текст: Екатерина Вострилова
фото: Егор Сачко

Президент благотворительного фонда истории и культуры Пруссии «Видергебурт» Владимир Кодинцев о том, как зарабатывает деньги в небе и тратит их на калининградские руины

Владимир Кодинцев, авторитетный эксперт и один из старожилов российской деловой авиации, впервые оказался в Калининграде почти 15 лет назад. История региона, неповторимые ландшафты и культурные ценности не оставили его равнодушным. В 2014 году он создал благотворительный фонд истории и культуры Пруссии «Видергебурт»^*. Наиболее крупный проект фонда реализуется в Зеленоградске — возрождение традиций деревянного зодчества этого города. Еще ряд проектов запланированы на ближайшее будущее. Надежный фундамент для общественной деятельности Кодинцев заложил в начале нулевых, основав собственную интернациональную компанию Open Air group на рынке деловой авиации — бизнес, требующий большого внимания и безупречного исполнения. Как и работа с культурным наследием.

— Как долго вы шли к идее создания благотворительного фонда?
— Получается, что 50 лет (смеется), если считать от момента моего рождения. Наверное, это закономерно — когда ты чего-то достиг, хотеть быть полезным, не будучи заинтересованным в материальном исходе дела. Это, скорее, требование души, как бы громко ни звучала эта фраза.

— Кто был вашими единомышленниками?
— Среди тех, кто поддержал мои идеи, были писатель Евгений Гришковец и известный краевед Авенир Овсянов, которые вошли в Попечительский совет фонда. К огромному сожалению, Авенира Петровича уже нет с нами, и это большая потеря не только для фонда.

— Какой исторический объект в Калининграде вас покорил первым?
— Бальга. Это, безусловно, знаковое место не только для региона, но и в масштабе мировой истории. Его нынешнее состояние абсолютно несоизмеримо с его значимостью.
Историческое наследие Пруссии — уникальная особенность Калининградской области, формирующая туристическую привлекательность региона.

— Многие говорят о курортной привлекательности.
— Балтийское море слишком холодное, чтобы эта идея работала в классическом ее понимании. Во все времена балтийское побережье позиционировалось как место для прогулок, а не для купания. В этом плане калининградский берег ничем не уступает побережью наших соседей. Но, чтобы говорить о курортной привлекательности, необходимо помимо природных данных располагать развитой инфраструктурой. Сегодня это тема для развития, инвестиций и здоровой зависти.
В то же время историческое наследие может привлечь туристов при гораздо меньших вложениях. Те развалины, что мы видим сегодня, не могут быть интересны. Чтобы они стали объектами показа и «заработали», они должны быть доступны, безопасны и информативны.

— Как это сделать?
— К сожалению, чаще всего акцент в этом вопросе ставится на слове «восстановление» — от идей реставрации замков Бальга и Бранденбург до воссоздания Королевского замка. Это чрезвычайно дорого и не несет того смысла, что заложен в памятниках. Гораздо логичнее не дать разрушиться тому, что дошло до нас, чем воссоздавать то, чего уже не существует. Несколько листов кровли, уложенных вовремя, спасут памятник скорее, чем запоздалая реставрация.
Сохранение исторического наследия — системный процесс. Прикладывая усилия и внося средства в воссоздание исторических объектов, нужно видеть их дальнейшую судьбу. Ни один восстановленный замок не сможет прокормить себя только за счет периодического показа реконструкций средневековых баталий или конных покатушек. Ни один по директиве созданный музей, лишенный изюминки, не будет привлекательным для посещения.
Увы, наши музеи чаще похожи на близнецов — увидев один, смотреть второй уже не интересно. Объекты исторического наследия нужно интегрировать в современную жизнь, находить им применение. Сохранение ради сохранения не имеет смысла. Однако жаль видеть, что в нескольких сотнях метров от стилизованной «Резиденции королей» загибается исторический бастион Грольман.

