Архив рубрики: Без рубрики

Пора (бы) адаптироваться к новым реалиям

Антон Хоменко попросил российских экономистов и представителей бизнеса оценить 2021 год, отметив одно или несколько событий, запомнившихся больше всего

Год назад Центробанк прогнозировал устойчивое возобновление роста российской экономики к весне, когда ситуация с пандемией коронавируса улучшится. Конечно, если удастся нормализовать ситуацию с пандемией COVID-19, — делали оговорку представители регулятора и Министерства экономического развития. Наступавший 2021 год должен был стать периодом оздоровления российской экономики после кризисного 2020-го. По официальному прогнозу Минэка, спад ВВП в коронавирусном году около 4% должен был смениться ростом на 3%. Россияне надеялись на повышение доходов и уровня жизни. А российский бизнес — на снижение инфляции и ставок внутри страны, рост цен на основные ресурсы за её пределами, благополучное завершение старых и начало новых инвестпроектов и на то, что компании смогут остаться на плаву, расплатившись с обязательствами.

Евгений Коган, президент компании
«Московские партнёры», профессор Высшей школы экономики:
— Главные события 2021 года подсказали мне, что в этом мире возможно всё. Нужно просто принять это и действовать, исходя из обстоятельств. Событий несколько. Во-первых, NFT, когда я понимаю, что какая-то картинка в блокчейне может стоить совершенно невероятных денег. Во-вторых, компания Revian (Forbes¹⁶⁺: «Фееричный взлёт акций этого производителя электрических автомобилей стал большим событием»). Знаете, когда я читал про него, я увидел 150 автомобилей. Протёр глаза, потому что думал, что имеется в виду 150 тысяч автомобилей. Но нет! Оказалось, что просто 150. И стоит электрокар 100 миллиардов долларов, а стоил дороже. Это тоже для меня некий внутренний шок. Рамки возможного, дозволенного, логичного, привычного сломаны к чёртовой матери. Это основное понимание года — мы все привыкли жить в некой Вселенной, которая стала метавселенной, живущей по своим законам. Изменились правила, и ты должен мучительно долго думать, но одновременно быстро принимать решения и адаптироваться к новой реальности. Возникновение новой реальности — главный итог 2021 года. Люди пытаются найти точку опоры, то, за что зацепиться и куда идти дальше, понимая, что есть точка А и точка Б. Проблема в том, что сегодняшняя разорванность связей привела к тому, что надо менять мировоззрение, переосмыслить Вселенную.

По подсчётам международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza, в 2020 году 515,5 тысячи российских коммерческих организаций прекратили работу. А это каждая шестая компания в России. При этом новых бизнесов появилось в 2,4 раза меньше, чем закрыто старых. Как сообщал бизнес-омбудсмен Борис Титов в докладе президенту, лишь 10% российских компаний смогли получить обещанную поддержку от государства

Константин Кузнецов, управляющий партнёр Advice Finance:
— Событие мировой экономики — признание биткоина как платёжного средства в нескольких странах, например в Сальвадоре и на Кубе. А также выпуск на фондовый рынок ETF на биткоин сразу двумя крупными операторами — Bitcoin Strategy ETF и ETF VanEck Bitcoin Futures. Оба этих события обеспечат большой приток ликвидности на крипторынок. В частности, покупку основных криптовалют — биткоина и Ethereum, в том числе из-за повышенного внимания со стороны институциональных инвесторов со всего мира. Последнее событие — вывод на фондовый рынок ETF VanEck Bitcoin Futures и Bitcoin Strategy ETF, по сути, обеспечивает мост по переправке капитала с фондового рынка в крипторынок, что в долгосрочной перспективе позитивно скажется на росте котировок главной криптовалюты. Текущую коррекцию главной криптовалюты и альткоинов стоит рассматривать как локальную просадку перед большим ралли до конца 2021 года.

Алексей Маврин, социальный предприниматель, основатель федеральной сети пансионатов для пожилых людей «Опека»:
— В первую очередь это, конечно же, пандемия, продолжающая оказывать негативное влияние на бизнес. По подсчётам международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza, в 2020 году 515,5 тысячи российских коммерческих организаций прекратили работу. А это каждая шестая компания в России. При этом новых бизнесов появилось в 2,4 раза меньше, чем закрыто старых. Как сообщал бизнес-омбудсмен Борис Титов в докладе президенту, лишь 10% российских компаний смогли получить обещанную поддержку от государства, а многие меры — в частности, отсрочка по аренде госимущества или реструктуризация кредитов — оказались невостребованными.

Согласно прогнозам S&P и Минэкономразвития, по итогам 2021 года рост российской экономики составит 4-4,2%, а в 2022 году темпы роста замедлятся до 2,6%. Можно констатировать, что пандемия, как и любой кризис, работает на очищение рынка — слабые компании прекращают существование, сильные адаптируются и продолжают работу. Это отлично продемонстрировало второе событие, которое я бы хотел отметить, — переход в онлайн. Такой формат работы освоили даже специалисты, ранее категорически его отрицавшие, например психологи. Что касается нашей сферы — уход за пожилыми людьми, — то мы тоже внедряем дистанционные услуги и сервисы: доставку полезной еды для пожилых людей, age-tech*-систему удалённого мониторинга здоровья и так далее.

* Цифровые услуги для пожилых

Фотографии из архива героев

Ценность свободы для каждого

Можно ли распределить роли в семье таким образом, чтобы каждый оставался самодостаточной личностью? Как гармоничные отношения влияют на успех бизнеса? Насколько реальна цель – прожить вместе 50 лет? Личный опыт Ольги и Сергея Калашниковых

— Ольга, последний раз мы с вами общались в 2019 году. Тогда у меня сложилось впечатление, что вы были сдержанны в высказываниях. Сейчас, по наблюдениям, в том числе за вашим инстаграмом, кажется, стали свободнее. Как будто освободились от зажимов. Что изменилось?
Ольга: Вы верно подметили, так и есть. Последние три года и для меня, и для супруга стали временем трансформации. Мы освободились от многих зажимов, избавились от блоков и установок, которые раньше нас сковывали. Изменения действительно видны по социальным сетям: мы стали публиковать то, что обычно происходит за закрытыми дверями. Например, сегодня я выложила обнажённые кадры с фотосессии, на которую решилась практически за три недели до родов. Мы позволяем себе поступать, как чувствуем.

— Вы говорите «мы».
Ольга: Это обоюдная история, иначе нельзя. Когда один человек стремительно развивается, а другой не успевает за ним, пара неизбежно расстаётся. Я давний поклонник психотерапии, тренингов по личностному развитию. Сергей подключился чуть позже, увидев на моём примере, какой результат даёт эта работа, как она сказывается на отношениях между партнёрами.

— Вы обсуждали друг с другом, что, мол, вот с этого момента выносим в публичное пространство вещи, о которых многие не говорят?
Ольга: Конечно. Ещё год назад мы думали о том, что неплохо было бы заняться развитием личного бренда, но тогда нас что-то сдерживало, вечно находились какие-то отговорки. Мне казалось, что я в кадре выгляжу не так: тут прыщик, тут следует похудеть. Сергей тоже воспринимал это как напряг: нужно что-то снимать, думать. Помогло старое доброе правило «просто начни действовать». Мне было важно получить благословение Сергея, ведь было очевидно, что я стану транслировать семейную жизнь. С его одобрения начала рассказывать о личном. Со временем он тоже стал активным в сети.

— В этом году вы запустили сразу несколько проектов: женское сообщество My way, курс личностного развития «PROтебя», благотворительный фонд. Правильно понимаю, что это стало возможным как раз благодаря внутренней свободе?
Ольга: Без неё мы бы не пригласили на день рождения Моргенштерна (смеётся). В 25–30 лет мы создавали проекты и бизнесы для того, чтобы показать миру, что мы можем. Сейчас находимся на этапе, когда всё достигнуто и доказано. Теперь хочется создавать то, что принесёт удовольствие нам и пользу другим. Готовность делиться, когда хочешь отдавать и видеть, как благодаря тебе у людей меняется жизнь, выливается в такие проекты.

