — опущение век, особенно нижних, и средней зоны лица. У восточных людей за счет строения лица чаще всего и овал, и щечки хорошие
— Как эволюционировали нити со временем? Какие результаты достигаются с помощью современных технологий?
— Мы разработали новые схемы, благодаря которым у врача есть возможность крепче зафиксировать ткани. Появились новые сплавы стали для канюлей — теперь они стали максимально гладкими и закругленными. Это дает врачу уверенность, что у пациента при постановке нити не будет синяка, кроме того, можно будет использовать меньше анестезирующего вещества или вообще обойтись без него. Восстановительный период сократился с 10 до 3 дней. Ну и сами нити изменились.
— А как выглядит сам процесс создания новых нитей?
— Когда возникает идея нового продукта, мы с моим отцом и старшим братом ее обсуждаем, рисуем схему и отправляем специалисту нашей клиники, который создает на компьютере трехмерную модель. По этому эскизу на нашем заводе в Германии сразу же начинают изготавливать новые нити.
— Относительная простота и универсальность нитей породила массу подделок на рынке. Как обезопасить себя от некачественного продукта?
— Первое, что нужно выяснить, — сертифицированный продукт вам предлагают или нет. Если он не сертифицированный, то это не значит, что он однозначно плохой. Но это значит, что этот продукт может легко попасть в руки неквалифицированного специалиста. А сертифицированный продукт обязательно попадет к тому врачу, который обучился. Кроме того, сертификат все-таки гарантирует качество материала.
У меня есть хороший пример, как ведут себя на рынке недобросовестные компании. Я узнал эту историю от одной своей пациентки, которая купила нити в одной из таких компаний. Несмотря на то что она сама не доктор, ей эти нити продали, да еще и дали ссылку на YouTube, чтобы она посмотрела видео, как себе эти нити под кожу ставить! И она это сделала — представляете?! После чего пришла ко мне на прием и сказала, что недовольна результатом, что решила поставить нити Aptos у нас в клинике — мы же свои нити пациентам не продаем. Конечно, это вопиющий случай: так себя ведут только компании-однодневки — до первого несчастного случая. И, к сожалению, такие случаи бывают, они плохо сказываются на репутации всех нитей вообще. Но, с другой стороны, нитевой лифтинг существует уже 22 года, сделано более 2 миллионов процедур — если бы они не давали результатов, метод бы давно себя исчерпал. Кроме того, за последние пять лет на рынке кроме нас появились другие компании, занимающиеся нитевым лифтингом, — они дали большой толчок популяризации этого метода. Именно с их появлением выросло количество процедур, проводимых в нашей клинике. Нитей на рынке стало много, но когда пациенты и грамотные врачи изучают вопрос, то выбирают нас.
— Прочитала, что главным конкурентом нитевого лифтинга на рынке бьюти-услуг называют мезонити. Расскажите, в чем разница?
— Я бы не сказал, что мезонити — это конкуренты нитевому лифтингу. Мезонити сменили золотые нити, их также используют только для армирования, так как они не фиксируют и не подтягивают ткани, а значит, не дают лифтинг-эффекта. Установка мезонитей получила большую популярность благодаря пиару, простоте и легкости этого метода. Однако простота — это и его минус, потому что производители мезонитей продают свой продукт не только врачам, но и косметологам, и даже пациентам, которые не соблюдают все условия постановки. Я видел людей, которые восторгались результатами мезонитей, но для этого их пришлось поставить столько, что совокупная цена и период реабилитации превышал те же показатели нитевого лифтинга.
Во второй половине XX века, когда с помощью пластической хирургии люди получили возможность кардинально менять свою внешность, возникли вопросы у церкви. Была даже организована беседа между известными французскими пластическими хирургами и Папой Римским. И он их благословил, и благословил всю пластическую хирургию
— Если говорить о трендах в пластической хирургии, то можно сказать, что пришла мода на естественность?
— Конечно, накаченные губы и щеки наконец-то отходят на второй план. Это уже не считается нормой. Сейчас в мировой эстетической медицине переосмысляются методы коррекции внешности. Раньше считалось: чтобы омолодиться, нужно подтянуть ткань. Теперь вместо этого прогрессивные эстетисты меняют одну маленькую деталь, что визуально компенсирует другие недостатки. То есть вместо того, чтобы натягивать ткани, хирург, например, делает коррекцию подбородка, и оказывается, что эффект от изменения общих пропорций лица дает больший результат, чем подтяжка лица. Или, например, другой случай: если у пациентки большие щечки, то мы ей предлагаем не уменьшить щечки, а увеличить подбородок — чтобы гармонизировать пропорции. Именно этому направлению пластической хирургии сейчас придают особое значение во всем мире. Именно так поступают голливудские звезды: большинство из них уже не делают подтяжки, а работают с дерматокосметологами и эпизодически — с пластическими хирургами, которые вносят очень деликатные изменения в их внешность, а вместе это дает очень хорошую картину.
