Кого отправить на переговоры с инопланетянами

В редакции «Королевских ворот»¹⁶⁺ собрались резиденты особой экономической зоны – из старых, новых и потенциальных, – чтобы обсудить изменения в законе, принятые больше года назад, и то, как они работают

     Любовь Антонова: — Уже больше года закон об особой экономической зоне работает в новой редакции. Мы давно хотели собрать резидентов и понять, как бизнес адаптируется, потому что явное противоречие между условно «старыми» предприятиями-резидентами и недавно зарегистрированными обозначилось в виде льгот по новым правилам. Правительство Калининградской области заявляет, что на апрель 2019 года у нас действует 212 инвестиционных проектов с общим объемом заявленных инвестиций 122 миллиарда рублей и потенциальными 32 тысячами рабочих мест. Это декларация. А что на самом деле происходит с того момента, когда заявлен проект с такой-то инвестиционной мощностью до его реализации?
     Андрей Горохов: — Безусловно, то, что произошли изменения в законе, — это позитивный фактор. Мы это видим по количеству компаний, которые возникли. Понятно, что не идеальный получился закон, — то, что пытались внести в этот закон, и то, что получилось, не совсем одно и то же. Но все-таки ключевые вещи произошли. Это уменьшение порога инвестиций, теперь не только крупный, но и малый, средний бизнес могут стать резидентами по разным направлениям: IT, фармацевтика, услуги медицинского назначения. Для переработки тоже снижены необходимые инвестиции — в три раза, со 150 миллионов до 50, что позволяет говорить о модернизации производств действующих предприятий. Но вот кто пользуется льготами? Здесь возникают нюансы. У нас есть несколько резидентов, которые являются плательщиками около 50 процентов налогов. У нас есть плановые проекты, — это порядка 6 миллиардов инвестиций, — не заявленные пока, потому что в условиях нового закона нам необязательно регистрироваться сразу. Срок [предоставления] льгот — очень важный фактор, он начинается с момента выпуска первой продукции. Что касается фармацевтического бизнеса, здесь неудобств много. Если бы была возможность в рамках старого проекта получить льготы на новое производство, это было бы значительно легче, для фармы особенно, потому что мы только лицензироваться будем пару лет, чтобы новый резидент мог работать. А если занимаешься проектом по GMP*, то по этим стандартам нужно еще и аудит провести, и здесь мы еще не решили, как будем запускаться: в рамках старого проекта, где лицензии можно быстрее получить, или в рамках нового проекта, но с потерей льготного периода. Во втором случае мы просто продукцию начнем позже выпускать. Мы можем все построить, а потом, в самый последний момент, зарегистрироваться и завозить оборудование. У нас лицензированный вид деятельности, поэтому новый закон, который сейчас действует, по фарме не закончен.

^* – Система норм и правил для производства лекарственных средств

Любовь Антонова

     Любовь Антонова: — Вспоминаю одно из интервью со Стефано Влаховичем, когда я у вас, Стефано, спрашивала, почему вы не резидент особой экономической зоны. Вы мне объяснили тогда, что слишком короткий льготный период предусмотрен по налогу на прибыль.
     Стефано Влахович: — Я имел в виду, что, если вы заявляетесь в самом начале и становитесь резидентом, то по старой редакции в первые шесть лет освобождаетесь от налога на прибыль, ну и понятно, [что это значит] — лопату закопали, а прибыль еще не пошла. Вы построили завод, начали производить — прибыли нет, у вас амортизация, естественно, повышенная, поэтому прибыль, если и появляется, то в идеальном случае — на четвертый-пятый год. Этот расчет [льготы на шесть лет] был сделан людьми, которые никогда не работали в бизнесе и о прибыли знают только теоретически.