^* «Видергебурт» в переводе с немецкого — возрождение

«У цивилизованного человека нет права уничтожать труды других поколений только на основе собственной идеологии. Все лучшее из прошлого мы должны сохранить для завтрашнего дня»

— Какими были первые шаги фонда?
— Безусловно, удачными. Первый же проект определил работу фонда на несколько лет вперед. В тандеме с администрацией Зеленоградска мы начали сотрудничество в рамках целевой программы возрождения деревянного зодчества, которое некогда было отличительной чертой этого города.
В Зеленоградске сохранилось несколько десятков зданий с уникальной резьбой, построенных до 1930 года. Они отражают градостроительную культуру прибалтийских курортов конца XIX века и способны придать ему неповторимый архитектурный стиль. Большая часть объектов находится в центре города, и именно на них сейчас сосредоточена работа. К сожалению, сегодня большинство зданий находятся в аварийном состоянии и требуют восстановления и реставрации. Программа «Возрождения деревянного зодчества города Зеленоградска на 2014-2018 годы» предполагает обследование технического состояния конструкций объектов, оформление паспортов фасадов и проектно-сметной документации. Именно эту часть программы сейчас финансирует фонд «Видергебурт». После подготовки документов будут проведены работы по ремонту и противоаварийные мероприятия. Затем начнется поиск инвесторов для дальнейшего восстановления зданий и вовлечения их в современную жизнь города. Уже можно говорить о завершении первого этапа. Надеюсь, этот проект позволит обрести Зеленоградску самобытность, а элементы уникальной резьбы станут визитной карточкой города.
Еще один наш проект — фотовыставка работ знаменитого немецкого архитектора Ганса Бернархда Шаруна, который работал в Восточной Пруссии. Первые его объекты находились в нынешнем Черняховске. Сейчас выставка экспонируется в различных городах России, в том числе и в Калининграде, затем переедет в Германию.

— Каковы планы на будущее?
Следующий год будет знаменательным для летчиков морской авиации. Сто лет назад именно в небе над Балтикой, недалеко от Клайпеды, произошло сражение, заложившее точку отсчета истории морской авиации России. Совместно с ветеранами флота мы планируем торжества, приуроченные к знаменательной дате, ведь это одна из страниц большой истории нашего края.
Обсуждаем возможность проведения работ по сохранению башен Бисмарка, которые возводились в честь первого канцлера Германской империи. На территории Калининградской области было построено четыре башни, но до наших дней сохранилось только две — в Красной Горке Черняховского района и в Горино на берегу Немана. Башни находятся в плачевном состоянии — они сильно пострадали от вандалов. 200‑летний юбилей Отто фон Бисмарка — хороший повод для старта проекта уже в этом году.

— Можно сформулировать цель вашей деятельности в Калининграде?
— Есть, скорее, стратегическая задача — способствовать формированию самобытности Калининградской области с учетом ее исторического наследия. То своеобразие, которое имеет Калининград благодаря своему прошлому, заслуживает более уважительного отношения. У цивилизованного человека нет права уничтожать труды других поколений только на основе собственной идеологии. Все лучшее из прошлого мы должны сохранить для завтрашнего дня.

— Ваш бизнес и большая часть вашего времени проходит в Москве. Почему вы решили заняться благотворительностью именно в Калининграде?
— Это где-то на уровне внутренних ощущений. Вы же не можете сказать, почему любите конкретного человека, когда вокруг вас много приятных и интересных людей. Бывает, что поступки продиктованы на уровне интуиции. Банально, но я просто люблю этот город.

— Ваша работа в Калининграде ограничивается только фондом?
— Нет. Я являюсь помощником депутата Государственной думы Александра Жукова по работе в Калининградской области. Входил в совет при губернаторе по подготовке к празднованию 70‑летнего юбилея Победы в Великой Отечественной войне, занимался вопросами по увековечению памяти погибших защитников Отечества. В настоящее время продолжаю эту работу в рамках губернаторского совета, который создан для координации именно этой деятельности. Следует сказать, что это единственный подобный совет в России, и он выполняет важную для региона функцию. На территории Калининградской области большое количество захоронений русских воинов, поиски которых продолжаются до сих пор. К сожалению, большинство паспортов воинских захоронений в Калининграде, как и в других регионах, не соответствуют реальному положению дел, по многим причинам. После военных действий фиксация имен погибших часто проходила с допущением ошибок: путали фамилии, воинские звания, места гибели и захоронения воинов. Кроме того, в 70‑х годах прошлого века происходило укрупнение захоронений, некоторые данные были потеряны или указаны неверно. Задача — сведение учета паспортов захоронений с реальным положением, а также систематизация работы поисковых отрядов. Сегодня эта деятельность только началась, и я думаю, что ее результаты будут видны уже через несколько лет.