— Кстати, кто из голливудских звезд — хороший пример такого сотрудничества? У кого из знаменитостей грамотно выстроена стратегия красивого взросления лица?
— Наверное, не буду оригинальным, если назову Анджелину Джоли. Она хороший пример того, как много решают нюансы: углы нижней челюсти, подбородок, совсем чуть-чуть нос, брови — и ее лицо стало идеальным, практически эталонным. Но при этом никаких кардинальных изменений не произошло, и она абсолютно узнаваема.
— А Моника Белуччи?
— О, ну Моника Белуччи — это вообще мечта грузина! (Смеется) Думаю, там было совсем мало пластики.
— Как человек, который очень много путешествует, видит много женщин и может сравнивать, расскажите о национальных особенностях старения российских женщин. Какая у нас самая уязвимая область?
— По своим пациентам могу сказать, что по сравнению с восточными национальностями у славян чаще страдает овал. Еще распространенная проблема, с которой ко мне обращаются, — это опущение век, особенно нижних, и средней зоны лица. У восточных людей за счет строения лица чаще всего и овал, и щечки хорошие.
— Тогда вопрос к вам как к мужчине и одновременно пластическому хирургу: что, на ваш взгляд, больше всего старит женщину?
— Что касается внешних проявлений, то, наверное, опять скажу банальность, но центр решает все. То есть сразу обращаешь внимание на центральную часть лица, а это значит, на носогубные складки, углы рта, морщины печали, шею. Женщины при взгляде на человека обращают внимание на множество разных деталей, а мужчина всегда смотрит на собеседника прямо. Поэтому, прежде всего, занимайтесь центральной частью лица, проблемами вокруг рта. А вообще — и я в этом точно уверен — больше всего в женщине возраст выдают эмоции и сознание.
— Есть ли какие-то возрастные ограничения для использования нитей Aptos, и для каких возрастов показаны разные виды нитей?
— Для нитей нет возрастных ограничений. Моей самой юной пациенткой была восьмилетняя девочка, которой я исправлял лопоухость с помощью нитей Aptos. Самому возрастному пациенту было 85. Я ему делал омоложение лица — этого требовал его образ жизни. Мужчина приехал в клинику на спортивной машине, классно одетый: меня, говорит, ждут друзья — мне надо быстренько омолодиться. А как у вас с давлением, спрашиваю. Да какое давление — делай! Сделал я ему нитевой лифтинг, и он побежал.
Если мы говорим об омоложении, то рассасывающиеся нити мы ставим до 50 лет, а нерассасывающиеся — после. Если мы, например, работаем с проблемой асимметричных бровей — зачем ставить рассасывающиеся нити?
— Именно нерассасывающиеся нити вы ставите, когда работаете с пациентами с невралгией или другими лицевыми дефектами в рамках своей благотворительной программы? Расскажите о ней подробнее.
— Эту программу начал мой отец — к нему совершенно случайно попали такие пациенты, и он решил им помочь бесплатно. Сначала программа реализовывалась в Тбилиси, потом в Москве. Теперь практически везде, куда я езжу, мы делаем благотворительные операции людям с лицевыми дефектами. Вот и в Калининграде эта программа работает на базе клиники «Эликсир»: мы сотрудничаем с врачами-неврологами, которые перенаправляют к нам своих пациентов. Зачастую у таких людей нет выбора: они либо живут всю жизнь со своей проблемой, либо решаются на большую операцию, которая требует огромных денег и долгой реабилитации — и не факт, что результат будет оптимальный. Я люблю работать с такими пациентами, потому что, прежде чем попасть ко мне, они уже много чего перепробовали и потеряли надежду, а я им эту надежду возвращаю.
— Вы постоянно учитесь и практикуете во многих странах мира. Знаю, что вам довелось работать в Кувейте, где вы общались с членами королевской семьи. Поделитесь?
— Да, члены королевской семьи были моими пациентами. Несмотря на то что Кувейт — очень богатая страна, она и очень закрытая. Поэтому и пластическая хирургия там находится в зародышевом состоянии — люди там совершают ошибки, которые остальной мир исправил десятки лет назад. Там до сих пор вводят под кожу нерассасывающийся гель, в результате пациенты получают серьезное воспаление! И это очень богатые люди, которые могут на собственном самолете слетать на операцию в любую страну мира!