— Один из них — женское сообщество My Way. Что это такое?
Ольга: Можно сказать, My Way стал апогеем многолетних мечтаний. Первые семинары и тренинги для женщин я проводила ещё в то время, когда открывала секс-шопы. С тех пор мечтала, что когда-нибудь снова начну делиться, — но чем именно буду делиться, не знала. На создание My Way подтолкнуло понимание того, что многие женщины испытывают потребность в окружении. В Калининградской области немало приезжих, а когда человек меняет место жительства, он не понимает, куда идти за общением, где искать подруг. Не подойдёшь же в кафе со словами: «Привет, давай знакомиться». Я сама состою в Club 500 (международный закрытый бизнес-клуб. — Ред.) — он послужил хорошим примером того, как работают сообщества. Увидела, как предприниматели со всей страны готовы приезжать в одно место, чтобы оказаться в кругу людей со схожими ценностями и интересами. Всё это определило то, каким я хочу видеть My Way. В этом сообществе женщины могут развиваться вместе с единомышленниками. Моя практика показывает, что те, с кем дружишь с детства или со школы, порой как будто застревают на одном уровне. Общение с ними напоминает тёплое болотце — всех всё устраивает, все привыкли, но счастья нет. Сообщество стало местом, где можно выйти за эти рамки. Это искусственно созданный контекст, куда приходят за отдыхом, новыми знакомствами, поддержкой, знаниями в совершенно разных областях. И хотя это проект для души, он уже содержит себя сам.

Ольга Калашникова
В 19 лет открыла сеть секс-шопов «18+» в родном Томске. Шесть лет назад — магазины декора, текстиля и посуды европейского формата Hommy. В этом году основала женское сообщество My way и запустила курс личностного развития «PROтебя». В августе с размахом отметила 35-летие: на вечеринке выступил Моргенштерн и состоялась презентация книги «О нас. История любви, изменившая жизни многих»¹⁸⁺.

Сергей Калашников
18 лет в мебельном бизнесе. Руководил проектами «Формула уюта», «Мебельная база», «Интерьеро» и другими. Сегодня они объединены под брендом BOXX. В сентябре этого года вместе с Ольгой открыл благотворительный фонд Калашниковых, специализирующийся на благоустройстве и ремонте жилья для малоимущих и многодетных семей. Готовится к запуску авторского курса для предпринимателей.

— Это не клуб по интересам?
Ольга: Таких немало. My Way, напротив, очень разноплановый. Общаемся с сексологами, бизнес-коучами, занимаемся йогой, проводим всевозможные тантрические встречи. А ещё ходим в баню, завтракаем вместе, организуем девичники. Правило членства — посещать минимум четыре мероприятия в месяц, всего проходит порядка 20. Меньше было только в августе, на который пришёлся пик отпусков.

— Чему вы научились за время существования сообщества?
Ольге: Эта сфера для меня новая. Несмотря на опыт в бизнесе, оставались сомнения в том, всё ли я делаю правильно, интересно ли это людям, не ерунду ли я говорю. До декабря сама активно проводила встречи на разные темы. Поэтому обратная связь была невероятно важна. Отзывы участниц подтвердили, что сообщество полезно. Это стало хорошим подспорьем для будущих проектов, в том числе для курса личностного развития «PROтебя».

— Сергей помогал запустить My Way?
Ольга: Помогал, но не с организацией. Одно из самых популярных мероприятий сообщества — откровенный разговор с мужчиной. Мы часто стесняемся или боимся прямо спросить у наших мужчин, как они относятся к тому или иному явлению, чего хотят, почему не проявляют инициативу или изменяют. Редкий мужчина, особенно если он находится в отношениях, может внятно ответить. Скорее всего, отмахнётся, промолчит или скажет, что всё нормально. Идея таких встреч — дать женщинам возможность услышать мужскую точку зрения, как раз в таких встречах Сергей участвовал. Задавая ему вопросы, участницы получали честные, порой даже шокирующие ответы. Некоторых это подвигло сконцентрироваться на работе, другие приняли решение начать работать с психологом. Многие говорят, что после разговора с Сергеем появилось желание и вдохновение изменить стратегии в отношениях.

— Почему вы пригласили именно Сергея?
Ольга: Мне, как основательнице этого клуба, важно, какие ценности транслируются в сообществе. А поскольку муж и жена — одна сатана… (Улыбается.) Я точно знаю, что Сергей расскажет то, что действительно поможет женщинам. У нас были желающие принять участие, но я понимала: человек ещё не проработал проблемы, будет транслировать свою боль. Когда находишься внутри проблемы, видишь ситуацию только с одной стороны. Когда уже решил её, можешь посмотреть с совершенно другого ракурса. Делиться опытом можно только тогда, когда все узлы развязаны.

— В инстаграме вы много рассказываете о семейных ценностях. Сформулировали их сами или помогла терапия?
Ольга: 50 на 50. Есть, например, ценность свободы — она известна всем, впитываем её с молоком матери. Но для того, чтобы осознать, что в отношениях она необходима как воздух, нужна психотерапия. Это можно сравнить с лобовым стеклом в автомобиле: чтобы что-то увидеть, сначала требуется очистить его от грязи. Мы уже не один год проходим тренинги, они помогают видеть ясно.

— Один из ваших принципов — давать друг другу свободу — можно трактовать по-разному. Объясните.
Ольга: Во-первых, важна финансовая свобода. Она не зависит от того, предприниматели мы или нет. Каждый должен иметь свой доход, чтобы люди не держались за отношения из-за страха остаться без средств к существованию. Я знаю много пар, в которых женщины терпят до последнего, понимая, что не смогут содержать себя и детей. Мы с Сергеем вместе не из-за обязательств или чувства долга, а потому, что нам интересно друг с другом.
Свобода в уважении личных границ проявляется в том, что у каждого своя спальня. Почему, например, женщины часто подолгу пропадают в ванной, а мужчины — в туалете? Потому что это единственное место, где они могут остаться наедине с собой. Дома мы создали такую обстановку, чтобы у каждого было своё пространство. Если Сергей говорит, что хочет побыть один, ни я, ни дети не обижаемся, никто не ломится к нему в комнату. Дети, кстати, понимают, что если дверь закрыта, нужно обязательно постучать.
Когда кто-то из нас проводит время с друзьями, не пишем десятки сообщений с вопросами «Где ты?» и «С кем ты?». Никогда не говорим друг другу: «Нет, я тебе запрещаю идти». Такой гиперконтроль неприемлем. Никто никому ничего не должен. Кроме общих интересов и целей у каждого есть своя жизнь. Мы не растворяемся друг в друге, не стремимся заполнить собой жизнь партнёра.
Сергей: Любое партнёрство строится на двух ключевых ценностях — это свобода и уважение. Я убеждён в том, что мужчина и женщина — главные люди в жизни друг друга. Ни дети, ни родители не важнее. На первом месте ты сам, на втором — супруг или супруга.

— В предыдущем браке и у вас, и у Ольги было иначе?
Ольга: Да, о свободе и речи не было.
Сергей: У меня предыдущий брак продлился 10 лет, это были созависимые отношения.

— Что такое семейная стратегия, о которой вы говорите?
Сергей: Это направление, в котором мы договорились двигаться. Наша с Ольгой цель — прожить вместе 50 лет.
Ольга: Через призму этой цели мы смотрим на конфликты, кризисы. Если семь лет назад, когда мы ругались, мне казалось, что это конец всему, сейчас я понимаю, что в масштабе всей жизни это мелочь. Нужно просто прожить эти эмоции и договориться. 50 лет вместе — не номинальная цель. Мы не хотим терпеть друг друга и во что бы то ни стало дождаться этой даты. Мы хотим прожить их так, чтобы всё это время нам хотелось быть вместе.

— Как гармоничные отношения влияют на бизнес?
Сергей: Перед тем как принять любое решение, я всегда оглядываюсь на нашу стратегию. У человека должна быть одна ключевая цель. Заработать денег, реализоваться в карьере, быть хорошим отцом и мужем. По сути всё это — одна цель, максимальная честность по отношению к главному человеку в моей жизни. Как отношения помогают в бизнесе? Они дают мотивацию, являются опорой. У меня есть внимательный партнёр, который на 100 процентов меня понимает. Ольга может моментально почувствовать, какое у меня настроение, и сделать так, что нам обоим в этом моменте станет комфортно. Это очень круто.
Недавно я прошёл серьёзный четырёхмесячный психологический тренинг личностного роста, поскольку у меня есть идея запустить курс для молодых предпринимателей, зарабатывающих больше 500 тысяч. Рассказать им, как масштабировать компанию, систематизировать работу, доносить ценность до клиента, объединять сильных, мощных командных игроков — за 18 лет в бизнесе я не раз проходил через это сам. Но это всё поверхностные вещи, как верхушка айсберга. Фундаментом являются отношения. Если бизнесом занимаются молодые холостые ребята, им нужно доказать родителям, что они могут, реализоваться. На следующем этапе у них возникнет потребность в создании семьи. И как раз здесь они столкнутся с тем, с чем сталкиваемся мы с Ольгой и каждый без исключения человек, решивший завести семью. Мне хочется поделиться своим опытом, рассказать, как я строю отношения с женщиной для того, чтобы мы оба были счастливы. Что мужчина отвечает за постоянный рост уровня жизни и за безопасность.
Ольга: И больше ничего от него требовать нельзя.
Сергей: Да, всё остальное факультативно. Мужчина обязан уважать свою женщину, зарабатывать деньги, гарантировать финансовую и физическую безопасность, позволяющие женщине реализовать себя.

