Искусство интонации

Завершающим событием фестиваля «Балтийские сезоны»¹⁶⁺ стал спектакль «Дом»¹⁸⁺, поставленный Сергеем Пускепалисом по пьесе Евгения Гришковца и Анны Матисон. Главную роль блестяще сыграл заслуженный артист России Игорь Золотовицкий. Он ответил на вопросы «Королевских ворот»¹⁶⁺

— Игорь Яковлевич, вы говорили, что вам нравится роль врача Игоря в пьесе. В то же время эта история не совсем про вас, верно?
— Когда мы говорим «про нас», мы имеем в виду не то, что происходит с героем, а его душевное состояние. Мы с Евгением Гришковцом дружим около двадцати лет. Конечно, спектакль — про меня, он про всех нас. Такова природа Жениного таланта. Каждый человек в его книгах или спектаклях узнаёт свои мысли, интонацию или ощущение от жизни. Сейчас везде много пафоса, произносятся громкие слова, но содержания в них нет. Гришковец же говорит о важных вещах просто и доходчиво. О произведениях Чехова писали: герои пьют чай, а в это время их судьбы рушатся. То же самое можно сказать о пьесах Жени: всегда что-то важное в них происходит.
— Как началась ваша дружба с Евгением Гришковцом?
— В начале нулевых он впервые приехал в Московский Художественный театр (МХТ) им. А. П. Чехова. Мы побывали друг у друга на спектаклях и сошлись на интонации. Театр — это невероятный фокус, искусство интонации: если ухо зрителя не воспринимает сказанное на сцене, приходит отчуждение. Во время спектакля идёт передача от живого к живому: один человек сидит в зале, другой со сцены передаёт ему энергетику. Станиславский в своё время поменял интонацию, то же самое сделали Анатолий Эфрос, Георгий Товстоногов, Олег Ефремов. Если мы сегодня послушаем спектакли «Современника» или МХАТа 60-х годов, нам покажется, что там не очень естественно разговаривают. Талантливые режиссёры нашего времени тоже меняют интонацию. Она должна удовлетворить ваш слух. Если этого не произошло, вы скажете, что было фальшиво. Интонация — это что-то вроде волны, которая попадает в нас или не попадает. Когда в пьесе совпадает и тема, и интонация, и смысл — это прекрасно.
— Вы однажды сказали, что хотите не определённых ролей, а интересных режиссёров. Объясните.
— Проблема любого драматического актёра — разнообразие. Мы часто видим хороших актёров, голливудских звёзд, везде одинаковых. Актёру трудно быть разным, в этом может помочь только хороший режиссёр, когда он не использует твои удачные интонации, а находит в тебе новые грани. Евгению Гришковцу, как драматургу, тоже нужны разные режиссёры. Когда Виктор Рыжаков в «Современнике» поставил его последнюю пьесу, он сказал: «Я даже не ожидал, что мой текст можно так повернуть, не вкладывал в него эти смыслы».
— Хорошо, когда режиссёр удивляет автора?
— Хорошо, если удивляет спектакль. Но это должно быть удивление на грани озарения. Чтобы зритель нашёл ответ на какой-то вопрос или понял, что вопрос витает в воздухе, и стал бы искать ответ. Когда пьеса попадает в театр, она живёт своей жизнью. Режиссёр может обнаружить в ней другие смыслы. Есть замечательный Юрий Бутусов, с которым мы делали спектакль "Иванов«¹⁶⁺ по пьесе Чехова. Иванов там стреляется в конце. Бутусов сделал так, что главный герой стреляется после каждой сцены. Каждый персонаж подводит его к чеховскому финалу. Именно режиссёр меняет интонации. А актёру надо быть открытым для этого.
— Ваша позиция как театрального педагога и ректора Школы-студии МХАТ — нужно готовить синтетических актёров. Имеется в виду, универсальных?
— Когда у режиссёра есть свой театр, он может набрать курс и готовить актёров для себя, как Кирилл Серебренников. Я учу студентов так, чтобы они слышали и Серебренникова, и Пускепалиса, и Рыжакова. Они должны уметь работать с разными режиссёрами. Начиная с середины прошлого века постепенно уходит такое понятие, как «амплуа». Сейчас нет распределения — молодым актёрам открыты все возможности, но им не легче, чем нам. Надо суметь воспользоваться свободой, попасть туда, где подойдут твои мысли и творческая интонация. Кто-то из молодых актёров уже не хочет идти в репертуарный театр, предпочитает быть свободным художником. Поэтому мы стараемся дипломные спектакли делать разнообразнее, чтобы были представлены музыкальный, классический драматический, современный театр.
— Интонации можно научить?
— В Школе-студии МХАТ на первом курсе преподаётся вербатим — запись и воспроизведение монологов реальных людей. Эту технологию мы используем в спектакле «Улица Свободы»¹⁶⁺. Молодые актёры воспроизводят около двадцати монологов самых разных людей.

