Расширенная функция изобретателя

Святослав Герасимчук изобрёл два инновационных продукта и пытается построить бизнес на их продаже

     — Расскажите, как вы придумали HYPAR?
     — У меня есть определённый бэкграунд, я работал арт-директором в Лондоне для Sony, Samsung и Adidas, занимался промышленным дизайном. Около пяти лет провёл в Адриатике на паруснике, на котором организовал работу собственной дизайн-студии. Я заботился об автономности своей 31‑футовой яхты: на ней работало около двух киловатт солнечных панелей, ветряк, мощный wi-fi. Мне нравится свободный образ жизни, когда ты не зависишь от компаний, места работы, локаций. Яхта для этого — идеальная штука. Она может быть там, где нужно. Так родился проект автономной яхты, и уже после — складной каяк HYPAR.

     — То есть, это схожие по базовым принципам проекты?
     — Да. Проект автономной яхты требует определённых технологий. Сейчас век аддитивных технологий, когда мы быстро можем конвертировать проект из цифры в реальность. За основу я взял фолдинг-конструирование — способ, позволяющий расширить и дополнить те цифровые технологии, которые мы имеем. Меня интересовало литье, работа с полимерным пластиком, и всю эту совокупность я мечтал соединить в проекте автономной яхты. Нужен был материал, защищённый от ультрафиолета, прочный и лёгкий. Чаще всего используется тип полипропилена, но в него проникает вода, и при сгибании он работает плохо.
     Работая над проектом яхты, я понял гидродинамические преимущества гиперболического параболоида. Решил применить эту идею к удобному складному каяку — необходимой вещи для путешественников по воде. На рынке их нет или они не сильно хороши. Гиперболический параболоид — криволинейная форма, образованная линейной поверхностью. Качества этой формы минимизируют сопротивление, появляется дополнительная устойчивость в воде. Поскольку эта плоскость на поверхности, значит, её можно складывать. Она позволяет образовать напряжённый торсион. Когда мы выкручиваем жёсткий борт, получается торсионная пружина, работающая как тетива у натянутого лука. В определённом положении она делает лодку жёсткой, но при этом её легко собрать.
     Каяк подходит для трансформации в парусник, плюс у него широкая корма: эта площадь позволяет разместить порядка 1,5–2 квадратных метров солнечных лёгких панелей (300 Вт). Это даёт скорость в 6–8 морских узлов в солнечный день. Лодка HYPAR относится к smart board, то есть может иметь ряд функций.<

     — Что это значит?
     — Если исходить из принципа развития технологий, то они развиваются по функции. Например, человек взял бревно и поплыл — решил функцией задачу «перебраться по воде». Потом он бревно заточил — улучшил решение функции. Это второй этап — технологический. Потом он добавил дополнительные элементы в эту структуру и превысил возможности этой функции. Когда технологии дошли до предела функциональных возможностей, дальнейшее развитие — расширение функций, когда изделие может быть одновременно лодкой, самолётом, чем-то ещё. Вот это расширение предельной функции и требует того, чтобы объект трансформировался. У нас как раз получился объект, который может трансформироваться, менять функции и задачи, решения.

     — Какие задачи в первую очередь вы решали, чтобы выделиться на рынке?
     — Мы создали принципиально новый продукт. Было важно обеспечить быстрое складывание и раскладывание каяка, быструю смену деталей и минимизацию их количества, лёгкую чистку в любых условиях: в грязи или на песчаном пляже.

     — Какая команда работала над проектом?
     — Я собрал людей по всему миру — работали удалённо. Мы не только занимались проектом, но и создавали новые методы проектирования. В основе лодки лежит фолдинг, одна из самых сложных тем в проектировании. В разработке лодки участвовал мой друг, профессор гидродинамики, австралиец Луис Митюне. Он занимался такими темами ещё до того, как стал бизнесменом.
     Производственная команда меняется в зависимости от нагрузки. Производство организовано в Пионерском. Материал для корпуса каяков производит французская компания DSsmith, разработавшая материал специально для нашего проекта, — он имеет форму пчелиной соты: капсулы закрыты, а при нажатии он остаётся прочным, вода в него практически не проникает.

