текст: Екатерина Вострилова
фото: Егор Сачко
Александр Быченко о развитии проекта музея Altes Haus, своей философии работы с государством и о Кенигсберге — эксклюзивном туристическом продукте
Квартира на улице Пугачева, 12, в доме, построенном в начале XX века, не сразу стала музеем Altes Haus. Обычную коммунальную квартиру отреставрировали калининградские антиквары-реставраторы Олег Шишпанов и Андрей Макеенков — о чем «Королевские ворота» писали в марте 2013 года. Реставраторы вернули пространству, к счастью, сохранившемуся под слоями краски и обоев, прежний облик и наполнили ее антикварными предметами.
Весной 2013 года Александр Быченко с женой Натальей, дочерью Дарьей и собакой Барри въехали на Пугачева, 12, пока делали ремонт в своем постоянном жилище.
— Мы прожили в этой квартире 9 месяцев, с точки зрения быта, скажу честно, — не очень комфортно, — рассказывает Александр. — Однако нас это не смущало. Мы жили своей обычной жизнью и, конечно, приглашали друзей в гости, которые часто повторяли: «Это настоящий музей!» Когда пришло время съезжать, мы поняли, что не хотим расставаться с этой квартирой. Продлили аренду и решили сделать музей — идея витала в воздухе.
— Сегодня для вас это история про хобби или уже про бизнес?
— Пока эта история бизнесом не стала. Наша задача — сделать так, чтобы музей не требовал дополнительных финансовых вливаний и окупался. Мы даже не имеем юридического статуса и просто принимаем пожертвования. Одновременно решили развивать проект и регистрируем организацию под названием «Музей городского быта».
— Вы до сих пор обновляете фонд?
— Если нам попадаются интересные экземпляры, то мы их приобретаем. Обычно нас интересуют бытовые предметы, которые не имеют большой художественной ценности. Они встречаются редко. Мы рассказываем бытовую историю: как люди жили, чем пользовались в быту, как платили за газ.
— Когда у вас появился интерес к истории Кенигсберга? Вы много лет занимаетесь бизнесом (торговля пластиковой упаковкой и одноразовой посудой. — Ред.) и вдруг — музей.
— Если бы кто-то десять лет назад мне сказал, что я буду заниматься музейно-культурной деятельностью, то я бы очень удивился. Увлечение Кенигсбергом выросло во мне естественным путем: в детстве я жил в немецком доме, лазил на немецкие яблони, играл настоящим оружием, которое мы находили с ребятами, бегал по фортам. И никогда не думал, что можно жить по-другому. Позже интерес к старине начал проявляться через быт. Мне нравились старые вещи, я приносил их в дом. А однажды решил, что вокруг меня все должно быть как раньше — брусчатка, забор, фахверк. Все это есть у меня дома. Постепенно я начал обрастать знакомствами из общества антикваров. Все произошло step by step*.
* шаг за шагом
Однако я сам не антиквар, и в отличие от них у меня не было возможности и времени пропустить через себя огромное количество вещей. У меня есть другой навык — я знаю, как надо учиться, и я начал это делать. Многие тонкости мои друзья-антиквары знают интуитивно, больше по практике, а я теперь уже с теоретической точки зрения. Ничто не заменит многолетний опыт. А в той деятельности, которой мы занимаемся, больше нужны общий кругозор, теоретические знания, умение рассказывать, желание этим делиться и создавать нужную атмосферу. Именно это, как оказалось, мы умеем делать с моей супругой.
— И жизнь ваша стала другой.
— Здорово, что у нашей семьи появилось дело, которое объединяет нас на эмоциональном уровне. Круг наших знакомств расширился невероятно, и он растет в геометрической прогрессии. За год я встретился с людьми, знакомством с которыми горжусь. При каких других обстоятельствах я мог бы здороваться за руку с директором Британского музея Ником Макгрегором, графом Олеандором, историком моды Александром Васильевым?
— Как складываются отношения с властями?
— У бизнеса политика обычно такая: «Вы нам не мешайте, не меняйте правила игры, остальное мы сделаем сами». В культуре обратная ситуация. Полгода назад мы задумались о правовой форме проекта, и я решил, не мудрствуя, записаться на прием к министру культуры.
— Пришли и сказали: «Вот он я?»
— Не совсем так. Чтобы чиновник мог тебе помочь, ему надо предоставить такую возможность. Обычно популярен другой подход: «Вот нам никто не помогает, никто ничего не хочет делать». А что ты сделал для того, чтобы тебе помогли?
К встрече со Светланой Кондратьевой я подготовился. Сначала мы пригласили в музей сотрудников министерства, которые приехали и составили о музее мнение. Соответственно, уже во время встречи у министра была необходимая информация. К тому же мы заранее обозначали круг вопросов, которые хотели бы обсудить.