Андрей Горохов

     Любовь Антонова: — Но теперь вы все-таки резидент?
     Стефано Влахович: — Давайте сделаем шаг назад. Три недели назад я поехал на машине по делам из Москвы в Калининград и примерно понял, — все-таки что-то правильное делается. Количество ресторанов, тротуары у дорог, экономическая жизнь [в Калининграде], поэтому говорить о том, что все плохо, было бы неправильно. Все-таки из всех ракет, которые выпущены, какая-то попала в цель. Конечно, некоторые элементы нового закона оставляют желать лучшего, но какие-то работают нормально. Вот, допустим, для резидентов льготы по социальным платежам, на мое удивление, более-менее нормально работают. Я думал, что это будет бюрократически тяжелый механизм, тяжело доступный, но это далеко не так ужасно. Как всегда, проблемы возникают на стыке разных бюрократий. Мы часто говорим «государство», думая, что это единое целое, а на самом деле это византийская мозаика из разных структур, которые между собой тоже испытывают трудности в общении. Поэтому, допустим, в разговоре областного правительства с федеральным центром о том, почему до сих пор мы не имеем нормальной системы идентификации стоимости, стороны не могут найти общий знаменатель. Идут какие-то разумные предложения: давайте поставим 5 процентов стоимости готового продукта, в которую входят такие вещи, на которые вы не можете запросить сертификат соответствия и все остальное. Странно просить сертифицироваться маленького регионального производителя зерна, который производит 600 тонн в год, чтобы доказать, что его мука действительно произведена в России. У меня был разговор с одним представителем таможни, после которого я думаю, что если прилетят инопланетяне, то я бы его отправил вести переговоры, потому что это люди с другой планеты. Допустим, к нам приходят мешки с луком из Сербии, на которую санкции не наложены. Это очень простой товар, в котлетах после мяса — первый ингредиент. Эти мешки загружают, но заканчиваются мешки, на которых написано «лук», остаются только те, на которых написано «перец». Самое смешное, что ни на лук, ни на перец нет таможни для Калининграда. Пусть мешков, где было написано «перец», 20 из 600, и этикетка правильная, и по документам все правильно, грузовик разворачивается и отправляется обратно. «Откройте мешок, посмотрите», — а вот и нет. Визуально, может быть, и легко [отличить лук от перца], но надо отправить в лабораторию на анализ. Анализ длится полтора месяца. И это нерешаемая проблема. Поэтому, когда мы говорим о том, какие части закона работают или не работают, надо войти в детали и понять, что проблема лежит на стыке разных бюрократических систем, и ее решение не такое уж простое.

     Любовь Антонова: — Вы создали новое предприятие, чтобы оно стало резидентом?
     Стефано Влахович: — Да. Мы построили промышленный инкубатор в Багратионовске, абсолютный грин-фил, в Космодемьянском освоили отдельную площадку для птичников.
     Андрей Горохов: — Нужно новых людей нанять в новую компанию, имеющую льготы, иначе они не будут на нее распространяться. Здесь виртуозность требуется в понимании и старого закона, и нового, а у нас еще существуют предприятия переходные.

     Любовь Антонова: — На так называемые «предприятия переходного периода» отводилось десять лет.
     Стефано Влахович: — Да, в следующем году льготы начнут сокращаться по 5 процентов в год. Это, кстати, серьезная проблема, особенно потому, что вопрос идентификации до сих пор не решен. Утрирую или не утрирую, но товар под названием «курица» в Калининграде растамаживается, потому что в ней есть импортный лавровый лист. Если вы общались с кем-то, кто из Калининграда переселился в Россию, — это очень забавная тема, потому что, если вы пытаетесь личные вещи из Калининграда перевезти, допустим, в Питер, то 20 долларов в среднем платите за килограмм вещей. И если у вас есть шкаф, на котором написано, что он от московской мебельной фабрики, на нем даже наклеена бумажка и стоит печать, и понятно, что он с допотопного времени находится у вас во владении, то за него все равно попытаются взять 20 баксов за килограмм. Поэтому проще, кроме одежды детей, все оставить здесь.

     Любовь Антонова: — Экономических зон с похожими налоговыми преференциями в России великое множество. Чем одна лучше другой, есть ли у калининградской уникальные привлекательные свойства? Вот вы, Василий, сравнивали, прежде чем стать резидентами ОЭЗ в Калининграде? При том, что все мы понимаем, что пресловутое географическое положение Калининграда для бизнеса может сыграть как в плюс, так и в огромный минус.