— А за что отвечает женщина?
Сергей: За всё остальное.
Ольга: Софья сейчас положит трубку (смеётся), — мы ведём разговор онлайн.
Сергей: Ты со мной не согласна?
Ольга: Согласна.
Сергей: Софья, я объясню. У нас есть понимание, кто за что отвечает, и нет претензий друг к другу. Мы держимся в рамках договорённостей и кайфуем от этого. Я считаю, для того, чтобы каждый занимался тем, что приносит ему удовольствие, нужны помощники. Для меня водитель и ассистент важнее любого топ-менеджера в компании, это главные командные игроки, обеспечивающие нашу жизнедеятельность. Я знаю много предпринимателей, у которых бытовые вопросы не улажены. Он предлагает нанять помощницу по дому, а она отказывается и упахивается сама. Недавно услышал отличную фразу: «Мужчина прекрасен, когда он напрягается и борется с драконом. А женщина прекрасна, когда она расслаблена».
Ольга: Об этом, кстати, часто спрашивают на мероприятиях сообщества: «Как вдохновить мужчину, чтобы он начал зарабатывать? Я активная, работаю и развиваюсь, а он лежит на диване и ничего не делает». Так происходит, если роли перепутаны.

— В предыдущем интервью «Королевским воротам»¹⁶⁺ Ольга рассказывала, что ей неинтересен бизнес ради денег: должна быть идея, вдохновляющая руководителя, команду, клиентов. Сергей, что интересно вам?
Сергей: Всё начиналось ради того, чтобы создать подушку безопасности, купить себе какие-то материальные блага, доказать родителям и окружению, на что я способен, — наверное, так мыслят все предприниматели, не имевшие сильной поддержки, кто сделал себя сам. В будущем это стало пересекаться с пониманием, к которому приходит каждый зрелый предприниматель, что его продукт — это ценность. Я всегда говорю команде: прибыль является побочным эффектом нашей работы. Важнее то, что мы создаём ценность и реализуем свои амбиции. Когда собственник перестаёт реализовывать идеи, нужно переключаться на другие проекты, продавать бизнес или передавать его младшим партнёрам. Иначе начнёшь разрушать то, что создал.
Когда-то я это и сделал. Если помните, была компания «Формула уюта». Я настолько долго занимался этим бизнесом, что из-за большой операционной деятельности уже не получалось воплощать идеи, создавать ценность. Поэтому мы сделали ребрендинг. Сейчас я являюсь собственником бренда BOXX, мы готовимся выйти за пределы Калининградской области. Ищем партнёров, разделяющих наши ценности и подход. BOXX — не просто мебельная компания. Мы делаем ремонт и отделку под ключ, сотрудничаем со многими застройщиками. Так работают европейские коллеги. В прошлом году открыли первый гипермаркет мебели и товаров для дома Big BOXX на Московском проспекте — идея ждала реализации больше семи лет.
Ольга: Бизнес, как и отношения, — не есть мы, это лишь часть жизни. Если не получится бизнес, со мной всё будет нормально, сделаю что-то другое. Если закончатся эти отношения, значит, начнутся другие. Нужно стремиться к гармонизации всех сфер жизни, чтобы не было перекосов. Люди из бизнеса очень часто уходят в работу, из-за этого разрушаются отношения — человек приходит домой, здоровается с партнёром как с соседом и ложится спать, чтобы утром пойти на работу.

— Ольга, женское сообщество и курс «PROтебя» связаны?
Ольга: Нет, это самостоятельные проекты. Открытие сообщества стало отправной точкой, вдохновило на создание курса. Мы с Сергеем тратим много времени и средств на образование, учимся у топовых коучей. Как и он, я проходила четырёхмесячный тренинг личностного роста — участие в нём стоит 1,5 миллиона рублей. В «PROтебя» я включила главное из самых разных тренингов, в которых участвовала, и свой практический опыт. Он важнее, чем общие красивые фразы вроде «Главное — полюбить себя». Хочу, чтобы слушатели курса в точных пропорциях знали, сколько вешать в граммах. Должно быть чётко и прозрачно, как в бизнесе.

Свобода в уважении личных границ проявляется в том, что у каждого своя спальня. Почему, например, женщины часто подолгу пропадают в ванной, а мужчины — в туалете? Потому что это единственное место, где они могут остаться наедине с собой. Дома мы создали такую обстановку, чтобы у каждого было своё пространство

— Сергей, ваш курс стартует уже в следующем году?
Сергей: Да, таков план. Руководители часто обращаются ко мне за советом, вижу запрос от предпринимательского сообщества. Хочется подойти к запуску курса основательно, чётко сформулировать цель. Возможно, аудитории будет не менее интересно узнать об отношениях между мужчиной и женщиной — почему нет. Пока изучаю гипотезы.

— В этом году вы вдвоём открыли благотворительный фонд Калашниковых, помогающий малоимущим и многодетным семьям ремонтом. Как родилась идея?
Сергей: После ребрендинга управлением BOXX занимаются партнёры, благодаря чему последние несколько лет у меня есть возможность изучать потребности клиентов. В магазинах остаётся много мебели с незначительными повреждениями: мы не можем выставить её на продажу, но она может быть полезна тем, кто не может позволить себе покупку. В прошлом, в том числе работая депутатом Зеленоградского городского округа, я сотрудничал с разными фондами и другими учреждениями — это важное дело, но всегда оставалась некая недосказанность. Я не видел результат, не говорил с теми, кому мы помогли. Когда в 2018 году BOXX провёл первый розыгрыш ремонта комнаты, я подумал, что обустройство жилья может стать благотворительным проектом. В сентябре этого года начал работу наш фонд.

— Вы говорили, что цель — выйти на один проект в неделю. Сколько времени потребуется?
Сергей: Мы заложили на это до трёх лет, но я думаю, что получится быстрее.

— Помогать по другим направлениям планируете?
Ольга: Мы чётко определили фокус и не намерены его размывать. Регулярно получаем в инстаграме просьбы помочь ветеранам, детям, животным, они приходят десятками. Но как бы ни тяжело было отказывать, помочь всем невозможно. Более того, никто не обязан это делать. Благотворительность должна оставаться искренней. Поэтому благотворительный фонд Калашниковых останется целевым.

— Ещё одно событие — в этом году состоялся ваш дебют в роли писателей. Расскажите о книге «О нас. История любви, изменившая жизни многих»¹⁸⁺.
Ольга: Мы вместе уже девять лет. Каждый раз, когда новые знакомые спрашивали о нашей истории, рассказ занимал три-четыре часа. И хотя все слушали с интересом, мы понимали, что это долго. Шутила, что когда-нибудь напишу книгу, чтобы не рассказывать снова. В прошлом году, во время локдауна, стала записывать фрагменты. Думала выложить серию постов в инстаграм, но услышав обратную связь от Сергея и близких друзей, поняла, что книге всё-таки быть. Когда она была готова на 70 процентов, заключили договор с издательством.
Получилась очень крутая и откровенная книга. «О нас» — не обычная лавстори, в ней много рефлексии, видна наша трансформация, о которой мы говорили в начале интервью. Многие женщины находят в ней ответы на вопросы: как строить отношения с мужчиной, выбирать себя, когда все вокруг настроены против, где найти внутренний ресурс.

— Как продаётся тираж?
Ольга: Первый почти раскупили, будем допечатывать. Для меня стало открытием, что мужчины, даже те, кто не знают, кто такие Ольга и Сергей Калашниковы, нередко покупают «О нас» и дарят своим женщинам.

— Продолжение следует?
Ольга: Обязательно.