Наоми Вестра (юная чемпионка по каякингу из Амстердама) тестирует HYPAR

     — Окей, у вас получилось создать инновационный продукт в своей нише. Как сделать из него бизнес?
     — Любой проект нельзя начинать, не защитив свою интеллектуальную собственность. Но у нас в этом смысле есть ещё одно преимущество — новизна. Мы настолько радикально подошли к решению задачи, что пока не покажем на рынке всю широту преимуществ, вряд ли кто-то решит вложиться в такие радикальные технологии. Но патенты мы, конечно, на всё получили.
     Превратить этот проект в бизнес непросто. Построить бизнес — значит иметь стабильную систему продаж. Пока мы не можем выйти на цикличность, которую стабильно поддерживаем. Сейчас нам не хватает инвестиций, ситуация с клиентами в Европе не очень стабильная, лодка — продукт сезонного спроса. Мы нацелились на самый интересный для нас рынок Америки. Для того чтобы продать лодки, мне нужно изготовить партию и обеспечить её доставку на другой континент. Но чтобы это случилось, я занимаюсь проектом бионической руки.

     — Как это связано?
     — Чтобы поставлять лодки в Штаты, нужно иметь возможность выполнять экспортные операции. Например, что я буду делать, если контейнер застрянет? Мне нужен капитал, который сможет выдержать страховку на все сложные случаи. Пока самая большая проблема в том, что мы в России. Но я понимаю, что, ввязавшись в крупные инвестиции, могу погубить проект, потерять возможность принимать решения. Поэтому приходится балансировать. Мы инженеры, разработчики, и у нас есть более лёгкие проекты для реализации. За счёт них мы нарабатываем инфраструктуру, чтобы решить логистические задачи по экспорту каяков. К тому же в основе бионической руки лежат те же методы разработки и проектирования.

     — Давайте вернемся к HYPAR. Что вы сделали для того, чтобы о нём написало огромное количество изданий, включая Forbes¹⁶⁺?
     — О, да, о нас написало более 300 изданий. Мы были на выставке в Дюссельдорфе, где нас сильно поддержал Йохан Лэтман, один из совладельцев компании Lettmann — крупнейшего производителя спортивных каяков. Это не просто семья, это потомственные олимпийские чемпионы.

     — А как они о вас узнали?
     — Благодаря друзьям у меня была возможность выставить лодку. И, естественно, на месте я вёл переговоры со всеми компаниями.

     — То есть, вы хотели продать им разработку?
     — Я рассматривал варианты, как мы можем сотрудничать. Лэтман, 120‑килограммовый олимпийский чемпион, гонял на моем каяке в выставочном бассейне. Там я познакомился с французским заводом, теперь делающим для нас пластик. Потом зашел в отделение прессы, говорю: «Ребята, где у вас вешают пресс-релизы?» Мне указали в сторону стены с пробковой доской, я повесил релиз и ушёл. Его прочел журналист, написавший статью в издание New Atlas¹⁶⁺. После неё понеслось, как из пулемёта, — каждый день выходил материал о нашей разработке.
     Я убеждён, что HYPAR стал популярен, поскольку это действительно радикально новый проект. После каждой статьи на сайт заходило около пяти тысяч человек со всего мира.
     Начались предзаказы, мы провели краудфандинг, он помог завершить разработку. Собрали почти 70 тысяч долларов от 50 человек, взамен для каждого сделали каяки. Кто-то просто оставлял деньги и не хотел ничего взамен. Рекламную кампанию проводили своими силами.