     Андрей Горохов: — Больше в минус.
     Василий Быков: — Поставить завод можно где угодно, но у нас разработчики в «Сколково», там мы тоже пользуемся льготами. С точки зрения создания интеллектуальной собственности там вполне хорошо. С точки зрения продукта мы на экспорт сейчас направлены, и так получилось, что к нам приезжали из Ирландии, Финляндии, других стран Европы, и здесь нам удобнее всего: фура ушла в Финляндию, через двенадцать часов она уже там. Мы очень ответственно относимся к наклейкам, ко всему, что написано, это действительно большая проблема, если вдруг что-то не то. А еще китайцы по доброте душевной могут положить подарки — запасные части, например, мало ли что. А это наносит ущерб государству. Поэтому проводим 100‑процентный досмотр и там, и здесь. Мы три года работаем в Калининграде, производили здесь металлокорпуса, у нас цепочка всех ценностей здесь складывается. Мы сейчас становимся резидентами, совет директоров решает, в какой конфигурации.

Мы часто говорим «государство», думая, что это единое целое, а на самом деле это византийская мозаика из разных структур, которые между собой тоже испытывают трудности в общении

     Любовь Антонова: — А преференции особой зоны для вашей компании имеют значение?
     Василий Быков: — У нас небольшая компания. Если говорить о старом законе, где надо было инвестировать 150 миллионов, помноженные на старый курс доллара, то это запредельные инвестиции для стартапа, а мы были именно стартапом. Три—четыре года назад это была идея двух человек, мечтать о каких-либо льготах было невозможно, а сейчас у нас примерно три—четыре миллиона долларов годовой оборот. Если правила игры не будут меняться, то все малыши вроде нас превратятся в большие интересные компании. Если нам будет комфортно, то через три года, когда мы проинвестируем 200–300 миллионов, мы уже никуда не уедем. Поэтому, с точки зрения экономики, все очень позитивно. С точки зрения России, да и Калининградской области тоже, что такое компания в 50 миллионов рублей? Да ничего на самом деле. Сложится система с маленькими компаниями, будет отлично, если внимание опять переключится на больших [игроков], то система будет разрушена. Поэтому мы принимаем правила игры, хотим, чтобы они были лучше и прозрачнее, но воспринимаем как данность.

     Нина Домрачева: — У нас ситуация сложилась таким образом, что мы старым резидентом зашли в новый инвестиционный проект — путем модернизации. А проблема в том, что все равно сталкиваемся с неким информационным вакуумом, отсутствием взаимопонимания с тем же правительством, с теми же налоговыми органами: каким образом они посчитают наш проект, выполненный в рамках модернизации старого производства? Речь не идет о том, что «купили два станка и сказали, что мы модернизировали производство», — это не наш вариант. У нас планы большие. Мы заходим в полном объеме, 150 миллионов планируем инвестировать в высокотехнологичные станки, оборудование, площади и так далее.

     Олег Скворцов: — Существует два варианта. Можно создавать новое юридическое лицо под новый инвестиционный проект. Большинство так и поступает, и не важно, в Калининградской области компания находится, как резидент особой экономической зоны по старой редакции закона, или за пределами Калининградской области. То, что касается «старых» резидентов, они могут инвестировать в модернизацию производства. Для них минимальный инвестиционный порог составляет 150 миллионов рублей. Документы, которые подаются на резидентство, те же самые: инвестиционная декларация, где указывается объем финансовых потоков, на что тратятся эти инвестиции в течение трех лет, перечень оборудования, то есть, какие мероприятия проводятся по модернизации, учредительные документы.

     Любовь Антонова: — В этом случае они получают новые преференции?
     Олег Скворцов: — Конечно.

