Мир заедает стресс пандемии

Внутрироссийские цены на продукты питания растут не так быстро, как в мире. Такой разрыв в динамике цен создаёт потенциал для ускорения продовольственной инфляции. Сможем ли мы сами себя прокормить? Когда рост цен замедлится? Об этом Антон Хоменко поговорил с историком, политологом, аспирантом РАНХиГС при Президенте России Сыдыпом Бальдруевым

— Мировые цены на продовольствие в мае побили десятилетний рекорд темпов роста за месяц. Среднее значение индекса продовольственных цен ФАО (продовольственная организация в составе ООН) составило 127,1 пункта, это на 40% больше мая прошлого года и на 4,8% выше апрельских показателей. Из-за чего возник антирекорд?
— В связи с пандемией и негативными прогнозами на урожай в прошлом году и в начале нынешнего ряд крупных мировых экспортёров сельскохозяйственной продукции повысили планы по закупке про запас. В результате возникли определённые предпосылки к дефициту стратегической продукции: кукурузы, подсолнечника, пшеницы. На биржевой рынок хлынул спекулятивный капитал. Откуда? За 2020 год эмиссия денежных средств для борьбы с последствиями пандемии в США существенно выросла. Это где-то 15–17% ВВП, в России — 9–10%. Также не забываем о мягкой политике по выдаче кредитов в области поддержки предприятий и населения. Кроме того, были транши властей США — сначала помощь от [экс-президента] Дональда Трампа, затем астрономический триллион [действующего президента] Джо Байдена, по большей части припрятанные населением, поскольку не было понятно, что произойдёт дальше.

Миллионы людей остались без определённого рода занятий. Энергию нужно было куда-то девать, и население ринулось на биржу. Естественно, без необходимого для этого экономического образования. Активизировавшиеся паблики в социальных сетях под видом инсайдеров начали повсюду разбрасывать сигналы. В итоге это позволило сформировать огромный спекулятивный капитал, хлынувший на биржу. Стоимость популярных, на слуху, компаний сильно выросла, люди стали искать, куда вложить подешевле, начали взлетать акции пищевых и сырьевых компаний. А поскольку население задумалось, что и куда дальше инвестировать, большой упор сделан на акции компаний сельскохозяйственного сектора. Сельское хозяйство — такое место, где традиционно нужно много людей. Из-за пандемии свои работники перестали выходить в поля, большое количество иностранцев либо выехало, либо не въехало — как следствие, существенно выросла стоимость труда. Из-за сбоев в поставках, разрывов производственных цепочек начались проблемы с поставками тракторов, запчастей, посевного материала. Это больно ударило по сельхозпроизводителям во всём мире.

Множество оставшихся без работы только и делали, что питались. Человек, когда нервничает, больше ест, а пандемия — один сплошной стресс. Все эти пунк­ты повлияли на то, что цены на продукты начали расти.

— Какие продукты являются лидерами роста?
— В первую очередь масло: подсолнечное, кукурузное, рапсовое. Затем идут сахар, зерновые культуры. Но они идут на фоне роста цен на мясо-молочную продукцию. Если смотреть по порядку, масло подорожало на 12,9 пункта — это на 89,3% выше показателя прошлого года и самое высокое значение с января 2013 года. Это данные того же ФАО. В среднем цены на пшеницу выросли на 8 пунктов по сравнению с апрелем и на 27,7 пункта по сравнению с маем 2020 года. Индекс цен ФАО на растительные масла в мае составил 174,7 пункта, показав прирост 7,8% по сравнению с предыдущим месяцем. Рост этого индекса продолжается двенадцатый месяц подряд. Сохранение высоких показателей главным образом обусловлено повышением цен на пальмовое, соевое и рапсовое масла. Индекс цен на молочную продукцию в мае составил 120,8 пункта, что на 1,5% выше его апрельского уровня. Но повышение цен на молочку обуславливается тем, что коровы питаются и пшеницей, и кормовым зерном. Таким образом, рост индекса продолжается уже год, в результате чего его значение оказалось на 28% выше, чем год назад. Среднее значение индекса цен на сахар составило в мае 106,7 пункта, на 6,8% выше его апрельского значения. Рост продолжился второй месяц подряд, индекс достиг самого высокого уровня с марта 2017 года.