Я убеждён, что HYPAR стал популярен, поскольку это действительно радикально новый проект. После каждой статьи на сайт заходило около пяти тысяч человек со всего мира. Начались предзаказы, мы провели краудфандинг, он помог завершить разработку

     — Получается, что на момент выставки разработка не была завершена?
     —У нас был только ранний прототип, в который я вкладывал свои деньги, больше 100 тысяч долларов. Но нужно было проработать некоторые нюансы. На тот момент мы имели ряд сценариев развития событий. Основной — взаимодействие с моим партнером, из Австралии, обещавшим поддерживать компанию после стадии краудфандинга. Но по семейным обстоятельствам он вышел из проекта.
     Мы подали на грант Фонда Бортника, но нам отказали, поскольку комиссия решила, что HYPAR не является инновационным проектом. Отказ был неожиданным для многих, точных объяснений я не получил. Тогда это был идеальный момент для выхода на рынок.
     Сейчас пытаюсь самостоятельно сформировать бюджеты, необходимые для развития проекта. Также сотрудничаем с фондом поддержки предпринимательства Калининградской области. Они помогают нам с выставками, созданием промо-материалов. Мы надеемся получить поддержку по снижению рисков в наших инновационных проектах. Ну и конечно ведем переговоры с западными партнерами по расширению нашей кооперации.

     — Как вам в этом помогает проект бионической руки?
     — Бионическая рука — это искусственный аналог, структурно и функционально имитирующий человеческую руку. У нас получился один из лучших проектов в мире, обладающий полной свободой движений. Существующие деревянные руки не такие подвижные — большой палец не двигается, другие не могут делать жесты — даже кулак сжать. Практически любая серьёзная компания, занимающаяся робототехникой, делает такие руки, но пока довольно слабо. Мне было интересно решить эту задачу как художнику-инженеру, мол, будет повод углуб-лённо изучить анатомию. Получилось.

     — Почему это так трудно?
     — Невозможно решить задачу исключительно в инженерной школе, нужно иметь более широкий подход. Прежде всего потому, что инженер не понимает конструкцию руки во всём её многообразии. Почему мы такие крутые? Нам удалось разработать специализированный шарнир и конструкцию, при которой нужна только одна деталь. Шарнир должен работать так, чтобы выполнить нужные движения и блокировать ненужные. В биологических конструкциях часть управления алгоритма движения решена на уровне конструкции, и эти программы неуправляемые. Например, если вы сложите пальцы в кулак, то они сведутся вместе — вы не сможете этому помешать и по-другому выполнить движение. Эти ограничения связаны с функциональностью руки. Если это учесть, мы получаем руку, идеально имитирующую движения человека.

     — Кто покупает ваши бионические руки и как?
     — Заказывают через сайт, Amazon, у нас хорошая динамика, в основном на американском рынке. Они используются в художественных школах, магазинах ювелирных изделий для демонстрации. Мы продаём такую руку за сто долларов. На уровне механики — это прорыв. С инженерной точки зрения учтены функциональные пропорции человеческой руки. В совокупности мы получаем нормальное решение запястья и большого пальца — у конкурентов он не двигается и не может осуществить захват: то движение, когда мы держим рукоятку пистолета. К тому же без движения большим пальцем вы не наденете на руку перчатку!
     Сейчас мы работаем над приводом для руки. Что это даёт? Вот представьте, стоит наша рука в витрине, к ней подходит человек и начинает совершать движения своей рукой — наша рука в витрине эти движения повторяет. Я понимаю, как можно осуществить это с технологической точки зрения. Огромная экспериментальная площадка для маркетологов, цепляющих потребителя.

     — Как вы продвигаете проект?
     — Пока никак, но мы уже продали около 500 штук. Сейчас работаем над стабильным производством. Поскольку пока мы не можем продавать больше, чем делаем, я решил, что сначала отработаю все бизнес-процессы на этом проекте, а потом уже переложу их на HYPAR — мы нацелены на одни и те же рынки, логистика одинаковая, только с рукой меньше сложностей.
     Вообще-то, эта идея родилась раньше, чем идея с раскладным каяком, но реализовали мы её позже, когда разобрались с производством пластика. Но мне очень нужна команда менеджеров по продажам и IT-специалистов, чтобы выйти на новый уровень. Этим я занят.

Екатерина Вострилова
 Фотографии Александра Матвеева