Софья Сараева

Фотографии из архива героев

Итальянская классика и русский фьюжн

Ольга Орлова посетила два новых ресторана

Napoli Gastro
Новый ресторанный проект у здания правительства Калининградской области специализируется на итальянской кухне. Его открыл владелец компании по производству марципана Pomatti Михаил Попов вместе с партнёром, имя которого не раскрывается. По иронии, первый день работы Napoli Gastro совпал с днём введения входа по QR-кодам. «Самовывоз» внедрили сразу.

Интерьер минималистичный, но не скучный: серо-белые стены и мраморные полы разбавлены яркими зелёными и красно-оранжевыми акцентами — барной стойкой, диванами и креслами. На этом визуальные отсылки к Италии заканчиваются — никаких флагов и контуров Апеннинского полуострова. Декоративные элементы и даже столовые приборы — золотистого цвета, перед трапезой наливают стакан воды с лимоном или огурцом, а для мытья рук предлагают мыло Zielinski&Rozen — внимание к деталям.

Меню лаконичное, половину от всех позиций составляет неаполитанская пицца из печи и паста собственного приготовления. Есть несколько закусок и салатов, два горячих блюда и один десерт (конечно, тирамису). Блюда авторские, но без лишней сложности и длинных вычурных названий. Предлагаются варианты тартара и паштета, цветная капуста с кунжутным соусом и жареный цыплёнок на хрустящем романо для любителей «Цезаря». Раздел бара из концепции немного выбивается: облепиховый чай — не самый итальянский напиток.

Вариации пасты в меню самые классические, карбонара и арабиатта с рикоттой. Последняя оказалась неплохой, но без изюминки: не покидала мысль, что я легко могла бы приготовить такую и дома. Болоньезе в Napoli Gastro выглядит куда интереснее. Среди начинок пиццы встречаются необычные сочетания, например, баклажан с рикоттой или салями с сыром дорблю и вяленой сливой, но есть и более привычные варианты вроде «Маргариты». От захватившей город римской пиццы неаполитанская отличается тем, что она круглая и рассчитана на одного. Здесь её диаметр 25 см, значительную часть составляют пышные бортики. Они каноничные, но слишком уж большие — столько хлеба, пусть даже вкусного, непросто осилить. Но на вкус пицца хороша: тянущийся сыр, воздушное тесто, сбалансированная начинка и ничего лишнего. А ещё она отлично смотрится на фуд-фото. Поэтому пицца из Napoli Gastro имеет шансы на успех.

SKAZKA
На месте La Storia открылся «демократичный» ресторан с современной русской и европейской кухней. Шеф-поваром стал Саша Марьянович, известный калининградцам по работе в Resto-Presto и других проектах «Круассан Family». Новое заведение опять получилось масштабным: два этажа, посадочные места на любую компанию, барные стойки и открытые зоны кухни. В интерьере классическая ресторанная мебель и живая зелень соседствуют с элементами из русских сказок. Повсюду зайцы, петушки на палочке и портреты девушек в кокошниках. На стенах отделка в стиле русской избы, люстры при входе напоминают короны, а лестница, которую многие помнят по La Storia, обрела новые перила, отсылающие к кольчуге богатырей. Логотип ресторана составлен по сказке о Кощее: яйцо в утке, утка в зайце.

В меню господствует фьюжн: борщ с цыплёнком с соусом дзадзики, пастой карбонара и мидиями в азиатских соусах. Встречаются такие мультинациональные блюда, как вареники Том Ям или неаполитанская «Жар-пицца» с чоризо и халапеньо. Есть любопытные закуски — хумус из печёного перца и риет из свинины и говядины, томлёный в печи с мёдом. Основа меню — мясная. На горячее предлагают всевозможные стейки, колбаски и шашлыки, а для вегетарианцев подойдёт, например, капуста из печи со сливочным соусом, баклажан из печи с ароматными травами или стейк из брокколи в ореховом соусе.

Вареники со сливой в панировке

Одна из немногих позиций, отсылающих к сербским корням шефа, — вареники со сливой в панировке. В порции пять штук, поэтому блюдо воспринимается как десерт. На вкус сладкие, но не приторные, и напоминают русские вареники с вишней. Если верить странице SKAZKA в Instagram, это одна из самых популярных позиций. Попробовать вареники по-сербски стоит как фирменное блюдо от шефа.

Цены в ресторане ниже среднего, а порции — больше. Например, тарелка томлёного в печи борща за 290 рублей больше похожа на небольшую кастрюльку. Я не осилила. Беспристрастно оценивать борщ сложно, ведь у каждого шеф-повара, как и у каждой хозяйки, он свой, но мне понравился: густой, наваристый. Подаётся на брутальной деревянной доске с копчёной сметаной, салом и булочкой. Копчёного в меню вообще много: масло, сыр, рыба и мясо, а вкус «с дымком» можно назвать фирменным. Даже в разделе десертов есть чизкейк из печи. Кажется, ресторан занял удачную нишу.

Упомянутые напитки являются безалкогольными

Фотографии Ольги Орловой, Александра Южды, Instagram

Смогли выстоять и доказали лидерство

Калининградский Sony CENTRE, которому в этом году исполняется 10 лет, признан «Лучшим предприятием отрасли»^*. В преддверии юбилея генеральный директор группы компаний IT Premium Юнна Горобченко с коллегами рассказывают о том, как их команда изменила формат Sony Centre и восприятие премиум-розницы в Калининграде и в России, и о том, что помогло достичь значимых результатов

— Десять лет — большая цифра для ретейла?
Юнна Горобченко: Скажу так: это достаточно долгий путь, чтобы испытать на себе несколько циклов развития отрасли, пережить ряд переломных этапов и выстоять. Наработать профессиональные компетенции на достаточно высоком уровне и занять прочное место на рынке. Для нас это ценное достижение. Стабильных компаний в нашей отрасли не так много. Тех, кому больше десяти лет, и того меньше.

— Расскажите о начале развития проекта. Какая задача стояла перед командой?
Юнна Горобченко: Когда мы приняли решение запустить проект, бренд Sony уже был представлен в Калининграде. Несмотря на это, мы решили так или иначе попробовать свои силы, сделать фокус на компьютерную технику и продолжить развиваться как специалисты в направлении монобрендов — и десять лет назад открыли салон Sony VAIO.

— Вы говорите, что проект пережил много перемен и вызовов. Какие из них самые значимые?
Юнна Горобченко: Я никого не удивлю, если скажу, что каждый экономический кризис был испытанием, особенно кризис 2014 года. О нашей работе в то непростое время мы не раз рассказывали на страницах журнала "Королевские ворота«16+. Если говорить о нашей специфике, было два значимых вызова. Это перемены, связанные с уходом из ассортимента Sony бренда компьютерной техники VAIO, и открытие Sony CENTRE в новом для России формате, в разработке которого мы приняли непосредственное участие.

— Вы практически лишились основного на тот момент продукта?
Юнна Горобченко: Это правда. Компьютерная техника долгое время была нашим основным сегментом, составляла до 70 процентов в структуре товарооборота. Лишиться этого продукта означало необходимость немедленно перепрофилироваться в отношении ассортимента. Со стороны это может звучать не столь драматично — какая разница, что продавать. Но на деле нам пришлось полностью перенастроить эту бизнес-единицу — от обучения персонала до финансовых вложений: оборотные средства, сроки окупаемости, рентабельность, потребность в расширении торгового и складских помещений — изменилось всё. Мы снова оказались в ситуации, когда конъюнктура рынка и поведение конкурентов резко менялись. И тогда мы встали перед выбором: закрыть проект и уйти с рынка или сделать рывок, который позволит дифференцироваться от всех конкурентов. Для этого мы должны были предложить Калининграду качественно новый Sony CENTRE, учитывающий специфику локального рынка. Его создание было сложнейшим и в то же время самым интересным периодом за все годы работы проекта. Каждый в команде был вовлечён, все вместе мы боролись за право стать первым Sony CENTRE нового формата в России — и нам это удалось.

— Вы сделали большой акцент на новизну формата. В чём его особенность?
Юнна Горобченко: На наш взгляд, в Калининграде достаточно требовательный покупатель. Это обусловлено не только большой конкуренцией ретейлеров — существенно влияет близость европейских стран с высоким уровнем клиентского сервиса, другим подходом к организации торгового пространства и особенным фокусом на опыт клиента. Для нашей отрасли, где бренды постоянно находятся в очень жёсткой конкурентной борьбе за выбор потребителя, это решающие факторы. Мы хотели создать совершенно новое пространство и новое впечатление от Sony CENTRE.