     Любовь Антонова: — И по социальным платежам?
Олег Скворцов: — В том числе они могут получать льготы и по социальным платежам, но для вновь созданных рабочих мест. Если предприятие работает как старый резидент и захотело вдруг зарегистрировать нового резидента и новое юридическое лицо, а своих сотрудников переместить со старого предприятия на новое, думая о том, что будет платить меньше налогов, то так не получится однозначно: налоговая за этим следит строго. Кстати, у налоговой были опасения насчет IT-компаний. Допустим, федеральная IT-компания зарегистрировалась как юридическое лицо-резидент и понимает, что здесь есть льготы по социальным отчислениям, а в IT основная статья расходов — как раз трудовые ресурсы. Самая затратная часть — это фонд оплаты труда. Компания думает, что можно все 200 человек из головного офиса переселить в Калининград, заключить трудовой договор с ними и по льготным условиям платить социальные отчисления. Так не получится, потому что налоговая смотрит, где человек работал до этого, где он работает сейчас, находится ли на рабочем месте в Калининграде.

Стефано Влахович

     Любовь Антонова: — А что в этом варианте криминального?
     Олег Скворцов: — Когда компания перерегистрировала двести сотрудников, а занимает офис десять квадратных метров, возникает вопрос, где же эти двести человек размещаются. Но это отдельная история. У действующих компаний, которые имеют свою историю, возникает двойной налоговый учет: по старому виду деятельности, то есть то, что они производили и производят до сих пор, и льготный — по новому виду деятельности, который они заявили в качестве инвестиционного проекта. Это уже вопрос к бухгалтерии компании, справится она или нет. Естественно, многие компании, стараясь не рисковать, не испытывать каких-то проблем на инвестиционной фазе, создают новое юридическое лицо и занимаются деятельностью как новый резидент.

Василий Быков

     Любовь Антонова: — Обратимся к представителю IT-бизнеса, которого не интересуют границы и таможня. Насколько идея властей, что здесь нужно сделать мекку для IT-компаний, справедлива? Порог инвестиционный самый низкий, льгот много, и губернатор говорил, что даже компенсация за переезд специалистов выплачивается довольно приличная. Вы всем этим пользуетесь?
     Роман Малахов: — Пока что мы за свой счет оплачиваем [переезд], потом разберемся. На момент, когда мы решили, что нужно становиться резидентом ОЭЗ, команда была уже укомплектована, в ближайшее время не планируем нанимать людей.

Нина Домрачева

     Андрей Горохов: — Льгота по переезду специалистов — момент очень важный. Компенсация этих затрат предусмотрена через предприятие. Все вот эти бумажечки соберешь, сложишь билетики, проездные документы, — но получателем-то должен быть человек! А у нас получателем-заявителем является предприятие. А какому предприятию нужны потом разборки с прокуратурой или еще с кем-то по этой части? Поэтому мы берем на себя все переезды сотрудников, не обращаясь за компенсацией.
     Анна Степанова: — Знаете, а мы выбирали, куда переезжать. Были варианты — «Сколково», Иннополис, Калининград. Мы первично ориентировались на Казань, хотели ехать туда, но потом выбрали все-таки Калининград, потому что все наши клиенты в Москве и Санкт-Петербурге, а из Калининграда просто добираться. Но мы столкнулись с ситуацией по переезду кадров. В Калининграде действительно найти IT-специалиста требуемой компетенции очень тяжело, их здесь нет, и мы везем их со всей России, из Казахстана. И, вы знаете, люди ищут работу с пометочкой: «Хочу переехать в Калининград».

     Любовь Антонова: — Вы узнавали, что конкретно их привлекает?
     Анна Степанова: Конечно, я же провожу собеседования: во‑первых, вокруг Европа, во‑вторых, — климат, море, тепло.

     Любовь Антонова: — Насколько важно в IT-сфере всем сосредоточиться в одном офисе, в одном месте?
     Анна Степанова: — Мы должны производить продукцию здесь, на территории Калининградской области, удаленно у нас никто не работает. Основная проблема сейчас — именно персонал. Мы оплачиваем релокационный пакет, дорогу.

     Любовь Антонова: — Компания получает возмещение?
     Анна Степанова: — Сейчас нет. К нам пришел запрос из правительства Калининградской области, в теории там над этим думают, но как таковой схемы не существует.

