Геометрия ковра

Все статьи

Арт-маркет

График Евгений Печерский о ремесленных традициях тюрков и своих играх в цвет

Попадая в мастерскую к художнику Печерскому, чувствуешь себя старым другом — тебя радушно приглашают за стол, где уже ждут чашки с горячим травяным чаем. Евгений, улыбаясь, называет себя старовером: травы собирает сам, следуя рецепту, переданному бабушкой. Чай мы будем пить долго — как только чашки пустеют, художник поднимает киргизскую шапку, которая не дает чайнику остыть, и заботливо наливает еще.

Арт-маркет

«Архитектурный ландшафт»

     На другом конце стола лежат знаменитые геометрические фроттажи Евгения: некоторые он неоднократно выставлял в Калининграде и за рубежом, над другими продолжает работать годами. Справа стоит огромный книжный шкаф: чтобы разглядеть корешки на верхней полке, приходится делать несколько шагов назад. Среди множества альбомов с репродукциями известных мастеров можно встретить томик Пелевина «Чапаев и Пустота», вдохновивший художника на цикл «Цвет пустоты». Рядом — проигрыватель с усилителем, спрашиваю у Евгения:

Арт-маркет

«Кааба»

     — Слышала, что вы всегда включаете Баха, приходя в мастерскую. Когда появилась эта привычка?
     — Наверное, это был конец восьмидесятых, перестройка. Я еще жил в Сибири и даже завел в мастерской телевизор, где смотрел прямые трансляции съездов. Это было любопытно, работать было некогда. Мне казалось, что я во всем этом участвую. Когда академик Сахаров попытался пробраться на трибуну и ему не дали слова, я понял, что это очередная игра, очень большая и сатанинская. Тогда я все выключил и больше никогда не включал, — вспоминает художник. — Проигрыватель же всегда был поблизости, и потихонечку я начал собирать коллекцию пластинок. Вскоре заметил, что Бах для меня — самая демократичная музыка, под которую, как и под любой джаз, можно работать. А вот под Бетховена не получается (смеется). Под Бетховена — только садиться и слушать.

Арт-маркет

зеркало, которое в семье художника передавали из поколения в поколение на протяжении ста лет

     Печерский родился в Петропавловске, учился в Омске, откуда в 1996 году перебрался в Калининград. В доставшейся ему мастерской, которая расположена на заднем дворе Дома художника, можно найти массу вещей, напоминающих Евгению о родине. Например, старинное зеркало в роскошной резной оправе — художник, замечая мой взгляд, рассказывает, как в его семье передавали это зеркало из поколения в поколения на протяжении ста лет.
     Трепетное отношение Печерского к этническому наследию сильнее всего проявляется в его картинах, в которые он вкладывает глубокий символизм. Так, в «Тотеме», «Битпесе I» и диптихе «Сары арка» угадываешь элементы орнамента, а в геометрических фигурах на работах «Окно», «Скрижали» и «Веха II» встречаешь интуитивно знакомые образы.

Арт-маркет

подарки друзей

     — Однажды я возглавлял научную группу, которая занималась восстановлением тюркских ковров. Казахи, в отличие от киргизов, до начала двадцатого века были кочевым народом. Когда это прекратилось, очень резко, и, возможно, искусственно, их ремесленные традиции пос-тепенно утратились. Юрты, где жили кочевые казахи, традиционно утепляли шерстяными коврами, которые еще с древних лет выполняли информационную функцию и, как наскальная живопись, передавали историю, — рассказывает Печерский. — Во время экспедиции я был поражен ее богатством.
     По словам художника, несмотря на то, что утилитарно эта древняя культура потеряла актуальность, дошедшие до нас фрагменты вдохновляют изучать ее наследие. Начав эту большую работу во время научной экспедиции, Печерский продолжает ее и спустя многие годы, повторяя кистью узоры, будто бы сошедшие с войлочных ковров, или рисуя солярные знаки.

Арт-маркет

«Тотем»

     — Мне повезло, что я смог отказаться от конъюнктуры. Мое образование позволяет красить все — и лютики-цветочки, и пейзажи морские, — но я всегда, как бы ни было сложно материально, категорически отказывался от таких вещей. Попробовал однажды, но это было насилием. Главная беда в изобразительном, да и в любом искусстве — врать самому себе, — убежден мастер.
     Работы Печерского также отличает удивительная полифония цвета: художник наносит несколько слоев разной краски, после чего кропотливо, слой за слоем, соскабливает верхние. Об авторской технике, которую вскользь называет «игрой в цвет», говорит охотно, объясняя тонкости на примере начатой работы.

Арт-маркет

     — Я благодарен небу, Господу, что всю жизнь занимался работой, которая мне в кайф. Это уже не труд, а скорее форма существования и образ жизни. В мастерской работаю по 10-12 часов в день, это неистребимо, — тихо говорит художник, показывая холст, который грунтовал накануне. — Если что-то получается, я живу. И чем больше получается, тем дольше, наверное, проживу.

Софья Сараева Фотографии Боки Су