Так как проект был инновационный и до этого ни один магазин премиум-розницы так не делал — они исповедовали более традиционный подход, — то согласование заняло гораздо больше времени и сил, но результат того стоил. В итоге новый Sony CENTRE существенно отличается дизайном и эргономикой пространства. Мы переосмыслили представленность ТВ и звука, сделали стилистические акценты на зону фото и PlayStation.

— Как быстро вам удалось согласовать новый формат?
Юнна Горобченко: Волнительно мне вспоминать этот момент, но нам не сразу согласовали проект. На тот момент существовали утверждённые на всю Россию стандарты и правила организации магазинов Sony CENTRE. Конечно, новый проект выбивался из общего подхода, поэтому его согласовали не сразу. Но всё-таки отличной команде Sony CENTRE удалось показать перспективность своего проекта и его утвердили как пилотный — попробовать новый подход в премиум-рознице.

IT Premium – «Лучшее предприятие отрасли» в Северо-Западном федеральном округе. Рейтинг составлен Центром аналитических исследований. В нём участвует более 2300 компаний

— Каково оказаться в ситуации, когда был риск закрыть проект? Тем более что речь идёт о людях.
Юнна Горобченко: Безусловно, существовал риск, что новый формат магазина не будет успешным, и мы можем оказаться неприбыльными — любой предприниматель осознаёт эти риски и принимает решение, учитывая их. Мы через всё проходили вместе — не хотелось ничего скрывать. Коллеги знали об этом этапе, именно это придавало сил бороться за идею вместе. У нас начались горячие деньки — мы серьёзно подошли к обоснованию целесообразности запуска нового проекта именно тогда. Подготовили целую диссертацию с доводами в пользу нашего проекта, с расчётами и аналитикой, в надежде убедить руководство Sony разрешить внедрить формат нового Sony CENTRE. Неделю готовились практически распрощаться с проектом, но, к счастью, удалось совместно доработать все нюансы, и проект был согласован.

Получив согласование, мы понимали, что если вдруг наши ожидания не оправдаются — это будет риск: либо вытянем проект, о котором мечтали и к которому стремились, либо будем вынуждены признать, что приняли неверное решение. В предпринимательстве риск равен возможности, поэтому мы рискнули. Целый год жили и работали как на минном поле: каждая проверка, каждый визит бренда — как экзамен. Сейчас, спустя три года, понимаем, что всё было не зря. За это время мы несколько раз становились «Самым креативным партнёром» и получали статус «Лучшие продажи в России» — это дорогого стоит.

— Как за это время изменилась команда? Что стало самым ценным для тех, кто каждый день работает с покупателем и с его потребностями?
Директор отдела маркетинга IT Premium Анна Катеруша: Установив достаточно высокую планку, мы полностью пересмотрели подход к клиентскому маркетингу. Прежде всего, хотелось дать больше впечатлений от продуктов — ввели тест-драйв техники, примерку ТВ дома и в офисе, другие сервисы. Для ценителей фото и для профессионалов мы создали фотосообщество, привлекли амбассадоров Sony Alpha — мало кто знал, что в Калининграде несколько профессионалов с этим статусом. Проводим фотозавтраки, мастер-классы с фотографами мировой величины, которые известны далеко за пределами России и забукированы на год вперёд, предлагаем специальные акции для профессионального сообщества. Быть ближе к нашему покупателю — важнейшая ценность, которой мы дорожим.

Команда Sony Centre

Коммерческий директор IT Premium Дмитрий Мартышев: Разработать и представить новый формат фирменного магазина в России — большая ответственность. Не меньшая ответственность — оправдать доверие компании Sony в части работы Центра и предвосхитить ожидания поклонников бренда: довести уровень профессионализма команды до желаемого, работать так, чтобы каждый клиент хотел вернуться. У нас не было права на ошибку.

— Какие тренды в современном ретейле вы считаете главными?
Юнна Горобченко: Несмотря на то, что в каждом сегменте свои особенности, мы уже никуда не свернём с курса на омниканальность и клиентоориентированность. Также компании продолжат улучшать клиентский опыт, важнейшим фокусом станет экономика впечатлений. Это моё мнение.

— Что вы делаете в этом направлении?
Юнна Горобченко: На многое нас вдохновил именно период пандемии. Он потребовал мобильности в способах работы и оперативности в решениях, все недоработки были как на ладони и заставили проявить креативность. Мы нашли новый подход к работе с телевизорами BRAVIA. Научились оказывать потрясающий, на мой взгляд, сервис — примерку и тест-драйв техники. Некоторые клиенты и сейчас удивляются возможности заказать домой несколько телевизоров, примерить их в разных помещениях. Востребованными стали дистанционные консультации и настройки. Все эти сервисы теперь работают в качестве постоянных.

Управляющий Sony CENTRE Евгений Колесник: Кроме этого, мы запустили trade-in** фотокамер, получаем благодарные отзывы. Открыли фотоклуб, обучили своего Alpha-эксперта. Получили авторизацию на сервис целого ряда продуктов Sony, разработали программу сервисных карт на такие товары, как PlayStation и джойстики. Сейчас работаем над запуском страховок, ряда выгодных кредитных продуктов и партнёрских программ. Пока не готовы раскрыть все карты, но скоро расскажем подробнее.

Всё было не зря. За это время мы несколько раз становились «Самым креативным партнёром» и получали статус «Лучшие продажи в России» — это дорогого стоит

— В преддверии юбилея принято подводить итоги. Чем вы гордитесь?
Юнна Горобченко: В первую очередь горжусь командой проекта — тем, что у нас самая крепкая, постоянная команда, горжусь руководителями проекта. Безусловно, огромная ценность и гордость для нас — крепкие взаимоотношения с партнёрами.
Всё было не зря. За это время мы несколько раз становились «Самым креативным партнёром» и получали статус «Лучшие продажи в России» — это дорогого стоит Горжусь, что мы признаны лучшими по продажам и отмечены как самый креативный партнёр, и в целом, что наш опыт является примером для других Sony CENTRE.

Тем, что мы создали формат, ставший новым премиальным форматом Sony CENTRE в России. И, безусловно, мы гордимся статусом «Лучшее предприятие отрасли» на федеральном уровне.

После нас новые партнёрские Sony CENTRE открылись в Екатеринбурге и Санкт-Петербурге, в планах другие города. Наш маркетинговый и управленческий опыт перенимают другие партнёры — такое признание дорогого стоит. Мы доказали, что региональный партнёр может быть значимым на федеральном уровне и способен повлиять на подход к премиальной рознице бренда как в Калининграде, так и в России и изменить формат Sony CENTRE. Не могу не сказать о партнёрстве с ТРЦ «Европа». Sony CENTRE не стал бы таким, какой есть, без поддержки руководителей управляющей компании. Они рисковали вместе со мной. На этапе подписания договора аренды проект был только на стадии разработки, решение о месте Центра принимали практически вслепую, когда ещё шла реконструкция новой части торгового центра. Мы рассуждали и советовались, вместе понимали ценность запуска нового формата. Управляющая компания здорово поддержала нас, за что мы очень благодарны.

Дмитрий Мартышев: Я считаю, что залог нашего успеха — работа на результат и сплочённость коллектива. Все, от консультантов в магазине до отдела маркетинга и коммерческого отдела, работают, как единый организм. Без лишней бюрократии, быстро, с максимальным КПД. Мы ценим каждого, и каждый в команде ценит то, что мы вместе создаём. Если говорить о нашем подходе в работе с клиентами, мы делаем акцент на длительные взаимоотношения и впечатление, которое создаём у покупателя. Впечатление о бренде формируется не только за счёт самого товара, самым ценным является коммуникация после продажи и в процессе пользования техникой. Здесь важно всё: и доставка, и гарантийное обслуживание в сервисном центре, и своевременная реакция на запросы технической поддержки. Мы приложили немало усилий для того, чтобы запустить собственное сервисное обслуживание. Добиться авторизации дорогого стоило, но у нас получилось. Нам приносят устройства как наши покупатели, так и партнёры со всей Калининградской области. Теперь в нашем лице Sony обеспечивает не только высокий уровень продаж, но и серьёзный уровень постпродажного обслуживания.

