Художник Игорь Исаев о метафизических законах, играх с песком и о том, как меняется город, который он выбрал еще до своего рождения
Имя Исаева хорошо знакомо музейщикам и коллекционерам в Калининграде и за его пределами: еще в 1996 году Институт мировой литературы РАН включил одного из основателей биеннале станковой графики в реестр выдающихся художников, чье творчество отражено в истории русской культуры двадцатого века. Для самого Исаева этот титул, как и другие награды, кажется, совсем не важен: последние годы художник с группой единомышленников рассуждает о мироустройстве и с удовольствием хулиганит в песочнице.
Узнав о нашем желании заглянуть в мастерскую, Исаев обещает взять на встречу немного песка и обещание сдерживает. Когда вопросы, — а их к Игорю накопилось немало, — заканчиваются, он приносит из прихожей небольшой мешок. На столе, где еще несколько минут назад были чашки с кофе и альбомы, появляется черный лист бумаги, а в глазах художника — азарт.
— Очень важно контактировать со средой, — говорит Исаев, зачерпывая песок, — потому что в эти моменты ты видишь, как рисует природа. Сидишь на берегу моря, наблюдаешь, как ветер наклоняет травинку, и как она чертит на песке линии — фантастически красиво. Я решил попробовать сделать так же.
Игры с песком пришли на смену графике, которая и принесла Исаеву широкую известность. Работы художника, с одной стороны, передают настроение уже с первых штрихов, с другой — требуют от зрителя максимальной концентрации: нередкие философские сюжеты нарисованы с ювелирной точностью, где одну только форму можно разглядывать бесчисленное количество раз. В мастерской работ немного: Исаев, сетуя на высокую влажность, увозит их «зимовать» в другое место.
Мастерская, расположенная на последнем этаже высотки на Ленинском проспекте, наполнена светом. Здесь много книг, стеллажи с которыми упираются в высокие потолки, по соседству с ними — рамки с фотографиями, хоккейный шлем и коллекция кенигсбергской посуды. Вдоль полок, на прищепках развешаны черно-белые рисунки. Справа от окна установлена колонка: музыку здесь любят, о чем свидетельствуют и приятная мелодия, и внушительная коллекция дисков. Тут же, возле окна, находится небольшой стол, мольберт, полка с инструментами для работы и разными мелочами.
Художник признается, что со временем стал иначе смотреть не только на графический язык, но и на свое творчество в целом. Говорит, что у него нет амбиций стать великим, потому что когда выходишь на авансцену, тебя зачастую не понимают. Замечаю, что похожие мысли были и у Павла Филонова, которого сам Исаев называет одним из своих учителей: мастер, сильно критикуемый его современниками, на мой взгляд, осознанно отказался от заявки на вечность и сосредоточился на том, что происходило «здесь и сейчас».
— Вы правы, таков был выбор его души. У живописцев вся жизнь сконцентрирована на кончике кисточки, а Филонов писал самыми маленькими размерами. Я был на его выставке, где зрителям становилось плохо от мощнейшей энергетики. Соглашусь, что в этой прописанности моя графика похожа на его работы.
Сходство становится очевидным, когда, листая альбом, Исаев показывает одну из работ. Животное, изображенное на ней, напоминает знаменитого филоновского «Зверя».
— Больше всего меня восхищает, что Филонов предложил человечеству строить некие портальные конструкции, через которые можно попасть в совершенно иную систему координат, — добавляет художник, называя это настоящим чудом.
На втором этаже обустроена еще одна рабочая зона с компьютером. Здесь Игорь с его командой занимаются дизайном: рисуют иллюстрации для книг, придумывают мебель для известной мануфактуры. Деревянные изделия с янтарем, созданные по эскизам Исаева, неоднократно выставлялись на тематических выставках в мекке всех художников — Лувре. Скромно и очень быстро художник рассказывает историю, как, глядя на комод, французы восторженно аплодировали. С гораздо большим увлечением говорит о метафизике: ею он объясняет и неслучайную встречу со своими единомышленниками, и судьбу родного города.
— Есть такие метафизические конструкции, по которым человек сам выбирает не только родителей, но и место своего рождения, вот и мы с командой выбрали это место. Поэтому мы понимаем каждый кусочек этого города, и сострадаем, когда его ломают, — говорит Исаев.
При этом, по мнению Игоря, изменения городского пространства происходят естественным образом, а потому не стоит принимать их близко к сердцу.
— Только человек способен передать накопленный предыдущими поколениями опыт, никакой предмет не объяснит, как нужно рисовать, а как строить. Когда люди, которые родились на этой земле, были вынуждены уезжать, они увозили эти знания с собой. Тем, кто приезжал им на смену, приходилось накапливать знания заново, — продолжает художник. — Поэтому сегодня у нас сначала ломают ту же брусчатку и только потом понимают, что не следовало этого делать — новый асфальт столько никогда не прослужит. Немцы, напротив, строят один раз — не обворовывают будущее, а создают для него качественный фундамент. Они за пятнадцать лет после войны восстановили почти всю Германию, а мы до сих пор воюем. Это трагедия.
Чтобы избежать этой и других трагедий, людям следует изучать историческое наследие, убежден художник. Один из самых известных проектов Исаева — «Канализационные люки», над ним он вместе с Дмитрием Демиденко работал с 1990 года. В результате получилась серия фотографий, где запечатлена ушедшая эпоха. Этот проект, как и коллекция немецкой черепицы, которую Игорь Исаев собирает многие годы, символично иллюстрирует позицию самого художника — он наблюдатель.
Софья Сараева
Фотографии Боки Су