Валерий Сюткин об отношении к продюсерам, свободе играть рок-н-ролл и желании остаться в истории
В последние годы Сюткин не только активно гастролирует, но и рассказывает об этом в инстаграме. Просматривая ленту в ожидании звонка, встречаю фотографию с московского концерта в «Главклубе»: в правой руке гитарный гриф, в левой — бюстгальтер, на лице — широкая улыбка. «Разные знаки внимания мне оказывали, но лифчик на сцену бросили впервые. Кстати, поймал. Мастерство!» — пишет Валерий.
— Был очень горячий и энергичный концерт в московском «Главклубе», полный зал. Видимо, кого-то зацепило, — ну и ладно, я к этому отнесся с юмором. Высшая степень популярности артиста — это такие события, упоминания в кроссвордах и приколы команд КВН и «Камеди клаба». Раз случилось, значит, все в порядке с популярностью.
— Вы обрели популярность в восьмидесятые — путь музыкантов, игравших тогда рок-музыку и рок-н-ролл, трудно назвать простым. Вы сами называли себя «подпольщиками»…
— Это не мы себя так называли, это так было. Никто не давал нам официально работать.
— В какой момент почувствовали, что подполье закончилось?
— перестройкой. Помню, был 1985 год, в Москве проходил фестиваль молодежи и студентов. Тогда организаторы сказали: пусть эти играют, их все хотят. И мы выступили. Это был кардинальный перелом.
— Некоторые ваши коллеги стали думать, что времена возвращаются, когда осенью 2018 года один за другим отменяли концерты рэперов. Разделяете их мнение?
— То, что происходит сегодня, — детский лепет по сравнению с тем, что было раньше. Была идеология, закон. Петь песни, не прошедшие «литовку» (разрешение исполнять ту или иную композицию, выдаваемое специальным цензурным отделом. — Ред.), было преступлением. Мы сдавали программу месяцами, по полгода работали, не получая зарплату. Большой праздник, если удавалось сдать. С группой «Телефон» постоянно находились в гонениях, [репертуарные] пытки продолжались до 1985 года. То, что сейчас отменяют какие-то концерты, — либо стечение обстоятельств, я уж не буду всех под одну гребенку, либо всякий шоу-бизнес, скажем так.
— В 2015 году вы стали сами вести все дела, продюсировать. Зачем?
— Я абсолютно точно сформировал образ жизни, который мне необходим, стараюсь жить в гармонии с самим собой. Легкий и независимый (Easygoing & independent — так Валерий описывает себя в инстаграме. — Ред.) — вот это про меня. Не люблю участвовать в интригах, не люблю тяжелые подходы, мне непонятно, зачем артисту офис — обсудили, переслали договор по электронке, подписали, ничего сложного. У нас все внутри коллектива: звукорежиссер работает администратором, барабанщик занимается пиаром, рекламой, видеоинсталляциями для концертов, — и они получают за это зарплату.
— Не отвлекает от творчества?
& mdash; Нет, абсолютно. Я сумел максимально конкретизировать задачи, их выполнение занимает очень мало времени. Другое дело, если бы мы находились в бесконечном туре. Нынешнее положение дел позволяет просто решить, едем или нет, а чаще я сам это решаю.
— В одном из интервью вы говорили о работе с продюсерами: «Когда заходишь в эту дверь, всегда стоит подумать о том, как ты из нее будешь выходить».
— Поэтому у меня хорошие отношения с коллегами по цеху. Когда ты соглашаешься быть чьим-то артистом, ты берешь на себя ответственность этих людей и несешь ее перед другими. Всегда отказываюсь, когда предлагают сделать «более высокий уровень», — меня мой уровень устраивает, он абсолютно соответствует моему таланту, раздувать его искусственно я не хочу. То, что тебе придется делать отчисления от всех своих движений, — мелочи, самое страшное, что все придется согласовывать.
— Когда вы сформулировали это правило?