Территориальный менеджер по продажам в Санкт-Петербурге Владимир Ващук: Основное преимущество компании — команда, созданная Юнной и Дмитрием. Это коллектив, который постоянно движется вперёд, подчёркивает премиальность нашего бренда, воплощает новые идеи, превращающие выбор и покупку техники Sony в праздник. У Sony CENTRE в Калининграде — самая большая витрина и самый сбалансированный ассортимент продукции, чем команда может по праву гордиться.

Мы доказали, что региональный партнёр может быть значимым на федеральном уровне и способен повлиять на подход к премиальной рознице бренда как в Калининграде, так и в России и изменить формат Sony Centre

— По итогам 2020 года Центр аналитических исследований признал IT Premium «Лучшим предприятием отрасли». По каким критериям происходил отбор? И что это за рейтинг?
Дмитрий Мартышев: Каждая компания оценивалась по трём критериям. Центр аналитических исследований анализирует динамику и структуру баланса; финансовую устойчивость, платёжеспособность и ликвидность; эффективность использования ресурсов и деловую активность участников рейтинга. Проводит информационно-репутационный и юридический анализ, сравнивает рейтинговую сравнительную оценку в рамках отрасли и региона. Это правда, что 2020 год для нас был успешным, но намного важнее критериев оценки — то, что делала и продолжает делать команда. Ведь факторы, позволившие получить эту награду, были заложены не в прошлом и не в позапрошлом году — сработал накопительный эффект. Говорят, лучше идти сложным путём, потому что там меньше конкурентов. Мне кажется, мы идём самым сложным.

— Юнна, как вы мотивируете себя? Управлять собственным бизнесом и находить новые источники вдохновения для развития зачастую непростая задача.
Юнна Горобченко: Я искренне люблю своё дело. Желание с каждым годом улучшать результат — стимул для развития себя как руководителя. За пандемию успела погрузиться в дистанционное обучение на курсах в London Business School и Harvard Business School, получила сертификат Agile Professional. Наконец, добралась до давнего плана — поступила в докторантуру, учусь на DBA в Люксембурге. Фокус исследования моей докторской диссертации — «Поведение потребителя». Впереди ещё написание научных статей и много работы, но то, что мне удаётся улучшать бизнес, погружаясь в обучение, и, обучаясь, исследовать отрасль, в которой работаю, — большая привилегия.

* Рейтинг Центра аналитических исследований (Москва)
** – Трейд-ин

Софья Сараева
Фотографии Светланы Андрюхиной

Свидетель уходящей эпохи

В Калининграде прошли десятые Немецко-российские дни неигрового кино «Территория кино»¹⁸⁺. Софья Сараева поговорила с режиссёром-документалистом Мариной Разбежкиной о несвободе и других приметах нынешнего времени, когда человек заперт в четырёх стенах

— В прошлом мае в интервью «Коммерсантъ»¹⁶⁺ вы рассказывали о том, как изоляция обнулила киноязык. Мне кажется, тогда ещё у многих оставалась мысль, что пандемия — временное явление. Сегодня президент объявляет очередные «каникулы», мало кто берётся предсказывать, когда это закончится. Как вы воспринимаете новости о новых ограничениях? Какое у вас настроение?
— Когда я давала то интервью, у меня было неплохое настроение. Я подумала [когда объявили первый локдаун], что это хорошая передышка для многих. Понимаю: надо зарабатывать деньги, у людей нет накоплений. Но в целом это была замечательная передышка, во время которой человек мог подумать о том, о чём не успел подумать, когда был занят. Но передышка затянулась.

Сегодня у меня достаточно драматические ощущения от того, что происходит. Потому что назад вернуться нельзя. В то, — как оказалось, — счастливое время, когда мы располагали собой, как могли. Никто не говорил нам, когда можно выходить на улицу, когда нельзя. Как ни странно, в то время была свобода, — а мы думали, что её не было совсем. Но стоит довести несвободу до какого-то предела… Мне кажется, предел подступает. И, что самое печальное, этим пределом начинают пользоваться те, кто ограничивает нашу свободу. Благие намерения вдруг становятся ехидной улыбкой тех, кто нами управляет. Мне это не нравится, думаю, это плохо, особенно для нового поколения. Очень страшно, вдруг это затянется навсегда. Я бы не хотела всё время жить в таких условиях. Хотя у меня уже такой возраст, не так много времени осталось. Но я всё равно хочу дожить его, обладая возможностью выбирать самой. Что касается молодых людей, собственный выбор — основа существования человека. Сейчас мы не можем сказать «я хочу так, а не так, как хотите вы». Если вы сделаете это, то навредите соседу. А если не сделаете, тоже кому-то нанесёте вред. Вы постоянно чувствуете себя виноватыми. Чувство вины — сложная штука, с ним нужно уметь работать, иначе на всю жизнь останетесь виноватыми. Поэтому оптимизма у меня мало. Очень хочется, чтобы всё это быстрее закончилось.

— Можно сказать, что вы привыкли к происходящему? Или сопротивляетесь?
— Нет, так сказать нельзя. Сопротивление есть, но иногда это сопротивление, а иногда раздражение — тоже не лучшее из чувств, которое может быть.

— Как быть людям, пытающимся зафиксировать эту реальность? Режиссёрам, художникам?
— Нужно пытаться из неё выскакивать. Сейчас мы начнём делать то, что не хотели делать. Я очень люблю «реальную» реальность, ту, что у меня перед глазами. И боюсь, что реальность, которую сейчас предлагают, вряд ли полюблю так же сильно. Вот эту невротическую, раздражающую, несвободную реальность. Поэтому мне кажется, что сейчас есть время для фантазий. Настало время Гофманов, которые практически исчезли. В советские годы все занимались соцреализмом, затем романтизмом. Я же занималась очень подробным реализмом, настаивала на нём. Мне всегда были интересны люди, непохожие друг на друга, очень хотелось увидеть разность между мной и другими людьми.

Близкий человек не описан нами ни в литературе, ни в кино. Кому, как не документалисту, описывать человека здесь и сейчас, со всеми маленькими, микроскопическими подробностями его жизни? Даже если подробности не очень кому-то нравятся, они есть, и именно они определяют человека. Сейчас эти подробности перестали быть индивидуальными, стали похожи друг на друга, — это большая проблема. Поэтому мне кажется, что художники будут создавать какую-ту иную реальность, чтобы не жить в этой. Не думаю, что это лучший путь, но другого не вижу.

Марина Разбежкина ^{73 года}

Сценарист, кинорежиссёр.

Окончила Казанский университет по специальности «Филология».

Её карьера кинорежиссёра началась на Казанской студии кинохроники. Первый фильм сняла в 40 лет.

Автор более 30 документальных картин и двух художественных полнометражных фильмов. Победитель множества российских и зарубежных кинофестивалей.

Лауреат национальной премии «Лавр», член КиноСоюза, Российской Академии кинематографических искусств «Ника», Европейской Академии киноискусства, Американской Академии «Оскар».

Руководитель и сооснователь «Школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова», единственной независимой в России.

— Получается, что реализм, какой он был, сегодня невозможен?
— Возможен, но маловероятно, что он будет кому-то интересен. Случилось ужасное для реалиста — у нас теперь общая реальность.

— Мне, как зрителю, нравится узнавать себя в происходящем на экране, сопереживать. Общая проблема может стать неким объединяющим элементом?
— Нет, это всё-таки разные вещи. Я думаю, вам нравится что-то другое, а не нервозность, которую мы начнём фиксировать, не общие детали, вроде перчаток на руках, — это то общее, которое мы себе не выбирали. Вы скорее говорите об эмпатии, когда, допустим, сочувствуете девушке вашего возраста, у которой те же проблемы, что у вас, похожие взаимоотношения с миром. Но если бы перед вами каждый день проходила тысяча таких девушек с абсолютно такими же проблемами, мне кажется, со временем это начало бы вас раздражать.

— Вы чувствовали прежде такую несвободу, как сегодня?
— Есть ведь разные виды несвободы. Например, политическая, которую мы чувствуем всё время. По моим ощущениям, она растёт, принимает тревожащие формы. Такую несвободу, да, я чувствовала и прежде. Но ту несвободу, которая ведёт нас к сходству, я не чувствовала никогда.