Были приглашены юрист министерства культуры и директор краеведческого музея. Встреча прошла конструктивно, нам все объяснили и обо всем грамотно проинформировали. Точно так же мы получили большую помощь от министерства туризма, благодаря которому информация о нас попала в журнал Аэрофлота и на сайт Регионального информационного центра туризма. Нам помогает множество людей, и мне это очень нравится.
— Вы готовите к открытию музей-квартиру советского времени — объявили о поисках экспонатов, ведете работы в новом помещении. Как получился новый проект?
— Недавно мы поняли, что Altes Haus состоялся. Музей продолжит развиваться, но в целом останется таким же. Тогда мы пошли на семинар по социальному предпринимательству, где выступали две Ирины Анатольевны. Ирина Павлова — куратор проектов в фонде Вагита Алекперова «Наше будущее», Ирина Петрунина из Агентства стратегических инициатив, где наблюдательный совет возглавляет Владимир Путин. Эти две волшебные женщины рассказывали, что такое социальное предпринимательство и как с ним работать. От них же мы узнали о существовании музея «Коломенская пастила», которому помогали. Этот проект демонстрирует нематериальное наследие — вкусы, запахи, культуру бытования, манеру говорить. Ирина Павлова организовала нам поездку туда, нас приняли, все показали. «Коломенскую пастилу» организовали две женщины, которые начинали с небольшого музея, где работали 4 человека. Сейчас у них 5 музеев, 150 человек работников и два производства.
— Вы хотите так же?
— Так не хочу. Хочу в два или три раза больше и лучше (смеется). А если серьезно, мы поняли, что одного музея мало. У нас есть квартира с довоенным бытом, и логично сделать послевоенную. Такой контент востребован, существует ностальгия по советскому времени.
— В новом музее тоже будут проходить различные мероприятия, как в Altes Haus?
— Да, появится интерактивная часть. Мы будем угощать посетителей, посвящать в пионеры, проводить гимнастику. С этим уже сложно справиться вдвоем, мы приглашаем на работу. Одной вещи мы, кстати, научились у «Коломенской пастилы» — никто не может устроиться на работу, не побыв волонтером в нашем проекте. Точно так же мы собираем новые экспонаты по гаражам и антресолям. Проект станет общим, хорошим делом. И сегодня мы понимаем, что не хотим ориентироваться на слово «музей». Мы, скорее, музейно-туристический продукт.
— Много ли приезжих посещают квартиру на Пугачева, 12?
— В свое время нам помогли организовать пресс-тур для туристических агентств города. И к нам пошли туристы. Как модно сейчас говорить, мы использовали все каналы продаж. Сотрудничаем с ассоциацией экскурсоводов и краеведов, дружим с региональным информационным центром туризма, активно сотрудничаем с другими культурными организациями города — зоопарком, музеем «Фридландские ворота», Художественной галерей. Человек должен прийти или приехать — и увидеть то, что есть только у нас. Никто из Москвы, Ростова, Германии или Франции не поедет смотреть на нашу новую площадь или набережную Верхнего озера. Все едут смотреть Кенигсберг.
— От которого мало что осталось…
— К сожалению, были сделаны ошибки, но в наших силах что-то исправить и не совершать новых. Я не пятая колонна и не агитирую возродить в каждом доме прусские традиции. Считаю, что мы должны сохранять, культивировать историческое наследие Кенигсберга и на этом зарабатывать. Рачительный хозяин никогда не выбросит ничего хорошего из того, что у него есть в хозяйстве. Историческая память — явление коллективное, не знающее национальности. Мы живем на этой земле и не должны делить историческое наследие на «свое» и «чужое». Мы культурные наследники тех людей, что жили здесь прежде. Поэтому должны заботиться об этом наследии.
— То есть вы считаете, что Кенигсберг — наше конкурентное преимущество в борьбе за туристов?
— Мы как будто не замечаем бриллиантов, которые валяются у нас под ногами. Кенигсберг — это единственная идея, с которой можно работать. Люди хотят развлекаться, и если ты будешь делать это хорошо, интересно, предоставлять эксклюзивный продукт, то турист поедет именно к тебе. Вот сколько в нашем городе английских пабов? Много… А где хотя бы одно место с аутентичным кенигсбергским меню?
— Мне кажется, его нет.
— Мы все ездим в Польшу, едим фляки, а мало кто знает, что есть еще и традиционный прусский суп, который назывался флек. Его продавали на улицах из специальных тележек. А на Куршской косе ворон солили… К сожалению, очень редко в одном месте сходятся компетенции, деньги и желания. У нас, считаю, получилось все это сложить. Я не люблю обыкновенные музеи — смотреть в витрины, читать какие-то бумажки. Мне интересно знать, как жил сапожник, бизнесмен средней руки, врач, военный — такую историю мы и пытаемся рассказать нашим гостям.