в мире есть десятилетия, когда востребован «Гамлет»¹⁶⁺, и есть времена не для этой пьесы. Миссия театра — понять, что сейчас востребовано

— Вы пробовали себя в роли режиссёра — поставили «Женитьбу»¹⁶⁺. Почему выбрали пьесу Гоголя, а не Чехова?
— Моя актёрская природа расположена искать парадоксальность в драматургии. У Гоголя она есть. С одной стороны, мы испытываем потребность в любви, но не знаем, что это. Не понимаем: наши чувства — это любовь или фантом, боимся их проявить. У хорошего драматурга название всегда имеет отношение к происходящему в пьесе. Не случайно пьеса называется «Женитьба», а не «Замужество». Или «Три сестры», а не «Три сестры и брат». Над этими разгадками интересно работать.
В репертуаре нашего театра есть спектакль «Осада»¹⁶⁺ Евгения Гришковца, он шёл 16 лет. Это срез Троянской войны, рассказанный современным языком. В разные временные периоды спектакль менял свои значения. После трагических событий на Украине все начали думать, что мы этот спектакль сделали под впечатлением происходящего между нашими странами. И это классно. В хорошей драматургии есть вечные темы: ответственность за свои чувства, за любимого человека, за людей, которые тебя окружают. Меня очень тревожит уровень агрессивности в современном обществе. Все проявляют нетерпимость к чужому мнению. Это происходит во всём мире. Мне бы хотелось, чтобы люди слышали друг друга и понимали позицию другого человека. Когда-то я слушал лекции известного шекспироведа Алексея Бартошевича. Он говорил, что в мире есть десятилетия, когда востребован «Гамлет»¹⁶⁺, и есть времена не для этой пьесы. Миссия театра — понять, что сейчас востребовано.
— Значит, сейчас время, когда востребованы «Дом» и другие пьесы Гришковца?
— Я могу также сказать о большом успехе его пьесы «Весы»¹⁶⁺, она сейчас идёт в нашем театре. Не думал, что она будет так хорошо восприниматься зрителями абсолютно всех возрастов и типов. В конце спектакля по лицам зрителей мы видим: они счастливы, что это увидели, это совпало с их мыслями и чувствами. Мне кажется, что творчество Евгения Гришковца — одна из ярких страниц XXI века. Когда Женя только появился со своими моноспектаклями, людей поражало, как он справляется со сложными понятиями, с каким прекрасным оптимизмом ему это удаётся. Мне очень понравилась его последняя книга «Театр отчаяния»¹⁶⁺. Мне кажется, это уже попадание в сегодняшний век.
К 60-летию Юрия Стоянова мы поставили спектакль по его книге «Игра в городки»¹⁶⁺. Нас восемь человек: сидим на сцене, читаем не связанные между собой восемь рассказов, импровизируем. Видели бы вы реакцию зрителей, какой отклик это вызывает. Рассказы Стоянова не просто о работе над передачей «Городок». Это своего рода срез жизни нашей страны.
— Вероятно, скоро появится ироническая пьеса о том, как период коронавируса повлиял на нашу жизнь. И мы в театре узнаем, как это нас изменило?
— Ответа на этот вопрос пока нет. Всё должно совпасть. Если драматург напишет, если режиссёр почувствует потребность зрителей в этом… Сейчас нам не хватает театра. Артистам неуютно играть в зале, заполненном на 25 процентов, хотя мы благодарны тем, кто приходит. Во время сессии в институте наши студенты всё делали в Zoom: танцевали, фехтовали, занимались вокалом. Но для театра это не может быть нормой. Олег Табаков говорил: «Любовь на сцене — это желание дотронуться друг до друга». Зрителям хочется дотронуться до артиста — не физически, а эмоционально. Театр в Zoom — другой театр, другие эмоции.
— Вы довольно много снимались в кино и сериалах.
— Скажем так: в театре я более удовлетворён своей востребованностью. Хотя в кино мне довелось работать с хорошими режиссёрами: Сергеем Бодровым-старшим, Павлом Лунгиным, Василием Пичулом. В театре играешь историю и получаешь эмоциональный кайф. В кино так бывает редко. Это скорее пунктирное существование: от дубля к дублю, и ты должен успеть сыграть. Если актёр справляется, у него тоже появляется история. Очень многое зависит от режиссёра и оператора.
— Многим зрителям нравятся ваши герои в телесериалах: Виктор Чагин в «Пятом угле»¹⁶⁺, певец Кораллов в «Ландыше серебристом»¹⁶⁺. Кто из героев вам ближе? И как вы относитесь к этому виду киноиндустрии?
— Свои роли оценивать не буду (улыбается). По-моему, талантливые актёры играют талантливо в любом фильме. Сериалы становятся лидерами киноиндустрии. Есть замечательные работы: и наши, и зарубежные. На днях мы с друзьями посмотрели парадоксальный английский сериал «Конец этого грёбаного мира» ¹⁸⁺. Там такое отчаяние показано, но в конце появляется свет. Молодые актёры играют удивительно.

Наталья Григорьева
 Фотографии Александра Матвеева