Вы первая, кому я расскажу одну историю, очень важную для меня. Из-за самоизоляции я почти год провела на даче у своих друзей. Она находится в тридцати километрах от Углича, куда мы ездили за продуктами. Однажды на рынке я увидела закуток, где юная девушка торговала сердцами, лёгкими, языком — всякой требухой. А поскольку я всё это очень люблю, стала выбирать. Девушка оказалась такой милой, приветливой. И вдруг она как-то повернулась, видимо, неловко, и у неё что-то упало. Она присела, чтобы поднять, и встала уже с совсем другим лицом — очень расстроенным. Я не поняла, что именно она уронила, — что-то маленькое, — и так глупо спросила: «Это градусник?» Она ответила: «О, нет-нет. Если бы это был градусник…» И, проглатывая слёзы, стала доставать коровий язык, взвешивать, заворачивать. Когда я выходила из магазина и увидела осколки, поняла, что это был пробник духов. Я до сих пор думаю об этом. Чем ей был так дорог этот пробник? Почему она так расстроилась? Эта ситуация с разбитой ампулой духов — вряд ли дорогих, раз пробник — посреди языков, лёгких и крови, в которой были руки этой девушки, — была целым фильмом, к которому у меня было много вопросов и не было ответов. Я даже лицо её запомнила — такое растерянное, хорошее лицо.

Когда я говорю об индивидуальности героев документального кино, я имею в виду как раз такую индивидуальность. Важно снимать не только о том, как человек написал концерт или снял кино, но и о том, как человек проживает такие моменты. Мы не можем, не должны быть высокомерными к маленьким жизням. К людям, у которых нет фестивалей и заграницы, но есть ампула духов, и она для них почему-то очень важна. Понимаете, есть разбитая ампула с духами, а рядом смерть стоит. И смерти никто не соперник, даже эта разбитая ампула. Но в данный момент для человека важнее духи.

Нелли Муминова, Елена Громова, Юрий Пивоваров, Марина Разбежкина, Алексей Артамонов, Михаил Ратгауз

— Большая часть русской культуры посвящена как раз маленькому человеку с его маленькими вещами, как эта ампула.
— Это в основном в 19 веке. Мне не нравится выражение «маленький человек» — оно явилось как некая рефлексия интеллигенции по отношению к людям, занимавшимся какими-то неважными делами. Было принято жалеть маленького человека. Но маленький человек бывает и гнусным, как любой другой. Вы знаете, какую-то часть своей взрослой жизни я отдала, как ни странно, народничеству. И в какой-то момент поняла, что ничем не отличаюсь от народа, а если говорить о сострадании, то имею на него такое же право. И ещё я поняла, что сострадание к народу — это какое-то невероятное высокомерие со стороны интеллектуальной части общества.

— Потому что за ним ничего не следует?
— Потому что это — высокомерие. Задача интеллигенции — делать хорошо то, что она умеет. Лечить людей, учить — это будет реальный жест помощи. Но учить так, чтобы люди были выучены, чтобы они покинули страту бедного, несчастного человека. В России маленькие люди очень долго существуют в своих стратах. Это означает, что мы что-то недоработали, недоделали. Мы их жалели, но не дали им возможности выучиться, найти свой язык для этой жизни. Сострадание сегодня стало профессией, и меня это очень пугает.

— В интервью «Коммерсантъ» вы также говорили: «Прожив месяц карантина в городе, ничего не делая, я при этом всё время находилась в чудовищном напряжении. И я могла в течение двух часов, например, думать, как мне сейчас выйти на улицу. По московскому закону я ведь не имею на это права. Я даже до магазина могу не дойти, потому что могу встретить полицейского, который скажет: „Бабуля, куда попёрла?“ И я впервые за свои 70 лет почувствовала себя бабулей. Причём не просто бабулей: меня и моих ровесников сделали смертниками, то есть людьми, которые могут умереть первыми. И это чудовищное ощущение: мы все вдруг почувствовали себя уходящей натурой. Думаю, многих это сломило».

— Это чудовищно. До конца февраля следующего года люди, чей возраст 60+, опять попадают в немилость. Но в этот раз нам хотя бы разрешают выехать в сад-огород. Общество настолько пропитано неуважением друг к другу, что властям кажется, что они делают якобы хорошее дело. Думаю, во время пандемии какое-то количество людей крайнего возраста умерло от ощущения своей ненужности, от невозможности сделать лишнее движение. Это серьёзная вещь, над которой надо думать. Но там, где человека не уважают, никто об этом думать не станет.

— Не могу вспомнить, чтобы встречала этот ракурс в медиа.
— Думаю, что медиа это тоже не очень интересно. Кого интересует какая-то бабка, которая не может выйти из подъезда?

— Я недавно общалась с известным педагогом Димой Зицером*. Мы с ним обсуждали, что тотальный локдаун для многих людей был шансом переосмыслить что-то в отношениях друг с другом. Для документального кино это время было шансом?
— Думаю, что позиция Димы очень романтична.

— Он считает, что мы не воспользовались этим шансом.
— Мне сложно представить, что кто-то воспользуется, потому что я понимаю, какое раздражение испытывают люди, вдруг помещённые в закрытый мир. У нас мало у кого есть усадьбы, где можно разойтись. Когда люди не могут быть одни — а это необходимо, — и постоянно находятся с другими людьми, это не ведёт ни к каким переговорам или новым взглядам на мир.

В России маленькие люди очень долго существуют в своих стратах. Это означает, что мы что-то недоработали, недоделали. Мы их жалели, но не дали им возможности выучиться, найти свой язык для этой жизни. Сострадание сегодня стало профессией, и меня это очень пугает

Что касается документалистов, прямого ответа на вопрос, как мы сейчас будем переосмысливать эту жизнь, у меня нет. Во время пандемии мне вдруг предложили поработать на 1-2-3 Production (российская кинокомпания, ранее называлась Premier Studios. В 2020 включена в список лидеров индустрии, обновляемый Советом государственного Фонда кино. В числе проектов трилогия «Гоголь»¹⁶⁺, сериал «Обычная женщина»¹⁶⁺, драма «Эпидемия».¹⁶⁺ — Ред.) — они впервые запускают документальные сериалы. Наши выпускники снимают четыре сериала. Один из них рассказывает о маленьких бедных цирках шапито, об одиноких циркачах, бродящих по свету. Продюсеры согласились с нами, что действие фильмов должно происходить не только внутри России и постсоветских стран. Запланировано восемь серий. Сейчас режиссёр этого сериала на старенькой оранжевой машине, в которой всего два места, ездит по Бразилии с местным циркачом. Сегодня прежней цивилизации приходит конец, цирков с живыми людьми и живыми животными скоро не будет. Следующая эпоха — цифровая. В Германии уже есть цирк, где нет льва, — только его голограмма. Иллюзия настолько похожа на реальность, что дети уже не отличают одно от другого. И в то же время есть парень, который ездит по бразильским деревням: показывает фильмы Чарли Чаплина, устраивает цирк, вовлекает в происходящее жителей этих деревень. Это очень круто, но завтра этого не будет. Мне кажется, важно снимать то, чего не будет завтра.

— Получается, что в каком-то смысле документалисты станут последними свидетелями явлений, уходящих в прошлое?
— Может быть. Во всяком случае — это лучший вариант.

— А худший какой? Отказаться от реализма?
— Да, для меня это плохо. Я с трудом переношу плохо придуманную реальность. Но, думаю, как-нибудь выкрутимся.

— Какая у вас роль в проектах, которые снимаются по заказу 1-2-3 Production?
— Роль креативного продюсера.

— Были сомнения, прежде чем согласиться работать с ними? Это всё-таки коммерческая история.
— Я понимаю, что у нас будут проблемы при сдаче фильмов. Но мне было интересно сделать все четыре истории как некоммерческие. Это нетрадиционная сериальная продукция, не экшн. Это не прилизанная жизнь. Мы нарушаем и разрушаем принятые форматы. Для меня очень важно сохранить принципы нашей школы. У нас каждый сериал снимает один человек. Только в этом случае происходят очень близкие контакты. Большая съёмочная группа превращает жизнь в кино.

— Почему 1-2-3 Production стало интересно запустить документальные сериалы?
— Потому что оказалось, что документалисты стали востребованы во всём мире. На это повлиял и Netflix, на который все молятся, по заказу которого хотят что-то сделать. Там запустили некое количество документальных сериалов, оказавшихся рейтинговыми.

— Это было неожиданностью? Документалисты, с которыми я общалась, всегда называли фестивали драйвером развития. А получается — коммерческая стриминговая платформа.
— Возможно, но мы не должны бежать от этого. Мы должны продолжать снимать документальное кино, но с позиции настоящей документалистики, а не телевизионного формата. И сотрудничать с любыми коммерческими каналами. Если они пойдут навстречу, получится хороший микс.

