Человек без крыши

Все статьи

иллюстрации: Маргарита Миронова
фото: Анна Полетавцева

Соседи

Анна Полтавцева

Бездомные живут в Берлине на виду у всех, но не все их замечают. Потому что они иногда ничем не отличаются от толпы

Авторская колонка

Мы встретились на одном мероприятии, в самом центре Берлина. Такое андеграундное место — от оживленной центральной улицы с красивыми витринами, залитой огнями, сворачиваешь в проулок. Дальше проходишь во второй внутренний двор, спускаешься по лестнице — и вот ты на месте. В небольшом зале, который, похоже, служил танцклубом или мини-театром, собралась совершенно разношерстная публика — представители богемы, творческая интеллигенция, активисты фондов местных сообществ, сотрудники редакции небольшого берлинского издания… Очень разные люди, но всех объединяло стремление к комфортной жизни в этом городе. Говорить собирались о социальном неравенстве. И тут на сцену вышел приятный темноволосый мужчина средних лет, очень стильно одетый — по-берлински стильно, с небольшой щетиной и пониманием чего-то особенного в глазах. Внешне напомнил Гришковца. Но когда он представился, по залу побежал шумок. Перед нами был БОМЖ, ну, то есть бывший бомж…

Соседи

Карстен был весьма успешным предпринимателем — руководил одной из крупнейших фэшн-выставок (тогда, наверное, ему привился вкус к одежде) Берлина. Гламурная среда, восьмидесятичасовая рабочая неделя, 150 дней в году в командировке, деньги и удовлетворение своего эго. Но однажды что-то пошло не так. Совсем не так, — и не пошло, а покатилось.

На Западе это называют burnout — модное заболевание, которое наравне с депрессией хотят причислить к официальным медицинским, чтобы начать лечить. По-русски сказали бы «сгорел на работе», но не просто сгорел, еще и потерялся. Карстен описывал свое состояние как полный ментальный паралич — вроде как понимаешь, что катишься в яму, видишь, что с тобой происходит, но ничего сделать не можешь. Работы нет, дохода нет, жилья нет — все развивалось очень стремительно, и вот он уже на улице, знакомится с новым миром. Точнее, мир все тот же, а он — на другой его стороне.

Соседи

В дословном переводе с немецкого «бомж» звучит как «человек без крыши». Оказывается, классические картины — пьяница в лохмотьях, катящий перед собой тележку с тряпьем, — это лишь верхушка айсберга. На самом деле большинство горожан даже и не подозревают, сколько «людей без крыши» находятся рядом с ними ежедневно, поскольку последние умело интегрируются в жизнь в общественных местах — библиотеки, транспорт, магазины — они есть везде, узнают друг друга, переглядываются, оставаясь незаметными для других. Их внешний вид неотличим от толпы — они поддерживают себя в порядке в бесплатных ночлежках, там же стригутся, моются. Там оказался и Карстен, — во время его рассказа в зале воцарилась тишина.

«Но есть же социальные службы, программы поддержки, выплаты, наконец! Почему эти люди не обращаются туда?!» — не выдержал кто-то из присутствующих. Карстен со вздохом ответил, что человек, проживший определенное время на улице, становится иным. Он асоциален, для него заполнить анкету, взять справку, занять очередь, взять талончик становится чем-то непреодолимо сложным. Уличная жизнь по-другому расставляет приоритеты, жизнь видится под другим углом, и то, что кажется простым среднему бюргеру, для человека без крыши является невозможным. Самое сложное, кстати, по мнению Карстена, — это полное отсутствие приватной сферы, ты вроде как одинок, но всегда на виду, ты никогда не бываешь один на один с собой, у тебя нет возможности закрыть за собой дверь и никого не видеть.

Соседи

Я задумалась. Вспомнила, что каждый день видела большое количество попрошаек. Причем некоторые из них делали это вполне креативно. Выставляли, например, перед собой три шапки, каждая подписана: «на бухло», «на сигареты», «на собаку». Это привлекает взор, прохожий неосознанно начинает задумываться, мол, конечно, на собаку, — и уже тянется за монетой. Такой вот маркетинговый ход. А еще есть те, кто все время стоит на одном и том же месте — годами, — их знают все жители района. Они знают тех, кто каждый день мимо проходит, — здороваются, спрашивают, как дети. Когда уходят куда-то, оставляют стаканчик для сборов и записку — «буду через 15 минут», по-свойски.

Через несколько лет скитаний Карстен смог уйти с улицы — так же быстро, как туда попал. Велика человеческая воля. Теперь у него есть и квартира, и работа, — вместе с единомышленниками он организовал агентство, которое проводит экскурсии по «Берлину бездомных», рассказывая о том, как они выживают в городе. Там есть свои маршруты, места, где останавливаются и учат всяким уловкам. Голь ведь на выдумку хитра — берем сетку, кладем пиво, опускаем в Шпрее, — вот вам бесплатный холодильник. А лето бывает жаркое! Или старинная ваза на острове музеев, в ней очень хорошо прятаться от ветра, и охранники никогда в нее не заглядывают. Желающих увидеть Берлин другими глазами оказалось хоть отбавляй — тут не только туристы, но и местные жители. Даже пришлось расширять штат экскурсоводов, одному уже не справиться. Но к прежней жизни он возвращаться не хочет. И к той, что была до прежней, — тоже.

Соседи

Позже я узнала, что всего в Берлине около 11 000 бездомных. Около четверти из них пользуются так называемыми Wota (Wohnungslosentagesstätten) — общественными ночлежками. В этом году они будут работать 25‑й сезон — не повод для праздника, но все же радует наличие альтруистов в городе. Мест для всех, конечно, не хватает. В последнее время даже появилась некоторая конкуренция — приехало много беженцев из более бедных регионов Европы. Образовываются национальные кланы. А в ночлежке на Франклинштрассе правила поведения написаны на 23 языках.

…А пока я выхожу из второго внутреннего двора в переулок, из него на центральную улицу — уже стемнело, мимо носятся машины, народ куда-то спешит. Думаю про Карстена. После него выступала представитель Бундестага и еще знаменитая актриса, но в голове все крутился и крутился рассказ бывшего бездомного.