— В советское время, чтобы стать профессиональным музыкантом, требовалось среднее специальное образование. Ты мог быть гением — Карузо, Ингви Мальмстином, Ричи Блэкмором — но если у тебя не было диплома об окончании музыкального училища, никто не взял бы тебя в профессиональную группу. Поскольку меня родители в музыкальную школу не отдавали, играл я на танцах, то отдавал себе отчет в том, что я — копировщик. Потом мы стали сочинять свою музыку, участвовать в каких-то фестивалях, которые точно давали понять, что пока не получим образование, из группы ничего не получится. Но — Его величество случай — однажды Павел Слободкин пригласил меня в «Веселые ребята». Сказал, что группа его не интересует, а во мне «что-то есть». Я пришел на прослушивание, сыграл что-то из своего и услышал, что мои песни неинтересны. Меня это сразу прижало к земле, я подумал: пойду-ка как раньше. Думаю, вот из таких методов общения правило и сложилось.
И потом как бывает — у вас прекрасные отношения с продюсером, он предлагает сделать альбом и дает пять песен. Ты берешь только одну: не потому, что остальные плохие, просто они тебе не нравятся. И даже если вы выпустите этот альбом, отношения не будут прежними, творческие люди обидчивы. Чтобы таких ситуаций не было, мы все пишем сами, ничего ни у кого не берем, а если берем, то сразу, на берегу, договариваемся, как будем делить дивиденды и права. Большое заблуждение думать, что все решают продюсер и деньги. Решает свежесть материала и его попадание в нужный момент в нужное место. Я сам десять лет ездил-ездил, даже стадионы собирал с «Зодчими», но все это время отдавал себе отчет в том, что это не та работа, которая запомнится людям. Только когда мы с «Браво» сделали пятнадцать золотых хитов подряд, стало возможным говорить, что это останется в истории отечественной музыки. Потому что это было сделано здорово, органично и талантливо. Отдал бы я этот же материал на три года раньше или позже — он мог и не выстрелить. Везение и энергия времени важнее денег и раскрутки.
— Чувствуете, работая над новым материалом, что вот эта песня точно будет хитом?
— Когда люди приносят песню и говорят, что это абсолютный хит — в 99,9 процента это не так: все самые удачные песни, которые я написал, ничем не отличались от тех, которые были неудачными. Песня «7 тысяч над землей» попала в синглы случайно. Меня все спрашивали, а как же под нее танцевать? Тогда зарождалось отечественное танцевальное движение, играла «Комбинация», Ирина Салтыкова что-то пела. И тут я с этой непонятной песней, «поздний час» (напевает строчку. — Ред.), шансончиком таким французским.
— Что вы ответили?
— Ответил: «Не знаю, как танцевать, но давайте поставим». Песня звучала из каждого утюга, а я ничего не сделал для того, чтобы она стала популярной, так получилось. Сейчас время не для такой музыки, какую я делаю, она не конкурирует с нынешними хитами — важно понимать это, продолжая двигаться в одну точку. Минимум раз в три-четыре года я пытаюсь совпасть со временем. Крайнюю, как говорят пилоты, такую работу — песню «Время не проведешь» — делали с Колей Девлет-Кильдеевым, лидером «Морального кодекса». У нее скромные двести с лишним тысяч просмотров, но это достойная песня. Другим песням, как, например, «Красавчику», нужно было время. Чтобы «Москва-Нева» появилась на радио хотя бы на короткое время, мне пришлось долго уговаривать программных директоров. Потом они сами говорили, что это большая победа, когда такие песни востребованы, как песни Димы Билана — артиста с огромным фан-клубом, который делает все, лишь бы их кумир был на первом месте. Занимать первые строчки хит-парадов — удел молодых исполнителей. Для меня ценно, что эта песня отличается от других. Сегодня очень много одинаковой музыки, ее стругают, как на фабрике, потому и помнят года два, не больше, мне же важно делать песни, которые будут оставаться популярными на протяжении десятилетий: «Московский бит», «То, что надо», «Шанхай-блюз» «Машины времени». Большим артиста делает наличие у него хитов.
— Находите комфортной скорость, с которой меняется музыкальная индустрия?
— Перемены, действительно, происходят очень быстро, но я не дергаюсь, не стараюсь за чем-то успеть. Считаю, что нужно оставаться верным своему делу. Я делаю то, что люблю и в чем разбираюсь, и всегда говорю: живем как джентльмены, уходить будем как джентльмены.
— Замечаете, что ваш слушатель стал моложе?