— Мужчины чаще стали обращаться к вам? Какие у них самые популярные процедуры?
— Очень востребовано омоложение. Кроме того, сейчас актуален подчеркнуто мужественный, брутальный вид, поэтому часто просят увеличить подбородок, надбровные дуги, подкорректировать углы нижней челюсти — то есть акцентировать отличительные мужские черты. А еще очень большой спрос на лазерную эпиляцию бороды, после которой она сразу растет подкорректированная. Кстати, в том же Кувейте это самая популярная процедура. Да и в Москве тоже — сейчас же в моде ламберсексуалы.
— В одном из интервью вы сказали, что в мире существует определенный снобизм по отношению к российским пластическим хирургам. На Западе долго не могли поверить, что русские, а тем более грузины, что-то изобрели. Меняется ли это отношение? Увеличивается ли количество операций, сделанных в России?
— Да, конечно, количество операций, сделанных внутри страны, значительно увеличилось — российские пациенты все меньше уезжают за границу. А что касается снобизма, то здесь вообще смешная ситуация. Лет 10 назад за границей думали, что Aptos — это плохо, потому что это русские придумали. И в России думали, что Aptos — это плохо, потому что русские придумали. Уверены были, что нити не работают. Но со временем метод доказал состоятельность, особенно когда появились другие компании, предлагающие нитевой лифтинг. Кроме того, во всем мире есть некий эталон: если на продукте написано made in Germany — это знак качества. А мы всю свою продукцию производим на заводе в Германии. То есть предлагаем по-настоящему европейский продукт, который и в Европе, и в Азии, и в России хорошо принимают.
— В связи с повышением курса евро цена на вашу продукцию увеличились?
— Нет, Aptos — практически единственная компания на российском рынке эстетической хирургии, которая не поднимала цены из-за скачка курса валют. Наше огромное преимущество в том, что мы производители и продавцы в одном лице. А дистрибьюторы других компаний зависят от цены, которую поставят европейские или китайские производители.
— Есть ли у вас планы по расширению сети ваших клиник? Знаю, что у вас есть филиалы, помимо Москвы и Тбилиси, еще в Чехии и Испании.
— Да, у нас есть клиники в Валенсии, Праге, Батуми, Тбилиси и Москве. Совсем скоро собираемся открываем клинику в Берлине, а также планирую филиал в Дубае.
— Читала, что вы собирались перебираться на жительство в Калининград.
— Собирался, но отсюда в Кувейт летать далеко (смеется). Калининград мне очень нравится — здесь как будто русская душа заключена в европейское тело. Но мне, прежде всего, надо было решить, где будет жить моя семья — жена и сын. И я подумал, что первые годы жизни мой ребенок должен провести там, где его корни, — в Грузии. Чтобы он выучил язык, познакомился с традициями. Калининград — прекрасное место, но в Грузии больше солнечных дней, теплее море, есть горы, ну и еда вкуснее — а это важно для ребенка.
— Сейчас модно путешествовать в Грузию, особенно среди молодежи. На правах местного жителя посоветуйте лучшие места для отдыха.
— В первую очередь, это старый Тбилиси. Обязательно нужно провести несколько дней в городе, чтобы почувствовать классический тбилисский колорит, увидеть дома, которым больше ста лет, посетить старинные храмы. Рекомендую также сходить в серные бани. Ну а дальше — уже зависит от ваших интересов. Кто-то захочет увидеть лермонтовские места, кто-то поедет к источнику в Боржоми. Кроме того, в Грузию можно прилететь летом, искупаться в море и полететь прямым самолетом из Батуми в Сванетию и там покататься на лыжах. И все это — за один день! Но самое главное достояние Грузии — это люди. Грузины очень гостеприимные и обожают гостей, особенно из России.
— И напоследок — риторический вопрос: кем будет ваш сын?
— Думаю, выбора у него нет, — как сказал бы мой отец (улыбается). Я тоже думаю, что это будет медицина, но если он выберет другой путь, я его поддержу. А может быть, это будет лечебная медицина — я тоже когда-то хотел стать кардиологом и жизни спасать.
— Ну вы и сейчас в каком-то смысле жизни спасаете…
— Возможно. Семьи спасаем точно. И меняем судьбы. Именно из-за этого во второй половине XX века, когда с помощью пластической хирургии люди получили возможность кардинально менять свою внешность, возникли вопросы у церкви. Была даже организована беседа между известным французскими пластическими хирургами и Папой Римским. И он их благословил, и благословил всю пластическую хирургию.