— Как остановить рост? Поможет ли государственное регулирование цен? Или всё рано или поздно разрулят законы рынка?
— Что касается остановки роста, я думаю, что для этого нужно снимать коронавирусные ограничения по всей планете. Государствам необходимо помогать с решением вопроса пандемии, ускорять проведение вакцинации, чтобы макроэкономическая ситуация более или менее возвращалась на прежний уровень. Чтобы люди возвращались к обычному потреблению. Когда люди больше работают, занимаются своими обычными делами, они меньше едят. Если говорить о госрегулировании и ограничении квот на экспорт, то председатель Центробанка Эльвира Набиуллина призвала отказаться от государственного регулирования цен, так как это, по её мнению, негативно отражается на производстве. Это было в апреле. А уже в июне заместитель председателя правительства России Виктория Абрамченко заявила, что продлевать решение о заморозке цен не будут. В принципе это верно, поскольку подобная ситуация больно бьёт по производителям. Но вместе с тем регулирование сработало неплохо, существенного роста цен удалось избежать. На мой взгляд, конкретного понижения нужно ждать в начале осени, когда начнут убирать урожай. Если он будет хорошим, то при таком количестве продукции цены сами собой скорректируются рынком. Если зимой огурцы стоят 150 рублей, ближе к середине лета цена значительно меньше. Не думаю, что мы будем наблюдать тенденцию к бесконечному повышению цен на продовольствие.

— Чем могут помочь временные ограничения на экспорт зерновых?
— С 5 июня временно ограничен экспорт гречихи. Со 2 июня введён зерновой демпфер — механизм, включающий плавающую экспортную пошлину на пшеницу, кукурузу и ячмень, которая будет рассчитываться на основе ценовых индикаторов с ценой отсечения по пшенице в 200 долларов США за тонну, по кукурузе и ячменю — в 185 долларов за тонну. Её размер составит 70% от превышения этого показателя. Полученные средства будут направляться на субсидирование сельхозпроизводителей и аграриям, исходя из объёма производства. Это может существенно помочь. Поскольку продукция портящаяся, её придётся сбывать местным производителям. А если дать субсидии производителям, чтобы они могли брать сырьё по ценам, близким к мировым, все экспортные потоки развернулись бы в Россию. Сейчас же, поскольку мировые цены существенно выше, в валюте всё сырьё может уйти на экспорт. Это не нужно.

— Когда в прошлом в истории России или других стран бывали подобные ситуации?
— Исторически примерно с середины XIX века Россия всегда была экспортёром зерновых. Имелось большое количество латифундий. По сути, земля принадлежала дворянам, они объединялись в большие предприятия и всю продукцию гнали на экспорт. Зерно было довольно среднего качества и по большей части шло на корм скоту. То есть оно было кормовым и спокойно держало свою нишу. В царской России, когда большой объём зерна шёл на экспорт, на внутреннем рынке его не хватало — беднота голодала. В Советском Союзе до времён раннего Брежнева подобная тенденция продолжалась — СССР был большим экспортёром. В историографии 1930-х годов есть такое понятие, как голодомор, когда якобы из-за вывоза зерна крестьянам было нечего есть. По этой ситуации имеется достаточно большое количество противоречивой информации. При Брежневе возросший рост производства мяса и молока потребовал изготовления большого количества зерна на корм животным. Тенденция привела к тому, что ситуации с нехваткой зерна больше не наблюдалось. Был даже выпуск «Ералаша», где мальчик играет хлебом… в футбол!*** В голодной стране это было бы невозможно. В новейшей истории Россия является экспортёром и поставляет за рубеж огромное количество зерна, также часто идущего на производство кормов. Однако не стоит забывать, что большой объём продукции на экспорт связан с тем, что производство мясо-молочной продукции существенно сократилось.

— Пандемия привела к разрывам в цепочках поставок, подорвав производство и дистрибуцию продуктов питания. Сможем ли мы сами себя прокормить? От чего в самом крайнем случае придётся отказаться?
— Отказываться мы ни от чего не будем. Просто цены ещё немного повысятся. Связано это с тем, что продовольствие — стратегически важная тема для любого государства. Всегда существует стратегический запас. Например, если вспомнить первую волну пандемии, в той же Москве население под страхом надвигающегося дефицита стало раскупать гречку, её просто-напросто не хватало. Полки супермаркетов тогда не пустели как раз благодаря стратегическому запасу. Что касается разрывов цепочек поставок на производство, они тоже сыграли негативную роль, потому что производителям нужны трактора, запчасти, семенной фонд. Это не только в России, на всей планете.