     Олег Скворцов: — Механизм только обкатывается. В конце прошлого года была принята региональная программа Министерства социальной политики и труда о релокации трудовых ресурсов России на территорию Калининградской области. В начале апреля состоялось первое совещание, где приняли первые пакеты документов, и пройдет первый отбор компаний.

     Любовь Антонова: — Какие еще преференции вы используете как IT-компания-резидент?
     Анна Степанова: — У нас нет длительного цикла производства и лицензирования, соответственно, мы получаем определенную прибыль в несколько более кратком периоде. И мы сейчас уже ее получаем, как и льготу по налогу на прибыль.

Анна Степанова

     Андрей Горохов: — Здесь целые отрасли промышленности возникали, а потом пропадали, потому что менялись законы. Горизонт планирования у бизнеса должен быть. Надо еще, чтобы был упрощенный способ использования преференций. Одна из моих компаний сейчас реализует проект в Подмосковье, в особой экономической зоне в Дубне, потому что критической становится транспортная составляющая, логистическая и таможенная. Находясь в Калининграде, компания теряет 80 миллионов только на перевозках, поэтому переехала в Дубну и там сделала инвестиции. Весь старый закон был сделан под «Автотор», интерес был в приобщении крупных резидентов, средний бизнес как-то сам приспосабливался. Еще нам нужна отдельная миграционная политика. Рынок маленький, не хватает трудовых ресурсов. Чтобы сделать наш рынок самодостаточным и устойчивым, должны 2–3 миллиона жить на этой территории. Мы гордились тем, что у нас 80 процентов, например, продуктов питания, потребляется на территории Калининградской области, а должно же быть ровно наоборот: мы должны 80 процентов поставлять, а 20 потреблять. Нужно деньги внутрь региона затаскивать. Тогда начнет выживать и бизнес, и территория.

Олег Скворцов

     Анна Степанова: — Когда мы привозим сюда специалистов, подразумевается, что человек идет на риск и, соответственно, хочет этот риск компенсировать. Зарплату при переезде в Калининград он хочет получать не такую, за которую работал в Томске. Очень часто мы переплачиваем по сравнению с зарплатами на рынке в Калининграде, и очень часто получается, что к нам переезжают за московской зарплатой.

     Андрей Горохов: — Мы покупаем сотрудника, только этим можно его удержать.
     Анна Степанова: — Зарплата, соцпакет, комфортные условия.

Роман Малахов

     Стефано Влахович: — Вот интересный вопрос: как вы считаете, почему Силиконовая долина оказалась возле Сан-Франциско?
     Любовь Антонова: — Там тепло.

     Стефано Влахович: — Да, хотя самые крупные и крутые вузы в конце ХIX века были в Бостоне. В Сан-Франциско зимой температура +20, а летом +26, еще океан, серфинг, интересный город и прочее. На самом деле, это, наверное, самый важный показатель. Кроме того, есть еще элемент безопасности. Калининград — достаточно безопасный город, если мы говорим о том, что он отсечен [от остальной территории страны]. Есть и минусы в этом, но надо смотреть, какие плюсы.

     Василий Быков: — Я калининградец, но последние лет семь жил не здесь, а когда приезжаешь раз в год, то видишь, как резко все меняется. Чемпионат мира здесь показателен, например, арендовать машину раньше было невозможно. Все местные, и мои родственники тоже, говорят, что ничего не изменилось, а все, кто приезжают, понимают, что все уже совершенно иначе. Калининградцы очень требовательны, поэтому все изменения обнуляют, как только они происходят. Нам всегда есть куда расти. Помню, когда был молодой, увидел первые машины Kia и все ждал, когда же будут их здесь производить, думал: а никогда, наверное, не будут. С точки зрения вечности все быстро произошло, а с точки зрения того, что хочется здесь и сейчас, — медленно. Вот наша компания. Все деньги, что мы проинвестировали, будут 2–3 года работать. Закон приняли в прошлом году, а мы полгода еще думали, вдруг что-то пойдет не так, и еще год будем продумывать, как все выстроить, а потом только начнется движение. Наверное, Калининграду уже стоит привыкнуть к европейским скоростям — медленно и поступательно вверх.

Любовь Антонова
 Фотографии Александра Матвеева