«Небо в определенной мере категория философская. Жизнь учит нас смотреть под ноги, а небо — не опускать головы»

— Вы владелец успешной компании, которая работает в сфере бизнес-авиации. Почему вы занялись самым молодым сегментом авиации?
— Стать летчиком мечтал с детства. Но жизнь распорядилась иначе, а мечта осталась. На пути к ней были технический вуз, затем Высшая школа КГБ СССР, 10 лет службы в органах госбезопасности и работа в администрации одной из областей Казахстана в ранге помощника губернатора. С переездом в Москву я начал работу в коммерческих структурах, которые, по счастливому стечению обстоятельств, были связаны с авиацией. Это позволило мне вскочить в первые «вагоны» нашей бизнес-авиации, набиравшей ход в России в начале двухтысячных. Накопленный опыт работы с людьми и сложившиеся годами связи позволили мне участвовать в становлении двух крупнейших международных авиакомпаний, основать собственный бизнес, оставаться востребованным и заработать капитал, который сегодня помогает реализовывать благотворительные программы.

— Насколько я знаю, Open Air group — небольшая компания. За этим стоит особая философия?
— Деловая авиация — это своего рода «бутиковый» бизнес. Ему не присущи большие статистические показатели. Это очень персонализированный бизнес, от этого и очень закрытый. Сегодня компания оперирует самолетом Gulfstream 550. Это шедевр авиационной мысли, летающий «Роллс-Ройс». Мы стремимся предоставить его владельцу максимально высокий уровень сервиса. Мой персонал знает его привычки, как зовут его детей, когда и у кого в семье день рождения. Этого практически невозможно достичь, когда у тебя слишком много клиентов. Работа начинает напоминать конвейер, для которого главным приоритетом становится количество.

— При работе в таком сегменте бизнеса цена риска очень велика?
— Можно работать много лет, но одна ошибка стоит закрытия компании. К тебе уже никто не обратится. Для людей, предпочитающих услуги бизнес-авиации, важны не столько деньги, сколько качество того, за что они платят. Самолеты стоят десятки миллионов, цена рейса — несколько десятков тысяч долларов. Цена репутации при этом становится бесценной.

— В связи с чемпионатом мира по футболу, строительством Театра эстрады велись разговоры о необходимости терминала бизнес-авиации в Калининграде. Как вы оцениваете подобную идею?
— Сегодня этот сегмент авиации развивается лишь в нескольких крупных городах России. Бизнес-авиация в Калининграде, к сожалению, почти не имеет шансов. Чтобы содержание подобного терминала было рентабельным, необходимо обслуживать в месяц хотя бы 30 рейсов на протяжении всего года. Для сравнения — терминал во Внуково обеспечивает около 70 рейсов ежедневно.
Терминал деловой авиации — это не только некое помещение, но и содержание всех служб, от таможенного и санитарного контроля до диспетчеров. В Калининграде осуществить такой проект возможно только при условии, что перед ним не будет стоять задачи получения прибыли.

— Каковы последние тенденции на рынке российской бизнес-авиации?
— Наибольшее количество сделок в бизнес-авиации совершается в Китае, на Ближнем Востоке и России. Сегодняшний рынок демонстрирует признаки стагнации, но российские покупатели по-прежнему проявляют интерес только к большим самолетам. Некоторое время назад завсегдатай верхушки российского Forbes пришел к мысли о необходимости приобрести собственный самолет. И выбрал LearJet 60 — замечательный, но один из самых маленьких самолетов. Я сказал тогда: «Владимир Сергеевич, вас не поймут!» Так и вышло. Он отлетал на нем полгода и купил самолет побольше. С тех пор мало что изменилось. Это вопрос престижа и отчасти нашего менталитета. Маленькие самолеты ценятся в Европе, у нас же не рассматриваются вообще.

— Получается, что ваша мечта о небе определила «сценарий» жизни?
— Небо в определенной мере категория философская. Жизнь учит нас смотреть под ноги, а небо — не опускать головы.