— Сложилась традиция два раза в год выступать в «Главклубе». Это площадка, рассчитанная на три с лишним тысячи мест, с демократичной ценой на билеты. На этих концертах всегда много молодых людей, и многие из них слышат нашу музыку впервые. Они привыкли к своим кумирам-ровесникам, среди которых много пластмассовых, с подкладами и компьютерами, поэтому живая энергия мастерски сыгранного рок-н-ролла производит на них огромное впечатление. Их удивление сравнимо с тем, что испытывала моя дочь: включила мне Muse и Franz Ferdinand, а я ей — Led Zeppelin и The Beatles. Спросила, правда ли, что так играли в 1969 году прошлого века. Да, играли, писали волшебные мелодии на века.
— Еще одна ваша цитата: «Ты должен очень четко понимать, что ты хочешь сказать, что ты сейчас на этой сцене делаешь и почему имеешь право на ней стоять». Как вы сами отвечаете на этот вопрос?
— Я считаю, что настоящий артист, звезда — это прежде всего рассказчик, который рассказывает историю, как никто. Если он повторяет чужую историю, то становится копировщиком, ремесленником, но зрителю всегда нужен первоисточник. Чтобы стать им, нужно сначала попеть много чужого, а потом найти неповторимую манеру, самому сочинить материал и рассказать отличную историю. У каждого большого артиста должна быть своя песня, песня, сделавшая его звездой. Так и отвечаю на вопрос: знаю досконально и американский рок-н-ролл, и отечественные шестидесятые — смешал их, нашел точный стиль и продолжаю ему следовать. Никаких синтезаторов, никакой химии, только аутентичные старые инструменты и очень энергичная, современная подача — с улыбкой на каждой ноте, самоиронией, которая, как перчик в супе. Три ноты возьму, и вы скажете: это Сюткин, потому что я знаю, зачем пою, и для меня счастье потрудиться еще.
— Как вы считаете, у таланта есть срок годности?
— Да, если артист не продолжает работать, а эксплуатирует то, что давно сделал, — рано или поздно его творчество перестанет интересовать других людей. Как точно сказано, гений — это человек, знающий, что талантлив, но продолжающий работать.
— Вы упомянули перчик в супе. Знаю, что до начала музыкальной карьеры вы успели поработать учеником повара, заместителем заведующего столовой для иностранцев, барменом. Какие у вас воспоминания об этом времени?
— Существовавший тогда закон о тунеядстве гласил, что вы имеете право быть безработным, если не ошибаюсь, 2,5 месяца — дальше привлекали к уголовной ответственности. Я хотел быть музыкантом: можно было выступать с песнями о комсомоле, партии, родине либо играть в каком-то другом месте. Играл в других местах, а чтобы не привлекли за тунеядство, работал на кухне. Как в Голливуде, спроси любого официанта, он скажет, я — актер, но пока работаю здесь. Вот и мне пришлось быть «пока поваром». Сегодня сам не готовлю, только подогреваю то, что приготовит Виола (смеется).
— Вы довольно открыто рассказываете о своей супруге, детях. Как их воспитывали?
— Детям я постарался дать крепкое образование. На протяжении восемнадцати лет своим примером пытался показать, что все достигается трудом. Воспитание, на мой взгляд, — это когда дети видят вашу совесть, ваши поступки и ваше отношение к жизни. Когда им исполнилось восемнадцать, пожелал удачи: мы видимся, но далеко не каждый день — нет времени, у них своя жизнь, у меня своя. Стараюсь быть рядом в нужные моменты, радуюсь их успехам. Приличные люди получились.
— Валерий Миладович, а когда вы в последний раз говорили «браво»?
— Много раз говорил, выходя на сцену и представляя коллектив. Довольно часто говорю коллегам за классную работу. На своем шестидесятилетии сказал группам «Секрет» и «Моральный кодекс», — они озвучивали мою вечеринку, на которой мы танцевали с Валерой Меладзе.
— А что будет на вашем концерте в Светлогорске? Танцы?
— Мы будем играть все самое лучшее. Открою секрет: у нас нет плейлиста — договариваемся, какую песню играем первой, а дальше импровизируем, исходя из того, какое настроение у публики. Обязательно играем все хиты, в серединке концерта обычно делаем отсылку к шестидесятым — все, что люди хотят от меня, обязательно получат, гарантирую. Будет энергично, как я всегда говорю, высокохудожественно, как говорит Министерство культуры, негромко и, сто процентов, не скучно.
Валерий Сюткин выступит на сцене «Янтарь-холла» 31 июля. Начало концерта 6+ в 19.00
Софья Сараева
Фотографии предоставлены компанией