— «Именно COVID-19 и прививочный нигилизм могут привести к тому, что цены повысятся ещё больше, поскольку традиционное авось может обернуться массовыми заболеваниями тех, кто производит продукты питания, и пустыми полками в магазинах». Это цитата главы Национальной мясной ассоциации Сергея Юшина. Насколько реален, на ваш взгляд, этот прогноз?
— Не могу прокомментировать эту цитату, потому что она явно вырвана из контекста. Нужно ознакомиться с текстом всего выступления. Но, что касается прививочного нигилизма, то, на мой взгляд, всем нужно прививаться, вырабатывать коллективный иммунитет и возвращаться к допандемийной жизни.

Зарплаты большинства россиян не корректируются на фоне инфляции, но продукты покупать всё равно надо. Соответственно, обороты будут падать. Они уже падают. От этого страдает малый бизнес, и это влияет на разгон инфляции. Что касается розничных сетей, то у них больше возможностей

— Как рост мировых цен на продовольствие скажется на российском бизнесе и на реальной инфляции? Рост цен на сырьё ведёт к повышению конечных цен на продукты питания, ряд крупных компаний уже объявили, что повысят розничные цены.
— В первую очередь это ударит по малому бизнесу, потому что денег у населения становится меньше. Зарплаты большинства россиян не корректируются на фоне инфляции, но продукты покупать всё равно надо. Соответственно, обороты будут падать. Они уже падают. От этого страдает малый бизнес, и это влияет на разгон инфляции. Что касается розничных сетей, то у них больше возможностей: доступ к кредитным инструментам, прямые взаимоотношения с производителями продуктов, позволяющие договориться об отсрочке оплаты за поставки и так далее.

— Есть вопросы и по части экономической доступности продовольствия. В России можно производить много продуктов, но не все могут себе позволить купить их столько, сколько нужно для обеспечения рекомендованных Мин­здравом норм потребления. Как быстро будет расти число людей, не способных купить продуктов столько, сколько нужно, на фоне роста цен на продовольствие?
— Если смотреть именно на те категории продуктов, которые мы обсуждаем, не забывайте, что они стратегические и большую роль здесь играет регулирование цен государством. Цены хоть и вырастут на 10-30%, более высокий рост не прогнозируется. Что касается более дорогих в производстве продуктов, например деликатесов, происходит снижение потребления. Но нужно смотреть по регионам, где может быть разная ситуация и разный уровень потребления. Заработать и потратить деньги в той же Москве несравнимо легче, чем на Дальнем Востоке.

— Bloomberg¹⁶⁺ называл основной причиной роста цен на большинство продовольственных товаров в мире бум производства растительного топлива и взрывной рост спроса на сельскохозяйственное сырье. По данным издания, энергетические компании в ближайшие несколько лет могут увеличить производство биотоплива более чем в шесть раз. Это дополнительно повлияет на рост цен?
— Само по себе появление биотоплива ещё в 2008 году поставило перед обществом большой вопрос — вроде бы это интересно, нужно, даёт рабочие места, но в то же время больно бьёт по сельскому хозяйству в связи с тем, что под производство топлива используются пахотные земли. ООН и Конгресс США в 2008 году указывали, что риск производства биотоплива существует. Нельзя забывать, что тогда биотопливо поставлялось в основном на рынок США, производилось в Бразилии. Эти моменты были учтены производителями биоэтанола. Теперь плантации, где выращивается зерно для производства продовольствия и производства биотоплива, не пересекаются, поэтому риск продовольственной угрозы уменьшается. Биотопливо — это производное от кукурузы, по крайней мере, биоэтанол. Рост его производства связан с тем, что мир переходит на более экологичное потребление. Он влияет и на рост цен, но скорее как биржевой информационный источник, который может поиграть на колебаниях цен на продовольствие.

^* — Менеджер проектов,
^** — информационные технологии, *** — имеется в виду выпуск киножурнала «Ералаш»6+ № 38, где мальчик в булочной, подкидывая булки и батоны, ловит их в пакет. Наблюдающий за этим дедушка превращает весь хлеб в мячи. На вопрос мальчика: «Где весь хлеб?» дедушка отвечает, что не нужно было играть в футбол хлебом. Роль дедушки исполнил Юрий Никулин.

Фотография из архива Сыдыпа Бальдруева