— Правительство рассматривает законопроект о госфинансировании документальных отечественных фильмов. Хорошая инициатива?
— Плохая. Это совершенно поразительное сообщество людей, от которых трудно ждать чего-то хорошего. Лучше бы они совсем не знали, кто мы такие.

— Подобные программы, как правило, предусматривают ряд критериев, которым фильм должен соответствовать.
— Нужно быть очень самоуверенным, чтобы ставить пределы художникам, музыкантам, тем же документалистам. Такая поддержка не нужна. Это какой-то амбициозный божественный замах людей, совершенно не похожих на богов.

Зрители фестиваля «Территория кино»

— Сегодня можно снимать документальное кино, не касаясь политики?
— Смотря что считать политикой. Мы живём в пространстве, где на нас всё действует. Но если мы вынимаем человека из этого пространства и пытаемся рассмотреть его вне большого мира, то, конечно, можно. Есть наука, есть частная жизнь, есть подростки. Один из самых очаровательных фильмов, снятых у нас, — «Бумажные звёзды»¹⁶⁺ (режиссёр Инна Омельченко, 2016 год. — Ред.). Это такой роман взросления, когда тринадцатилетняя девочка едет в пионерский лагерь и вдруг встречается с миром, где её никто не защищает, как раньше защищали мама и бабушка. Она вынуждена принимать решение: поддаться этому миру или остаться собой. Она становится взрослой. Мы об этом тоже много говорим.

— В один из дней «Территории кино» вы представите «Последний лимузин»¹⁸⁺ — фильм ещё одной вашей ученицы, Дарьи Хлёсткиной.
— Это одна из лучших работ, сделанных в нашей школе.

— У картины много наград: «Артдокфест»¹⁸⁺, премия «Лавровая ветвь»¹⁸⁺, фестиваль Андрея Тарковского «Зеркало»¹⁸⁺. В чём её феномен?
— Через конкретных людей, конкретную историю завода, который закрыли на её глазах, Даша вдруг рассказала об истории всей страны, которой больше нет. Но там остались реальные люди, пострадавшие от закрытия и не сумевшие с этим справиться. С тем же ощущением общности, внутри которой они работали, — их к этому не подготовили. Они остались последними наследниками этой страны и погибли вместе с этой страной. Ещё «Последний лимузин» перекликается с замечательной австрийской картиной «Смерть рабочего»¹⁶⁺ (режиссёр Михаэль Главоггер, 2005 год. — Ред.). Она говорит о том, что рабочих нет и больше не будет. Вместо них, — как и у нас в фильме, — приходят гастарбайтеры. Если для рабочих это было жизнью, потомственным занятием, для гастарбайтеров это ничто. В «Последнем лимузине» много примет, которые прежде никто не замечал. Всё слилось: конец страны, конец предприятия, обеспечивающего эту страну машинами, начало новой жизни. Всё в одном фильме.

— Вы со многими учениками поддерживаете отношения? Я читала последнее интервью Дарьи, где она рассказывала о вашем участии в работе над фильмом, как вы ездили на питчинги.
— Ну, с теми, кто снимает, — да.

— А что отличает талант от не таланта? И как быстро вы можете разглядеть его в людях?
— Раньше думала, что мгновенно. Теперь не так самоуверенна. В режиссуре, да и не только, талант — всегда рядом с невероятным упорством. Иногда приходят ребята, и кажется, что они очень талантливы. У них есть некие тревоги, вопросы к жизни, они хорошо формулируют, чего хотят. А потом выясняется, что им всё мешает начать снимать кино. И вот здесь, я думаю, и есть отсутствие таланта. Талантливому человеку ничего не мешает. Только если ему не дадут по башке.

— Вы говорите, если не дадут по башке. Сейчас всё больше людей признают иноагентами. Документалистов это коснулось?
— Это скорее касается журналистов. У нас, документалистов, в отличие от газеты, нет общности, корпорации. К счастью. Потому что если бы корпорация была, её уже давно бы назвали иноагентом. Пока не сообразили. Вот вы напишете, и сообразят.

— Вы думаете, это скорее возможно?
— Почему нет. Сейчас всё возможно.

— Слышала, что совместно с Гёте-Институтом вы проводите мастер-классы для молодых кинематографистов со всей страны. Что это за проект?
— Он называется DocTrain. Это такой «поезд», куда мы с немецким режиссёром Арне Биркенштоком отбираем ребят со всей страны, вне зависимости от наличия у них кинообразования. Главное, чтобы был фильм на уровне черновой сборки (rough cut. — Ред.). Они присылают нам их, и если работа стоящая и человека нужно просто подтолкнуть — по-другому смонтировать, что-то доснять, — берём. Но берём немного: я четыре человека, и четыре человека Арне. Ещё нам помогают три прекрасных режиссера монтажа: Лена Рем из Германии, Илья Томашевич и Кирилл Сахарнов. В этом году семинар проходил в Ростове Великом, продолжался 10 дней — мне кажется, мы проделали гигантскую работу. Это очень хорошая история, потому что, когда в одиночку делаешь кино, ты в нём очень часто путаешься. Нужен взгляд со стороны. И хорошо, если это профессиональный взгляд.

— Что у этих режиссёров в фокусе? Что они снимают?
— Всё что угодно. Нет какой-то объединяющей темы. Раньше, когда я начинала заниматься с ребятами, было много нищеты, несчастья. Сейчас этого практически нет. Хотя в прошлом году была хорошая работа, где герой бомжевал. Чтобы узнать, из-за чего это произошло, режиссёр поехал с героем к его матери, в родное белорусское село, — его не было дома много лет. Мы увидели очень властную женщину и поняли, что он уйдёт от неё снова. У неё была энергия тех женщин, которых мы раньше очень любили, — коня на скаку остановят, в горящую избу войдут. С этими женщинами очень сложно жить вместе. Только коню нормально.

— Вы закрывали школу во время локдауна?
— Мы не открыты до сих пор. Пока мы не сможем заниматься офлайн, я не открою школу. Считаю, что онлайн — большая профанация.

— Вы теряете заработок. Это тоже ограничивает свободу?
— Ограничивает свободу, когда ты зарабатываешь деньги, но тебя не удовлетворяет твой труд. А здесь — нет. Во-первых, мне есть чем заниматься. Во-вторых, мы бы здорово обманули ребят, которые пришли бы к нам и всё время смотрели в монитор. У нас с первого дня выходят на улицу с камерами. Сейчас это невозможно.

— Диплом от Разбежкиной считается одним из самых достойных в стране. У вас появляются конкуренты на этом поприще?
— У нас смешной диплом — просто бумажка, мы же не государственная школа. О чём я всех предупреждаю. Конкуренция же — странная вещь. Сейчас гораздо больше людей, интересующихся именно нашим методом, нашим типом кино. Уже необязательно, чтобы была какая-то школа.

— Вы, когда смотрите работы выпускников, помогаете, остаётесь учителем для них или общаетесь на равных?
— В основном, к сожалению, как учитель. Мне кажется, это всё-таки не моя проблема, а их. Они ещё не чувствуют себя уверенными. А я бы хотела, чтобы мы на равных общались. Но несколько человек есть.

Кадр из фильма «Бумажные звёзды»

— Ещё одна ваша ученица, режиссёр Ольга Привольнова, ведёт мастерскую на фестивале «Край Света»⁶⁺.
— У неё уже столько мастерских. Она — блестящий куратор. Но я хочу, чтобы она снимала своё кино. У неё это хорошо получается.

— Ученики спрашивают у вас, готовы ли они преподавать?
— Эту готовность может почувствовать только сам человек, настолько учительство сложное дело. Поэтому я не хочу, чтобы они начинали преподавать так рано: это отнимает всю жизнь.

— Ваш последний фильм «Оптическая ось» ¹²⁺ вышел в 2013 году. Скучаете по камере?
— Сейчас уже нет. Раньше скучала. Лет, наверное, пять.

В этом году «Территория кино» стала частью мероприятий, проводимых в рамках Года Германии в России 2020/2021. Редакция выражает благодарность организаторам фестиваля за помощь в подготовке материала.

* «Королевские ворота»¹⁶⁺ за октябрь 2021 года. Интервью Димы Зицера «Самый дискриминируемый класс».

Фотографии Светланы Андрюхиной и Александра Мелехова